Монолог Йешуа

(к картине БОРИСА ВАЛЛЕДЖО «Распятие»)

Я замурован в этот крест,
не достучаться до небес,
толпа кричит: «Христос воскрес!»,
но кровь струится из телес.
В крови и тело, и душа,
и смрадным воздухом дыша,
пытаюсь вырваться из тьмы,
но стены крепки и немы.
Снаружи бесится толпа
под управлением попа,
они как будто бы на  суд
Меня распятого несут.

На их пути земля цветет,
а после них она  гниет,
сладка им мертвечины вонь,
а кто не с ними, тех в огонь.
Они готовят смерть для всех,
для них сама Жизнь — смертный грех,
они неистово хотят,
чтоб мир был на кресте распят.
Забыв заветы праотцов,
они крестились в мертвецов
и с той поры нет в мире мест,
где не чернел бы мёртвый крест.

Толпа моральных упырей
сжирает разум у людей,
рыгая трупным ядом лжи,
а всех, кто против — на ножи.
Перевернули мир вверх дном,
когда мечом, когда огнём
закона подлости творцы,
тройной морали мудрецы:
одна — красиво говорить,
вторая — скотское творить,
и третье думать — и всегда
с ник всё как с гусака вода.

Уж двадцать сотен лет одна
идёт гражданская война:
идёт на разум адский сброд
и государства на народ.
А переможет кто кого,
никто не ведает того:
ни Бог, ни Сын, ни Дух святой,
ни Сатана, ни чёрт косой...
И... впрочем, к чёрту всех «святых»
и всех «апостолов» моих
с кровавой «святостью» своей,
(да Сатана их всех честней!
Он знает грань Добра и Зла),
а их злодействам нет числа:
война в теченье сотен лет,
«святых писаний» ветхий бред,
разрыв природных всех основ
да инквизиции костров,
да за свою ущербность месть –
деяний всех не перечесть.

Я думал, в двадцать первый век
 мудрее станет человек,
всегда во всех «святых отцах»
животный обитает страх,
что люди, наконец, поймут,
что им безбожно нагло лгут,
что для попов нет бОльших мук,
чем Просвещенья вольный дух.
Для них для всех господня страсть –
утратить деньги, силу, власть,
растает золотой телец
и всем попам придёт конец,
моя исполнится мечта:
я, наконец, сойду с креста...

Ан нет! Вон в рясе мракобес
вновь поднимает мёртвый крест,
и снова я на высоте,
и замурованный в кресте.