О музыке

 Если ошеломить Барсукова странным  вопросом: «Исчезни музыка, -- что случится?», то ошеломления не произойдёт, просто  Барсуков, немного подумав, ответит: «Ничего плохого не случится. А может станет даже лучше». Ну  насчёт «лучше» он обронил, исходя из своих докук. 

         Над ним две девочки ежедневно долбили его голову бесконечными гаммами и прочими музыкальными экзерсисами, которые они энергично извлекали из громкого пианино. Барсуков, чтобы особо не психовать обзавёлся даже наушниками-глушителями.

       По выходным из окна напротив неслись вопли западных групп, записями которых наслаждался парень с ирокезом, а чтоб и окружающие могли бы разделить его удовольствие, он распахивал окно.

       Из питейного заведения, открытого кавказцами, текли надоедливые восточные мелодии или дёргалась раздражающая лезгинка.

       Исчезни музыка – исчезла бы и эта музыкальная шелуха. И наступила бы благодать. Наступила бы тишина

       Благодать. Тишина. Это хорошо! Но, что же в этой тишине будут делать солдаты на параде, парни и девушки на дискотеке, верующие на литургии?  Музыки же не стало!

     Ничего страшного.  Солдатам нужен темп, что полностью обеспечит большой барабан при поддержке малых барабанов. И не нужны здесь сотни трубачей, дудение  которых  только смазывают темп.

     В танцевальных залах не танцуют,  а ритмично дёргаются.  Вот этот ритм дёргания  будет вполне эффективно задавать ударник со свой «кухней». 

     А литургия так и останется литургией с певчими церковного хора. Песнопения никуда не уйдут. Ведь разговор-то ведётся об инструментальной музыке, а хоровая музыка  -- это и не музыка, а сонм человеческих голосов  в их распевном варианте.

     Если наступит тишина, исчезнет музыка , то, кроме всего прочего,  музыкальных театров, филармоний,  симфонических и других оркестров ведь из тоже не станет.

      Конечно, не станет. Но ведь это не трагедия. Посещают симфонические  концерты, оперы  и т.п. неординарные люди . Их немного. Да ещё -- богатенькие граждане,  для понта, но их тоже немного.  Ну и туристы, у которых посещение оперного театра – есть один из пунктов тура.  Простой же народ к этому делу равнодушен.  Исчезни в одночасье оперные театры,  концертные залы  простой народ, т.е. основная масса населения, этого просто не заметит. И понятно почему.  Не ходят токаря, грузчики, электромонтажники, водопроводчики , сварщики на оперы и симфонии.

   Не ходят потому, что классическая музыка для них есть вещь неинтересная, непонятная и скучная  Да и билеты стоят ого- го. Например в Мариинке они в несколько раз дороже чем в  Метрополитен опера, хотя зарабатывают россияне в разы меньше чем американцы. То есть, здесь налицо жирное свинство театральных деляг.  Конечно, труженик сто раз подумает,  что ему  купить: то ли  билет на «Трубадура», то ли  или кило мяса на обед.

    В отличии от коммунистов , нынешним властям до фени, что народ  далёк от  Бетховена. А коммунистов этот вопрос волновал. Они провозглашали: «Искусство – народу». и этот лозунг активно претворяли в жизнь.  Симфонические оркестры и оперные певцы выступали на заводах, давая концерты прямо в цехах. По радио транслировались и скрипичные и фортепьянные концерты, отрывки из опер.  Выпускалась куча граммофонных пластинок с записями  классической музык и самое главное – билеты  в оперу и на концерты были баснословно дешёвыми.
И на каждом предприятии собственные духовые оркестры, оркестры народных инструментов,  хоровые коллективы.  В домах культуры – музыкальные студии, музыкальны школы, музыкальные коллективы. И всё бесплатно: иди трудяга, постигай культуру.  Господи, какими же порядочными людьми были эти коммунисты!

  Сейчас всё не так. Сейчас за всё гони деньги. А где их взять простому труженику. Так что исчезновение музыки народной трагедией не обернётся. А обернётся благодатью и тишиной.

