Мандельштаму

Здесь тени глухи, ласточки мертвы,
Не долетевшие до звона и до стука,
До прорастанья внутренней травы,
До звука,
Метавшегося в пенье аонид,
Звенящего  –  о те края из меди.
В медовом только сердце не болит,
И не велит, о будущем не бредит.
И пусть всё медное – гудящей пустотой,
Тем эхом-отражением богато,
Лети туда, нет, ласточка, постой!
За всё – расплата…

2017

____________________________

Я убрала летние стихи с главной страницы и перешла к чтению междумирного Мандельштама, потому что стоящая осенняя тишина Перехода - это его мир... Прислушайтесь, как наполнена эта тишина... В ней всё прожитое лето и глубокий опыт жизни.
Не в первый раз я Мандельштама перечитываю, и вот - будто заново: открыла его "Камень", а там - точно об этом состоянии  Природы: звук плода, сорвавшегося с древа. Так в парке и листок падает, и жёлудь, и всё, что падает на землю, созрев осенней порой, а Природа держит эту тишину какое-то время, готовясь к замиранию зимой. И это самое глубокое время.
Я изумилась в первый раз, увидев, что этот сборник стихов поэта-пророка - полностью осенне-зимний, мне захотелось и своё что-то написать, откликнуться, но пока только накопление праздности идёт ( в рабочее время долго накапливаемой). Но главное - удивиться и почувствовать магию Перехода, совершаемую в этой глубокой тишине, где сразу тайная противоречивая полнота - немолчный напев тишины.
А затем "Сусальным золотом горят" - про неживого небосвода хрусталь. Это мир искусства взамен уснувшей Природы, мир художества, заменяющий на природе естественное житие, мир города и помещения. Там балы, полутёмные залы, выскальзывающие красавицы, свидания. И, конечно, детские книги, сказки, всё, что к ПредАдвенту готовит, пережить самые тёмные времена угасания солнечного света. А после Рождества уже подготовка к Весне начнётся, внутренняя, духовная.
Вот это схождение во тьму вместе с Мандельштамом и другими бессмертными ( как и его собрат про пророческому дару Гумилёв сказал - "изгнанник бедный Алигьери стопой неспешной сходит в ад", пока внешний мир беснуется в своих войнах вечных) и есть смысл осенне-зимнего мира.
А сказки в нём нужны как раз для того, чтоб "из глубокой печали восстать". Для этого и нужно всё большое далёко развеять и стать снова ребёнком, верящим в волшебство, в глубокий символизм всего происходящего.
 Я и сейчас одну сказку читаю...
Тогда, если ты войдёшь в этот мир, тебя наградят упоением абсолютной красоты, лилейной и совершенной, как Песня - "нежнее нежного".

Вот какой "Камень". Вечный, бессмертный, столп духовный.
Каждый стих там - для медитации. И звено цепи в цикле, как какие-нибудь 24 прелюдии.
Вы не найдёте ничего столь созвучного со стоящей сейчас Тишиной. Если поняли это, то идёте не сами, а рукою об руку с Гением.

Лети, лети, ласточка, уже не бойся: после 2017 года, когда этот стих мой был написан, столько всего произошло, никакие расплаты не страшны, уже все они совершились. Тебе остаётся вечное понимание, всё более глубокое с каждым годом.

12.09.2025

Вот и откликнулась - написала про осенне-зимний мир, спасибо Гению.

Конечно, "Камень" не полностью весь высоко-гениальный, но часть стихов - абсолютное совершенство, а главное, действительно прослеживается композиция: первые стихи - будто ясное утро в самой чистой ясности сознания, первые пять - абсолютны. А далее словно День начинается, и все его мозаичные впечатления, они разные. Заканчивается вечером, Федрой и театром, куда поэт будто бы опоздал. На самом деле он опоздал родиться в эпоху, когда можно было жить культурному человеку спокойно, впрочем, мне думается, что поэты-пророки никогда спокойно не живут, и не в последнюю очередь потому, что у них сложный путь, душа с характером, упрямством, нелюдимостью, своей собственной системой ценностей, всегда не земной. Даже если бы послала ему Судьба какого-то короля -мецената, и то, мне кажется, Осип не был бы доволен, но что-нибудь бы отчебучивал. Его и в клетку золотую нельзя, чтоб рабом был, и на свободу нельзя - жить не умеет. Хорошо хоть Бог послал ему жену - мамку-няньку. Она ему и защитником была. А всё потому, что понимала бесценный его талант.

Я написала несколько стихов-откликов, читая "Камень", но пока не хочу публиковать, это просто ветер вдохновения оттуда повеял, он всегда пробуждает - таков отклик на настоящее Слово: хочется писать. Но это пока только мысли, а не стихи полноценные.

