Золотые завесы

Золотые завесы
Автор: Вячеслав Иванов


Di pensier in pensier, di monte in monte
Mi quid Amor…
Petrarca
1


Лучами стрел Эрот меня пронзил,
Влача на казнь, как связня Севастьяна;
И, расточа горючий сноп колчана,
С другим снопом примчаться угрозил.


Так вещий сон мой жребий отразил
В зеркальности нелживого обмана…
И стал я весь — одна живая рана;
И каждый луч мне в сердце водрузил


Росток огня и корнем врос тягучим;
И я расцвел — золотоцвет мечей —
Одним из солнц, и багрецом текучим


К ногам стекла волна моих ключей…
Ты погребла в пурпурном море тело,
И роза дня в струистой урне тлела.


2


Сон развернул огнеязычный свиток:
Сплетясь, кружим — из ярых солнц одно —
Я сам и та, чью жизнь с моей давно
Плавильщик душ в единый сплавил слиток.


И, мчась, лучим палящих сил избыток;
И дальнее расторг Эрот звено,-
И притяженной было суждено
Звезде лететь в горнило страстных пыток.


Но вихрь огня тончайших струн венцом
Она, в эфире тая, облачала,
Венчала нас Сатурновым кольцом.


И страсть трех душ томилась и кричала,-
И сопряженных так, лицо с лицом,
Метель миров, свивая, разлучала.


3


Во сне предстал мне наг и смугл Эрот,
Как знойного пловец Архипелага.
С ночных кудрей текла на плечи влага;
Вздымались перси; в пене бледный рот…


«Тебе слугой была моя отвага,
Тебе,- шепнул он,- дар моих щедрот;
В индийский я нырнул водоворот,
Утешного тебе искатель блага».


И, сеткой препоясан, вынул он
Жемчужину таинственного блеска.
И в руку мне она скатилась веско…


И схвачен в вир, и бурей унесен,
Как Паоло, с тобой, моя Франческа,
Я свил свой вихрь… Кто свеял с вежд мой сон?


4


Таинственная светится рука
В девических твоих и вещих грезах,
Где птицы солнца на янтарных лозах,
Пьют грозднй сок, примчась издалека.


И тени белых конниц — облака —
Томят лазурь в неразрешенных грозах,
И пчелы полдня зыблются на розах
Тобой не доплетенного венка…


И в сонной мгле, что шепчет безглагольно,
Единственная светится рука
И держит сердце радостно и больно.


И ждет, и верит светлая тоска,
И бьется сердце сладко-подневольно,
Как сжатая теснинами река.


5


Ты в грезе сонной изъясняла мне
Речь мудрых птиц, что с пеньем отлетели
За гроздьем — в пищу нам; мы ж на постели
Торжественной их ждали в вещем сне.


Воздушных тел в божественной метели
Так мы скитались, вверя дух волне
Бесплотных встреч,- и в легкой их стране
Нас сочетал Эрот, как мы хотели.


Зане единый предызбрали мы
Для светлого свиданья миг разлуки:
И в час урочный из священной тьмы


Соединились видящие руки.
И надо мной таинственно возник
Твой тихий лик, твой осветленный лик.


6


Та, в чьей руке златых запруд ключи,
Чтоб размыкать волшебные Пактолы;
Чей видел взор весны недольней долы
И древних солнц далекие лучи;


Чью розу гнут всех горних бурь Эолы,
Чью лилию пронзают все мечи,-
В мерцании Сивиллиной свечи
Душ лицезрит сплетенья и расколы.


И мне вещала: «Сердце! Рдяный сад,
Где Тайная, под белым покрывалом
Живых цветов вдыхает теплый яд!..


Ты с даром к ней подходишь огнеалым
И шепчешь заговор: кто им заклят,
Ужален тот любви цветущим жалом».


7


Венчанная крестом лучистым лань,-
Подобие тех солнечных оленей,
Что в дебрях воззывал восторг молений,-
Глядится так сквозь утреннюю ткань


В озерный сон, где заревая рань
Купает жемчуг первых осветлений,-
Как ты, глядясь в глаза моих томлений,
Сбираешь умилений светлых дань,


Росу любви, в кристаллы горных лилий
И сердцу шепчешь: «Угаси пожар!
Довольно полдни жадный дол палили...»


И силой девственных и тихих чар
Мне весть поет твой взор золото-карий
О тронах ангельских и новой твари.


8


Держа в руке свой пламенник опасный,
Зачем, дрожа, ты крадешься, Психея,
Мой лик узнать? Запрет нарушить смея,
Несешь в опочивальню свет напрасный?


Желаньем и сомнением болея,
Почто не веришь сердца вести ясной,-
Лампаде тусклой веришь? Бог прекрасный —
Я пред тобой, и не похож на змея.


