З. К

Лошадь сдохла. Лошади больше нет.
Похоронные трели нервно звучат.
Лицемерно сладко ласкал рассвет.
Неживой и томный пришёл закат.

Лошадь сдохла и улеглась на бок.
Её тело дальше не оттащить.
Мне осталось сделать один рывок.
Я смогу. Я буду её волочить.

Эх, лошадка, как же ты так могла?
Ты же верной поддержкой моей была.
Тихо в гору плелась и упала ничком.

Лошадь сдохла. Лошадь навеки спит.
От меня она ввек никуда не сбежит.
Дальше нужно будет идти пешком.

Дальше нужно будет идти пешком.
Сквозь укор, осуждение, розги, брань
Принесу тебя, лошадь, в отчий дом
Пока солнце не встало, в самую рань.

Принесу тебя в дом, притяну, притащу.
И плевать, что не дышишь, плевать, что мертва!
Я тебя, моё счастье, не отпущу!
И меня не смущает людская молва.

Пусть твердят, что меня проклинает Мин,
Что останусь одна до седин, морщин.
Я вгрызаться в их шеи не буду, нет…

Они сами себе их перегрызут.
А тебя, мою боль, на руках отнесу
В ветхий дом, в котором зажжётся свет.

В ветхий дом, в котором зажжётся свет.
Я его ищу, но кругом темно.
На пути лишь лагерный лазарет.
На чугунные ставни закрыто окно.

А вокруг безлюдно и ни души.
Кости мёртвых свалены под травой.
В этой дикой, Богом забытой глуши
Нестерпимо жутко остаться одной.

Даже тут отвергнута, не мила.
А ведь я всегда тебе светом была,
Птицей счастья, бабочкой, песней, сном.

Любовался мной – о другой мечтал.
Чтобы свет теплился, а не пылал.
Я готова лететь к тебе мотыльком.

Я готова лететь к тебе мотыльком.
Осторожным? Буду! Бесшумным? Пусть!
Но прибыв – прижмусь, опою вином,
Растоплю печаль и немую грусть.

Только ты гори! Ты подай мне знак!
И тогда на трижды вспаханный склон
Я к тебе приду, разожгу очаг
И Деметрой стану, мой Иасион.

Ты живой воды выпьешь в очаге.
Ослабеет спазм в застывшей руке.
Потеплеет тело от огонька.

Только я не знаю, куда идти.
Заблудилась, свет мой. Прошу, веди!
Там, наверное, рядом бежит река.

Там, наверное, рядом бежит река.
У истока я, а у устья – ты.
И течёт по ней не вода – тоска.
И сгорают каждую ночь мосты.

Говорят, что дважды в неё не войти,
Только я и в первый-то раз не вышла.
Среди пепла в глади хочу найти
Лепестки цветов, что теряет вишня.

Я ищу с тревогой вишневый сад,
Но кругом лишь яблонь огни горят.
Среди этой давящей пестроты

Отыскать пыталась преступный путь.
А ступив, уже не смогла свернуть…
Там растут таинственные цветы.

Там растут таинственные цветы.
Но один цветок мне всего дороже.
Посреди замызганной чистоты
Неуместно звал себя – Подорожник.

Кем угодно, но не этой травой,
Ты мне был подснежником-мэрцишором,
Пятилистным клевером, Дарумой,
Птицей счастья, лаврами и позором.

Я с тобой воскресла, я возродилась!
Неужели все это мне приснилось,
И история наша была коротка?

Преднамеренно я наломала дров.
Я почти смогла, осушила ров,
Не хватило единственного рывка.

Не хватило единственного рывка
Перейти глубокий иссохший ров.
Но беда в другом! Я сама – река!
Твоя речка вышла из берегов.

Ты меня не в силах остановить.
Будь ты Рузвельт, Герцль или Бильрот,
Роберт Банди! Буду тебя любить!
Мы пойдем под руку на эшафот.

А последней трапезой будет ром
Иль морские дьяволы под вино,
Чтобы стали мысли наши чисты.

Я тебя за руку сильней схвачу,
Чтоб, забравшись на гору к палачу,
Не упасть с божественной высоты.

Не упасть с божественной высоты!
Не искать Фетиду в морской волне.
Чтобы в день, когда позабудешь ты,
Мирозданье вспомнило обо мне!