      А между прочим тишина – это тоже музыка. Её,  эту тишину обозначают в нотных записях  специальными значками, определяющими время молчания.  Вообще в нотах много значков и Барсуков долгое время недоумевал, как по этим странным значёчкам   можно умудриться   воспроизводить  музыку.

        Значки-то в виде букв он освоил очень рано благодаря газете «Правда», которую выписывал его отец . Там  были разные интересные картинки и мальчику очень хотелось знать,  что  на них изображено. Очень скоро он научился сплачивать буквы в слова и узнавать,  что это маршал Ворошилов принимает парад, что это товарищ Сталин  осматривает строительство какала .    С буквами всё было понятно. Но вот ноты – это была таинственная загадка.

      Отличница Сахарнова кроме портфеля носила с собой и папку с нотами. Она занималась в музыкальной школе по классу фортепьяно. Рассматривая ноты, что были в папке у Сахаоновой,  Лёшка Барсуков  никак не мог понять, как по этим закорючкам, расположенным  на пяти линейках, можно играть музыку.  Так он этого не знал до семнадцати лет. А узнать хотел. В  семнадцать лет он всё-таки  сподобился постичь музыкальную грамоту. На заводе, где он работал токарем. завком организовал оркестр мандолинистов, в который немедленно записался Барсуков. И там он узнал, что всё очень просто , что всё очень ясно и точно. И стал исполнять разные музыкальные вещи сидя на вторых мандолинах На первых сидели девушки со своими гибкими пальчиками, а руки Барсукова, загрубевшие от общения с металлом  были слишком грубы для извлечения шестнадцатых, а тем более --  тридцать  вторых.

     Со временем оркестр, кроме народных мелодий, стал исполнять и классику.  Глинка, Моцарт, Чайковский. Заводские мандолинисты под аккомпанемент  гитар  лихо наигрывали даже марш из «Кармен», что было явной наглостью, поскольку эта бравурная, напористая вещь многое теряла при исполнении её в мандолинном варианте.  Классическая музыка Барсукову нравилась. И это было здорово, что в голове у работяги рядом с допусками и посадками  соседствовали   такие понятия как бемоли, глиссандо, диминуэндо.

        С оперной музыкой Барсуков познакомился, когда учился в нахимовском училище. Рижский оперный театр шефствовал над юными морячками.  Это шефство выражалось в том, что театр выделял училищу бесплатные билеты на галёрку. Первым оперным спектаклем для  Барсукова стал «Князь Игорь». Опера потрясла мальчика. Гром большущего оркестра, хор, солисты, солнечное затмение, шествие воинов, попы с иконами, дикие пляски всё смешалось в единое величественное впечатление.  С тех пор он стал заядлым любителем оперы.  Уже в свои юношеские годы он просмотрел весь репертуар как Мариинки,  так и Малого оперного театра. Некоторые оперы были им прослушены  дважды, а то и трижды. Вскоре Барсуков приобщился и к симфонической музыке.  Из всего сказанного видно, что ему  очень повезло с возможностями обогащения своего внутреннего мира.  Если бы не оркестр мандолинистов, если бы не шефство оперного театра, то скорее всего музыкальные пристрастия Барсукова не поднялись бы выше прослушиваний Киркорова и Арбокайте.  Возможны ли такие счастливые случайности в современном мире. Барсуков считал, что невозможны. Хотя с помощью Интернета можно ознакомится с любой оперой с любой симфонией, но это чисто справочное знакомство. С живым восприятием музыки в театральном зале его даже и сравнивать не стоит.

      Евгений Фёдорович Светланов говорил: «В мировой музыки есть сотни и даже тысячи прекрасных произведений.  Для того, чтобы прослушать их  не хватило бы нескольких человеческих жизней. Среди этих произведений  есть и менее известные, но есть и хорошо знакомые, есть любимые произведения. Среди этих любимых произведений есть выдающиеся произведения. Среди выдающихся есть великие. А среди великих есть величайшие.  Вот таким величайшим произведением и является Шестая симфония Чайковского.»