Но светлого единый миг супруга
Ты видела… Отныне страстью жадной
Пронзенная с неведомою силой,


Скитаться будешь по земле немилой,
Перстами заградив елей лампадный
И близкого в разлуке клича друга.


9


Есть мощный звук: немолчною волной
В нем море Воли мается, вздымая
Из мертвой мглы все, что — Мара и Майя
И в маревах мерцает нам — Женой.


Уст матерних в нем музыка немая,
Обманный мир, мечтаний мир ночной…
Есть звук иной: в нем вир над глубиной
Клокочет, волн гортани разжимая.


Два звука в Имя сочетать умей;
Нырни в пурпурный вир пучины южной,
Где в раковине дремлет день жемчужный;


Жемчужину схватить рукою смей,-
И пред тобой, светясь, как Афродита,
В морях горит — Сирена Маргарита.


10


Ad Lydiam 2*


Что в имени твоем пленит? Игра ль
Лидийских флейт разымчивых, и лики
Плясуний-дев? Веселий жадных клики —
Иль в неге возрыдавшая печаль?


Не солнц ли, солнц недвижных сердцу жаль?
И не затем ли так узывно-дики
Тимпан и систр, чтоб заглушить улики
Колеблемой любви в ночную даль?.


И светочи полночные колышут
Багряным полохом родные сны,
И волны тканей теплой миррой дышат…


А из окрестной горной тишины
Глядят созвездий беспристрастных очи,
Свидетели и судьи страстной ночи.


11


Как в буре мусикийский гул Гандарв,
Как звон струны в безмолвьи полнолуний,
Как в вешнем плеске клик лесных вещуний,
Иль Гарпий свист в летейской зыби лавр,-


Мне Память вдруг, одной из стрел-летуний
Дух пронизав уклончивей, чем Парф,
Разящий в бегстве,- крутолуких арф
Домчит бряцанье и, под систр плясуний,


Псалмодий стон,- когда твой юный лик,
Двоясь волшебным отсветом эонов,
Мерцает, так священственно велик,


Как будто златокрылый Ра пилонов
Был твой пестун и пред царевной ник
Челом народ бессмертных фараонов.


12


Клан пращуров твоих взрастил Тибет,
Твердыня тайн и пустынь чар индийских,
И на челе покорном — солнц буддийских
Напечатлел смиренномудрый свет.


Но ты древней, чем ветхий их завет,
Я зрел тебя средь оргий мусикийских,
Подъемлющей, в толпе рабынь нубийских,
Навстречу Ра лилеи нильской цвет.


Пяти веков не отлетели сны,
Как, деву-отрока, тебя на пире
Лобзал я в танце легкой той Весны,


Что пел Лоренцо на тосканской лире:
Был на тебе, сапфиром осиян,
В кольчуге золотых волос, тюрбан.


13


В слиянных снах, смыкая тело с телом,
Нам сладко реять в смутных глубинах
Эфирных бездн, иль на речных волнах,
Как пена, плыть под небом потемнелым.


То жаворонком в горних быстринах,
То ласточкой по мглам отяжелелым —
Двоих Эрот к неведомым пределам
На окрыленных носит раменах…


Однажды въяве Музой ясноликой
Ты тела вес воздушный оперла
Мне на ладонь, с кичливостью великой


Эрот мне клекчет клекотом орла:
«Я в руку дал тебе державной Никой —
Ее, чьи в небе легких два крыла!»


14


Разлукой рок дохнул. Мой алоцвет
В твоих перстах осыпал, умирая,
Свой рдяный венчик. Но иного рая
В горящем сердце солнечный обет


Цвел на стебле. Так золотой рассвет
Выводит день, багрянец поборая.
Мы розе причащались, подбирая
Мед лепестков, и горестных примет


Предотвращали темную угрозу,-
Паломники, Любовь, путей твоих,-
И ели набожно живую розу…


Так ты ушла. И в сумерках моих,-
Прощальный дар — томительно белея,
Благоухает бледная лилея.


15


Когда уста твои меня призвали
Вожатым быть чрез дебрь, где нет дорог,
И поцелуй мне стигмы в руку вжёг,-
Ты помнишь лик страстной моей печали…


Я больше мочь посмел, чем сметь я мог…
Вдруг ожили свирельной песней дали;
О гроздиях нам птицы щебетали;
Нам спутником предстал крылатый бог.


И след его по сумрачному лесу
Тропою был, куда, на тайный свет,
Меня стремил священный мой обет.


Так он, подобный душ вождю, Гермесу,-
Где нет путей и где распутий нет,-
Нам за завесой раздвигал завесу.