В чём ещё утвердилась - так это в понимании моего любимого "Силентиум". Раньше не понимала этого верно - "сердце сердца устыдись". Почему? Потому что то первоначальное совершенство, из которого рождается Красота как Гармония сущего, так прекрасно, что даже поэт, всегда жаждущий говорить и мучающийся от невыразимости или периодов пустоты, хочет в "первоначальную немоту, как в кристаллическую ноту, что от рождения чиста". Поэтому сердечных страстей там не нужно, наоборот, они помешают. Ведь они замутняют чистоту всяким земным, в котором много иллюзорного, предосудительного, слишком субъективного.

__________________________

Мне попалось в интернете суждение об "ошибке Мандельштама". Автор поста вроде бы говорит, что Мандельштама любит и понимает, но с каким-то веселием утверждает, что Мандельштам ошибся, сказав в своём гениальном стихе "Равноденствие", что "гласных долгота в тонических стихах единственная мера", когда в них мера - ударность слогов. А вот долгота гласных -  мера в гекзаметре. В комментарии умной дискуссии высокообразованных людей пришли знатоки, пытающиеся как-то Мандельштаму помочь, и оправдать и защитить. Ведь как ни крути, когда любишь поэта, то или не заметишь его оплошности, или попытаешься понять смысл "искажения". Ведь любовь всё оправдывает, объясняет и прощает. У любви только плюсы бывают и нет минусов, ошибок.
А вот эта вот - указать Мандельштаму, пусть уже и не живущему в этом мире,  - критикантская радость: я, мол, умнее тебя и лучше знаю... Нет, не могу воспринять как любовь к поэту.
Зато подвигла меня хорошо подумать над этим стихом. (А в дискуссии я не вступаю, не думаю, что среди учёных теоретиков моё мнение может что-то значить, ведь я смотрю с точки зрения поэзии, а не теории.)
Итак.
Начнём с названия стиха, где Мандельштам ошибся так же, как и Пастернак. Стих о солнцестоянии 21 июня назван Равноденствием, где самый длинный день стоит цезурой в полотне гекзаметрической долготы покоя. Равноденствие же научное весною наступает, когда день и ночь равны, а вовсе не летом. И у Пастернака в "Единственных днях" Солнцеворотом назван явно день мартовский ( С крыш течёт и солнце греется на льдине), тогда как Солнцеворот или Солнцестояние - 21 декабря. Почему они оба так перепутали?
Потому что у них своя поэтическая правда. И если Пастернаку нужно было именно поворотный момент времени описать, то он и называет его Солнцеворотом, а не ровным словом "Равноденствие". Ибо самый солнцеворот зимою - тайный будто, никогда не заметный.
Длительный покой самого длинного летнего дня 21 июня, томительный и ровный - для Мандельштама равноденственный, и самый этот день будто выпадает - стоит цезурою.
Но перейдём к тоничности и мерах её определения. Филологи скажут: не прав Мандельштам. Поэты скажут: прав! Вот зачем же он иволгу упоминает ни к селу ни к городу в самом начале? Ведь вместе первые две строки звучат как "в огороде бузина, а в Киеве дядька".
Я открываю картинку, вижу иволгу, потом слушаю её пение, припоминая, как летом ходила пешком на дачу через лес, и вот это протяжное пение иволги, так выделяющееся среди всех щебетов леса, забыть невозможно! Оно действительно особенное!
Поэтому, я думаю, это иволгина тоничность, а не теоретическая. И что Мандельштам в ней уже о гекзаметре думал, где как раз долгота гласных. Как и Пастернак писал о солнцевороте зимнем, а думал о равноденствии весеннем ( но называются события неправильно, и он поменял их местами). Они, поэты, просто переименовали эти события - так, как надлежит правде состояния.
Никому не нужна тоничность "теоретическая", но нужна правда красоты, а красота -  всегда живая. И поэты всегда думают вперёд, мысль бежит за ритмом, словно корабль, подгоняемый ветром. А все остальные теоретические выкладки плетутся сзади, вместе с обвинениями, что поэт чего-то там не знал. Знания эти филологические нужны только потому, что есть поэзия, а не наоборот.
Однако, я благодарна автору поста, что дал мне новые мысли.
Не хочу упоминать его имя, потому что я ни с кем не воюю, не спорю. И мне не нужно утвердить свою версию прочтения Мандельштама.
Но главная мысль вот: поэт всегда знает, что пишет, и такой пророк, как Мандельштам, всегда прав.
Учёные назвали Равноденствием равность дня и ночи весною и осенью, тогда как правда этого слова - что-то ровное и спокойное - не соответствует тому, что в природе происходит: весною - активное возрождение жизни, а осенью - праздничное, в разноцветных листьях, умирание. Поворотное происходит именно тогда, а стоячее - зимою, самой длинной ночью, и летом - самым длинным днём.

Тоничность иволги

Есть иволги в лесах
О. Мандельштам

Есть иволга в лесах, и это неспроста,
Желта, длинна, как летний день Господень.
Тоничная особо долгота,
И гласный отдых в ней течёт субботен.

Весёлый ручеёк, мелодия чиста,
Как будто не поёт, а про-пе-ва-ет.
Ну что же вы, читающие «та»…
А «та-а» сердце ваше и не знает!

23.09.2025