      Конечно, Патетическая симфония это шедевр, особенно в исполнении Светланова. Что и говорить: Светланов – гигант. Все симфонии Чайковского,   исполненные Светлановым – это недосягаемые вершины , особенно для западных дирижёров, которые вообще не чувствуют и наверное не понимают русскую музыку, исполняя её очень формально с упором на звуковые эффекты.

   Они, по мнению Барсукова, и свою-то западную музыку исполняют без души. Во всяком случае  Пятую  симфонию Густава Малера (особенно её божественное Адажиетто) в трактовке Гергиева Барсуков предпочитает любым западным вариантам.

       Помимо «Патетической» в разряд музыкальных шедевров входит много симфоний, опер, концертов. И все они разные, и все они прекрасные, и исчезни они --  человечество понесло бы большую утрату, поскольку помимо сантехников, которые не очень интересуются симфониями, существуют миллионы любителей   классической музыки.

       Поэтому не прав Барсуков, легкомысленно посчитавший, что исчезновение музыки –  не трагедия, что при этом  «ничего плохого не случится. А может станет даже лучше».

     Следует отметить, что был на Руси период.  когда музыка не звучала.  Это случилось в середине 17 столетия.  Уже в Европе повсеместно распространилась скрипка, на основе которой создавались скрипичные ансамбли, камерные оркестры. Для них композиторы сочиняли красивую музыку. А россияне довольствовались балалайкой, рожком, гуслями, да и те попали под запрет. Церковники решили,  что все эти дуделки и бренчалки от беса, что Богу угода только вокальные восхваления. Эту мысль они внушили царю, который повелел все музыкальные инструменты собрать и сжечь. И всё, и тишина. Слух ласкал лишь колокольный звон.

       Становление русской музыкально школы началось лишь в петровские времена.  Появились сочинители духовных произведений (Березовский, Бортнянский, Фомин), а вскоре – и светские композиторы (Верстовский, Алябьев, Варламов, Гурилёв).  И наконец засияла звезда Михаила Глинки – первого российского музыкального классика, после которого Россия подарила миру Бородина, Мусоргского, Чайковского, Римского-Карсакова, Скрябина, Рахманинова, а СССР – Прокофьева, Кобалевского, Сверидова, Шостаковича, Хачатуряна.

    РФ пока что миру ничего не дарит. Нет, музыкальные учебные заведения выпускают много музыкантов, но они как-то не поднимаются до мирового уровня. Может быть ещё время не пришло, может быть всё ещё впереди Ведь не зря же такое приличное   учебное заведение как  Музыкально-педагогический институт им. Гнесиных стало Российской академией музыки им. Гнесиных.  Ужо, акадэмики натворят шедевров!

О МУЗЫКЕ

1.
Звенела музыка в саду
Таким невыразимым горем…»
Вдыхала дева запах моря
И ела устрицы во льду.

А это был простой вальсок
Слегка смешной, но очень нежный
Но он казался злым, мятежным,
Когда стучала кровь в висок,

Когда душа была полна
Сомнений. страхов несусветных,
Когда от  чаяний  заветных
Осталась пенная волна

Обид и лжи.  И вот вальсок
Уже становится враждебным…
Общайся с музыкой, дружок,
С душою чистой, с сердцем нежным.

2.
«Собираются дистрофики
В довоенный это зал…»
Ну, а зал отнюдь не тропики,
И в фойе отнюдь не бал.

Пол оркестра уж на кладбище.
Пополняли из полков.
Дирижёр  едва стоит вообще.
Зал заполнен до звонков.

Взмах руки и взрыв гармонии.
Барабаны вместо лир…
«Ленинградская симфония»
Потрясала зал и мир.

3.
«Ты помнишь как шагнули роты
Железной поступью пехоты?»
В бою не дрогнул ни один,
Когда взметнулось словно пламя,
Над нами шелковое  знамя,
И трубачи пропели гимн.

Призыв один: «Прорвать блокаду!»
Бойцы приказу были рады
За что сражались  каждый знал
Призывно, мощно над Невою,
Над льдом, окрашенным зарёю,
Звучал «Интернационал"!