16


Единую из золотых завес
Ты подняла пред восхищенным взглядом,
О Ночь-садовница! И щедрым садом
Раздвинула блужданий зыбкий лес.


Так, странствуя из рая в рай чудес,
Дивится дух нечаянным отрядом,
Как я хмелен янтарным виноградом
И гласом птиц, поющих: «Ты воскрес».


Эрот с небес, как огнеокий кречет,
Упал в их сонм, что сладко так певуч;
Жар-птицы перья треплет он и мечет.


Одно перо я поднял; в зелот ключ
Оно в руке волшебно обернулось…
И чья-то дверь послушно отомкнулась.


* От мысли к мысли, от горы к горе
ведет меня Любовь…
Петрарка (ит.)


2* К Лидии (лат.)


1906 или 1907


Вячеслав Иванович Иванов (1866 – 1949) – русский поэт Серебряного века. Как и А. Блок и А. Белый, он относится к группе «младших символистов», возникшей в 1900 году. Этих поэтов называли ещё и «соловьёвцами» и «теургами». На мировоззрение младших символистов сильнейшим образом повлияли поэзия, личность и философия Владимира Сергеевича Соловьёва, который первым предпринял попытку раскрыть христианские истины на языке философии. Одна из важнейших идей символистов связана с понятием «теургия» - общение с высшим миром посредством творческой деятельности. Они верили, что поэт – символист – связующее звено между двумя мирами – земным и небесным. Прозрения и откровения позволяют им по слабым отражениям представить себе иные миры.

Особенность лирики В. Иванова заключается в том, что она ориентирована на культурно – философскую проблематику античности и средневековья. Сборник «Золотые завесы» создавался в 1906 году, в период влюблённости В. Иванова в Маргариту Сабашникову, известную художницу, которая стала появляться на «средах» Вячеслава Иванова вместе с мужем Максимилианом Волошиным в знаменитой «башне» - доме на углу Таврической и Тверской (дом № 1) в Петербурге. В. Иванова поразил тот факт, что художница очень хорошо понимает его произведения.

В сборник «Золотые завесы» входит 16 сонетов, которым предшествует эпиграф из лирики Петрарки. В переводе он звучит так: «От мысли к мысли, от горы к горе ведёт меня любовь».



В Золотой Теме Галактического Ковчега https://kovcheg.ucoz.ru/forum/232-2883-1


Великое произведение горящей души Поэта, благодарю, Сказочница, за знакомство с ней!
Никогда не читала подобного...
Симфония мысли и чувства!

Цитата Сказочница ()
       От мысли к мысли, от горы к горе
       ведет меня Любовь…
       Петрарка (ит.)

От мысли горной, от горы Идей
Ведёт меня любовь в объятья к Ней...
Что выше гор, идей и всякой мысли
О Ней, что сотворяет наши Жизни!

Белоснежка

Цитата Сказочница ()
       поэт – символист – связующее звено между двумя мирами – земным и
       небесным. Прозрения и откровения позволяют им по слабым отражениям 
       представить себе иные миры.

Горят наши письма, в огне не сгорая,
Пылают страдой перемолотых лет,
А месяц над хрупкой избушкой вздыхает,
Что в городе трутней… огня вовсе нет…

Там вихрями кружатся лисы и деньги,
Там жажда мамоны сильнее огня,
И тухнет душа, обречённая тленью,
Мгновеньями светит, открытость кляня…
Искусственным блеском одеты деревья,
Красиво заточены фразы людей,
Фальшивы общение, плач и веселье,
Реклама – обманка в отходах идей…

Соцсети грозят, разгрызая канаты,
Что вскоре расплавят информ-бытие,
Безумствуют черти, бранятся фанаты
В уродливо вычурной "вип" западне.

Горят строки духа, рождённые сердцем,
Сжигая всю ветошь прожёванных лет,
И свет золотой превращается в герцы
Всезвёздных мелодий, дарящих Рассвет…

Белоснежка 
      

*


Уста зари

Как уста, заря багряная горит:
Тайна нежная безмолвьем говорит.
Слышишь слова золотого вещий мед?—
Солнце в огненном безмолвии встает!

Дан устам твоим зари румяный цвет,
Чтоб уста твои родили слово — свет.
Их завесой заревою затвори:
Только золотом и медом говори.
1912
Вячеслав Иванов


Выздоровление

Душа, вчера недужная,
На солнце — солнце новое —
Раскрыла очи синие
И видит, оробелая,
Сквозь гроздие лиловое,
Что в небе вьет глициния:
Сверкает даль жемчужная,
Летает чайка белая.

И путь сребра чеканного
Висит над гладью струйного;
И вестью обновления
Колокола доносятся:
С хвалою аллилуйного
В прибрежные селения
Из плена светотканного
Не души ль милых просятся?
Вячеслав Иванов