Анаит

Поэма «Анаит»


Памяти А. С. Пушкина и
М. Ю. Лермонтова посвящается…


***

Во времена, совсем недавно,
Когда готовились балы,
А пасть в дуэли было славно,
И просвещалися умы,
Когда Европа и Россия,
Свой неокончив вечный спор,
Вели тяжёлый разговор,
Будто священник и Мессия,
Тогда страна одна в тени,
Приняла трудности войны,
Названье было ей Армения,
Оплот любви и влохновения,
Под игом злым, венцом чужим,
Был лишь молитвами храним.

1

С тех пор как русские полки,
На землю Грузии вступили,
И в Закавказье  на штыки,
Границы Персии вонзили,
Как обернулся лик орла,
Последней верою свободы,
Совсем другие времена,
Узнали гордые народы,
И страх доныне неизвестный,
Сердца властителей сковал,
Когда приход России верной,
Народ Арменьи взволновал,
И с этих пор, день ото дня,
Копилось в Персии смятенье,
И с смертью русского посла,
Отчизна шахов принесла,
Кавказу горькое возмездие.

2

Однажны в солнечном краю,
Недалеко от Арташата,
Где птички звонкие поют,
И розы пышные цветут,
В долинах чудных Арарата,
Где по камениям ручьи,
Тукут рошая гладь земли,
И в родники крутые льются,
Где водые чистые одни,
Среди привлетливых долин,
Всем открывающие дверца,
Где добродушный армянин,
Гостей приветству'ет от сердца,
В деревне старой и простой,
Был дом, и с малою семьёй,
Жила в нем радостная дева.

3

Она с младенчества имела,
Волну кудрей и блеск лонит,
И мать ей очень захотела,
Отдать лишь имя - Анаит.
Огнями искреннего счастья,
Блестали взгляды ее глаз,
Был удивительный тараз,
На ней, изысканное платье
Она умела все ненастья,
Улыбкой чудною встречать,
И погружаяся в мечтанье,
Ловить небесное сиянье,
И свет душевный отражать,
Бывало только горизонт,
Об новом дне напоминает,
Она счастливо, баз забот,
Срели окрестностей гуляет,
Так рано девочка с весной,
Могла сравниться красотой,
Как и цветок в зените дня,
Когда природу обнимала,
Она любовью наполняла,
Свой дом и близкие поля.

4

Шли годы мирной чередою,
Минул семнадцатый ей год
И Анаит могла красою
Затмить лучистый небосвод
Всё в ней прекрасное от мира,
Улыбка, нежные черты,
Так под влияньем красоты,
Звучит приятельская лира,
Заметно стало видно в ней,
С годами сумраки очей,
Что глубиной своей пленят,
И напуская навожденье,
К себе приковывают взгляд,
И лучших качеств проявление,
В душевном зеркале хранят.

5

Не осудите меня строго,
Я мало жизни повидал,
И в ней скитаяся я толком,
Подобных девушек немного,
В незрелой юности встречал,
Так и жилец вдали от дома,
Иных красот не признает,
Кому Отчизна незнакома,
Тот в самозабвении живёт,
В уединение, каждый час,
Душою к Родине стремится,
И все, легко понять из глаз,
Как птица сбитая томится,
Другое дело если мы,
Краям родимым суждены,
Тогда заметно поясняет,
Любовь сознание и ум,
И череду печальных дум,
На век покоя заменяет.

6

Овик, отец её, был воин,
Давно Армению защищал,
Он апаранцем был по крови,
И часто войны вспоминал,
Ему казалось, нет страшнее,
Страны родной порабощения,
Как смерти быстрой молодых,
От рук правителей чужих,
И часто сердце от стесненья,
В груди томилася его,
Не понимая для чего,
Армению ждёт такая мука,
И только в дочери подруга,
Была отрадой для него.

7

Тянулись очереди дней,
Заря являлась за зарею,
Покой приветливых ночей,
Сменялся частою грозою,
Желтели дивные края,
Деревьев старые вершины,
Склонялись, пеленой дождя,
Скрывались тихие далины,
Парады сумрачных небес,
Светила тучами скрывали,
На все:поля и хвойный лес,
Туманный сумрак насылали,
Длиннее стали вечера,
Природы ожили явление,
Однако тайное знаменье,
Несла пришедшая пора.

8

Те перемены ощущая,
Полна тревогой Анаит,
Она из дома наблюдая,
Какую ночь не засыпая,
На Арарат родной глядит,
Как-будто дева сарафаном,
Объяты призрачным туманом,
Зубцы заснеженных вершин,
И птичек звонкие сонеты,
Со скал знакомых не слышны,
Одни лишь резкие куплеты,
Шлют беспокойные орлы,
Всё перед нею изменилось,
И будто чуждые края,
Пред ней! – Ужели изменилась,
Её любимая земля?

9

Всё что для женщины бесценно,
С горячей кровью смешено,
И заменить это мгновенно,
Иным мечтаньям не дано,
В один из ясных вечеров,
Когда стояло полнолунье,
Армянка наша вместо снов,
Вновь погрузилася в раздумья,
Но что же девушку тревожит,
И от чего не спится ей,
Быть может милая не может,
Найти покой в душе своей,
Давно её деревня стихла,
Однако шорохи при том,
Звучат! И в доме стало слышно,
Шагает кто-то под окном.
Вот стук! И двери отворяя,
Отец на путника глядит,
Он старый друг его-езид,
И внутрь дома приглашая,
Его расспрашивать спешит.