Растопило снег, указало путь,
Отпустило грех, что живет во мне,
Как же нелегко мне тебя тянуть
В гору, где звучал громогласный смех.

Но я буду верной своей судьбе.
Я твоя! Я отдана вся тебе!
И тебя спасу, только ты держись.

Шаг за шагом в гору тебя тащу.
Не оставлю! Слышишь? Не отпущу!
Дождь рождая, пальцы в траву впились.

Дождь рождая, пальцы в траву впились.
Подорожник рвется в цепких руках.
Подними глаза и со мной молись,
Не забыв о блудных моих грехах.

Может, Витумн сжалится надо мной,
Алемона снимет проклятья след.
И я стану матерью и женой
Человека, которого больше нет.

Его нет. И не было никогда.
И уносит мысли мои вода,
Осушает слёзы свободный бриз.

Я сильна! Я буду с тобой ползти!
Только ветром может меня снести.
Улетаю. Только не вверх, а вниз…

Улетаю. Только не вверх, а вниз.
Надо мной темнится морское дно.
А в ногах купается стая птиц,
Приплетая к небу веретено.

Горизонт минуя, к воде лечу.
Мне не страшно. Мне, наконец, легко.
Я предсмертным молчаньем тебе кричу,
Как глубинно чувство и высоко.

Мы умрём. Сегодня. Настал тот час.
Беспокойство отныне оставит нас.
Наш урок изучен, а срок прожит.

Пусть лицо щекочет сырая трава.
Я потухла. Брошена. Я мертва.
Лошадь сдохла. И под землёй лежит.

Лошадь сдохла. И под землёй лежит.
Там ни звука. Мёртвая тишина.
А над нею речка шумит, бежит,
Пробуждаясь от голубого сна.

И питает землю живой водой,
Разливаясь нагло за берега,
Нарушая смело святой покой
Угольков сгоревшего очага.

Оживает огненная земля.
Мы над ней вдвоём. Только ты и я.
И вздымаются пламени языки,

Пробуждая нашей любви плоды.
И под светом падающей звезды
Ветром гнутся крохотные ростки.

Ветром гнутся крохотные ростки.
А земля вскипает. Земля живёт.
Наши дни предательски коротки.
Но у нас никто их не заберёт.

Наша совесть спутана и пьяна.
И сгорела начисто и дотла.
А на месте, где не взошла вина,
Не рябина – яблоня расцвела!

Её корни в землю вовек вплелись
Её крона тянется слепо ввысь.
А вокруг ромашки да васильки.

Но совсем иные, будто из снов.
Краски все волшебные у цветов.
Мне неведомы все эти лепестки.

Мне неведомы все эти лепестки.
Недоступно многое, что порой
Моим ложным знаниям вопреки,
Улыбалось жизни в земле сырой.

Невозможно будущее узнать.
Утопично прошлое позабыть.
Я пытаюсь, милый, тебя понять,
Но умею только тебя любить.

О весне мечтать мне вконец нельзя!
Лошадь сдохла! Лошадь закрыла глаза!
А могильный холмик дождями смыт.

Я на нём стою. Я смотрю вперёд.
И земля дрожит. Горизонт зовёт.
Светит солнце. Слышится стук копыт.

Светит солнце. Слышится стук копыт.
Звук надежды, лёгкости, теплоты.
Сон в меня вошёл. Он во мне закрыт.
И теперь я знаю, что это ты.

Это был полёт. Это был урок.
Ты меня нашёл и не отпускай.
Нам Сатурн пророчил какой-то срок.
Но когда ты рядом, приходит май.

Я с тобой и впадина, и гора.
Я сейчас! Не завтра и не вчера!
Ты со мной. Я больше не знаю бед.

И пускай пожар. И пускай потоп.
Мне плевать, что люди кричат взахлёб –
Лошадь сдохла. Лошади больше нет.

Лошадь сдохла. Лошади больше нет.
Дальше нужно будет идти пешком
В ветхий дом, в котором зажжётся свет.
Я готова лететь к тебе мотыльком.

Там, наверное, рядом бежит река.
Там растут таинственные цветы.
Не хватило единственного рывка
Не упасть с божественной высоты.

Дождь рождая, пальцы в траву впились.
Улетаю. Только не вверх, а вниз.
Лошадь сдохла. И под землёй лежит.

Ветром гнутся крохотные ростки.
Мне неведомы все эти лепестки.
Светит солнце. Слышится стук копыт.