палиндром

Мне кажется, я говорил не о том,
как будто бы справа налево
и слева направо читал палиндром
насельникам божия хлева.
Жевала корова - златые рога,
качалось набухшее вымя,
и те, кто упали по воле врага,
опять становились живыми.
А лошадь - подковы её - изумруд,
да грива серебряной нитью,
вещала - теперь никогда не умрут,
не трогайте, не хороните.
И снова я что-то читал невпопад,
ни буквицы не разумея -
не умерли наши любимые - спят,
по воле библейского змея.
Ярились быки до рубиновых глаз,
и сено жевали козицы.
А петел, нисколько на кур не озлясь,
велел на других не коситься.
Но слева направо и наоборот,
без всяких - а может быть, если -
война разевала обугленный рот
над мёртвыми, что не воскресли.
Что пали в боях и сгорели в печах,
безумно, безвременно, ярко.
Ревели быки, а коровы, мыча,
топтались над мёртвой дояркой,
неся в животах нерождённых телят.
От первого и ко второму
прочтению даже слова не болят,
в бесцельной строке палиндрома.
И нет драгоценностей - ценится сталь,
а хлев, он хоть божий, но хлипкий.
Лишь агнец закланный спокойно стоял
в углу с покаянной улыбкой.