Овик:

Езид! Как-будто затаился,
У крова дружеского ты,
Скажи, под мраком темноты,
Зачем нежданно появился,
Известно, гость у нас любим,
Ему сердечные мы рады,
Но ты угрюм и одержим,
Как под влиянием досады,
Ответь, твой нынешний визит,
К беде иль к счастию, езид?

Езид :

Мне поручение велит,
Прости за позднее вторженье,
Пройдём, не нужно Анаит,
Услышать наше откровение,
Знай, старцы воинов зовут,
Для неотложного собрания,
Ведь персы быстрые идут,
Нести разруху и страдания,
Они границы пресекли,
Дошли уже до Карабаха,
На нашу землю принесли,
Следы отчаянья и страха,
Готов ли ты?

Овик:

Готов, но как пересказать,
Что в подсознании творится,
И может ль гибель устрашать,
Того, кто смерти не боится,
Я стар! И твёрдостью руки
Уже не хвастаюсь как прежде,
Простые радости близки
Мне стали! Грубостью в одежде,
Я отличаюсь в цвете лет,
Однако верный пистолет
Со мной! – И душу для Отчизны,
Готовый в жертву принести,
Согласен я без укоризны,
На подвиг праведный пойти.

Езид:

Нельзя судьбу нам обойти,
Но можно с нею примириться,
Не лучше ль смерть свою найти,
Чем пред тиранами склониться?
Через ближайшие три дня,
И невозможно промедленье,
Должны явиться:ты и я,
С обозом в наше ополчение!

Овик:

С тобою, друг, я соглашусь
Нет ничего важнее чести,
И никогда я не смирюсь,
С тоской, что вражеские сети,
Окутали наши края,
Мой дом, Отчизна и семья,
Нет ничего важней на свете
Я должен дочку защитить,
Она отцу покой и радость,
Позволит Бог, ей посвятить,
Одну оставшуюся старость,
А нет, я с шашкою умру
В бою! И гордую главою,
Сольюсь в едино по утру,
С родной и милою землею!

15

На том простилися друзья,
Ушёл езид захлопнув двери,
Овик глядит, его дитя,
Окутав робкие колени
Сидит! Прослушала она,
Эту пугающую новость,
И на щеках её слеза
Застыла! Канущая пропасть,
Не поникшие глаза,
Она известию не веря,
Сокрытой занята мольбой,
Но приближение заметя,
Отца встречает пред собой.

Овик:

Моя душа, ты как-нибудь,
Отбрось печали и тревоги,
Нам неизвестен жизни путь,
Судьбой принятые итоги,
С тобою молодость близка,
Найдя в супруге утешенье,
Ты позабудешь на мгновенье,
Меня, пустого старика,
Поверь, я искренне желаю,
Одно лишь счастие тебе,
И покровительствать судьбе
Твоей, я Бога призываю,
Вдали, с годами разузнать,
Ты сможешь прелести единства,
И сердцем нежным ощущать,
Тепло любви и материнства,
Живи, сияй,ты  молода,
Совсем недавно распустилась,
Молюсь, желаю, чтоб всегда,
Ты неизменно сохранилась.
Услышь меня!

17

Как небо в ясную погоду,
Встречает молнии полет,
И ветер, чувствуя свободу,
Морям волнение несёт,
Так и отеческое слово,
Что при звучании дрожит,
Способно было и готово,
Затронуть сердце Анаит,
Она недвижимо внимая,
Своих очей не поднимая,
Стояла, вдруг к его ногам,
Упала с горькою тоскою,
И ко трепещущим рукам,
Коснулась нежною рукою.

Анаит

Отец родной, я видеть вас,
Как все любимое желаю,
Иной мечты в заветный час,
Поверьте, больше не питаю,
Я помню прошлые года,
Какие вместе мы узнали,
Они со мною навсегда,
И в дни веселья, и печали,
Так всякий раз,отец, когда,
Я их с отрадой вспоминаю,
Живёт и светится душа,
И свет душевный неспеша,
Краям родным я посылаю.
Прошу, надеюсь, не печальтесь,
За все я вас благодарю,
Но рядом с вами,я молю,
И не замужней, только сжальтесь,
Я честь армянки сохраню,

19

Сгорали комнаты свечи,
Сверкая искрами огня,
Овик, услышав эти речи,
Нескоро мог прийти в себя,
Ему явилось все былое,
Воспоминание прошлых дней,
Взросление дочери своей,
В любви, уюте и покое,
С тех пор как милая жена,
К Эдему душу вознесла,
Старик одно опустошенье,
В убитом сердце сердце ощущал,
Ему годами облегчение,
Лишь образ дочери давал,
Всегда заботою о ней,
Он нескрываемо гордился,
И никогда ей не стыдился,
Среди армянских дочерей.

20

Бывает сложно возразить,
Увидев женское моленье,
Отец тогда свое решение,
Смог без укора отложить,
Ведь он желая до того,
Ей роли преданной супруги,
Боялся в тайне одного,
С любимым ангелом разлуки,
Война кругом, теперь борьбой,
Жестокой занята Арменья,
И взять затем без промедления,
Пусть убивался от волнения,
Решил он девочку с собой...