Веденеев и квартирный вопрос

Мы кормим уток на Ферапонтьевском пруду. Утки не жадные, обеспеченные столом и домом, ведут себя очень достойно, спокойно. Однако их домик странным образом вызывает некоторое беспокойство Просперо:
- Один знакомый маг и волшебник продал дом на полуострове Ямал, дабы перебраться на полуостров Крым. Сделка полу-состоялась, получилось продать, да не выходит купить. Почему когда мы продаём - всё так дёшево, а когда покупаем - всё так дорого? Странная такая ситуация, нет дома - это свобода, вроде бы, а ощущения какой-то связанности, вторую неделю уж... Нельзя ли спросить у практика Веденеева, как быть?
Ирхин:
- Веденеев принимал масштабное участие в строительстве странноприимного дома на улице Софии. Там есть помещения, целиком и полностью отделанные его руками. В задуманную конструкцию входили колонны, облицованные иризирующим обсидианом. Все бы ничего, но бездарно выполненный рисунок вызвал естественное отвращение Веденеева. Ведь для него, отлично владеющего минералогией, камни – символы вечности, метеориты, прошедшие через многие миры. В конце концов колонны покрасили черной краской, закрыв обратный путь к свободе.
Просперо:
- О колоннах, которые закрывают обратный путь к свободе, если говорить не вокруг да около, то так в эпоху Сталина назывались островки Архипелага ГУЛАГ. Тоже своего рода странноприимные дома строились для людей со странным отвращением к обеспечившему их социализму. Если бы у окормляемых нами уток было к нам презрение, разве вы бы продолжили свою миссию призрения малых сих?
Ирхин:
- Отчего же странным? Социалистическая система имела множество слабых мест, нервирующих достойного и самодостаточного человека.
Просперо:
- Однако Веденеев провёл при социализме розовое детство.
Ирхин;
- Как мучился Витя в школе!  Как он боролся всеми средствами с учителями! Но не для того, чтобы продолжать хулиганить и безобразничать, была нужна ему эта победа.  Нет! Он неустанно боролся с учителями, чтобы они наконец-то повысили свой уровень преподавания и давали Вите столь необходимые ему знания, потребность в которых была безгранична. Он просил, повторял просьбы, даже требовал  открыть ему двери в сверкающий Храм Знания.  Предполагая, что малыш станет слишком умным, гораздо умнее их, они чинили ему препятствия в виде "дисциплины", дерганий, кляуз бедным затравленным Витиным родителям, пачкали дневник красными чернилами, причем заведомо заниженными оценками. Посылали к нему распущенных девочек, в этом деле проверенных и надежных.
Просперо:
- Просто не верится про проверенных девочек! Мне так не везло по жизни. Юность, Девятый Вал страстей, "...беззащитный человек погибает в море. Хоть улыбка на лице, а какое горе". Да, но кроме спасательниц в океане любви, были ведь у Вити Веденеева и научные наставники, иначе как бы он постиг научные дисциплины?
Ирхин:
- Эти наставники оградили Витю частоколом хулиганов и мнимых отличников, повязали вычурным расписанием занятий, уродовали его тело партами, портящими горделивую осанку Вити.  «Это не ученик, это черт с рогами», -  выдумали они формулу, переходившую с первого класса до последнего, чтобы еще больше утяжелить вериги, навешенные преподавателями и завучами.
Просперо:
- Чёрт побери, я тоже когда-то сорвал олимпиаду по географии. И меня потом год не принимали в комсомол за этот пустяк.
Ирхин:
- Пусть так! Но ведь известно, что этот негодник был самым любимым и способным учеником своего времени. Каждый учитель, повторим: каждый! – пытался выкинуть из души ребенка его самого и занять там, в этих весенних кущах, место, протащив туда еще и педсовет. Преподаватель астрономии говорил с ним о политике, ботаничка утоляла свои садистические наклонности беседами об инквизиции. Учительница литературы научила его основам фени, а что творилось на уроках физкультуры – чуть не изувечило хрупкую психику ребенка, и он там перестал появляться вообще. Огорченный, почти лишенный надежды на получение Знания, он уходил курить в уборную на 2-3 этаже или в школьный двор, где иногда даже употреблял алкоголь для снятия стресса от этой озверелой толпы. Боясь быть заподозренным в диссидентстве и политической слепоте, родители стояли на стороне учителей, а не Вити.
Просперо:
- Предполагаю, что этот плотный кармический круг вокруг Веденеева был предназначен судьбой для того, чтобы он обратил свой взор к Небесам.
Ирхин:
- И однажды, загнанный в угол, не имея инструментов, материалов и чертежных принадлежностей, Витя втайне от всех построил космическую ракету для воздухоплавания. В случае успеха она умчала бы его далеко, в голубую бездну и скрытым планетам. Но украденного у родителей пороха хватило только на то, чтобы перепугать всех кошек и собак (а также жильцов) всего двора и быть грязно оклеветанным и опороченным. Чертежи ракеты были похищены спецслужбами и, без уведомления и упоминания Вити, использованы для построения летательных аппаратов. Вместо того, чтобы растаять в бездне Млечного пути, ракета 12.04.1961 с часок поболталась на орбите, как собака на привязи, и, детским способом, с горе-парашютом свалилась из чудесных далей – где-то в Казахстане, о котором Вите учителя даже не рассказывали, скрывая целые регионы земного шара. Впрочем, об учителях речь еще впереди.
Просперо:
- Думаю, что чертежи взорвавшейся ракеты Веденеева помогли конструкторам Бюро как минимум избежать отдельных технических ошибок. Странно, что способного мальчика не поставили руководить закрытым Конструкторским Бюро.... Или Веденеев принимал масштабное участие в строительстве странноприимного дома на улице Софии именно с этой космической целью?
Ирхин:
- Руководить? Нет, как обычно, Веденеев из скромности отказался от должности директора, да его и не сильно просили, хотя в душе были глубоко за. В результате дом надолго стал прибежищем для наглых выскочек из рядов городского партийного начальства и их гостей из диких стран. Так что письма в это заведение к Веденееву не доходят.
Просперо:
- А какова необходимость писать письма? В наше время электронной почты мы позабыли о почтовых голубях, почтовых тройках с бубенцами, почтовые вагоны с посылками может быть есть ещё. Неужели у кого-то есть потребность писать бумажные письма? Можно же через социальные сети бросить в океан бутылку с координатами своего спасительного необитаемого острова. Или утиного до-домика на Ферапонтьевском пруду.
Ирхин:
- Иду я, как-то будучи на конференции, по освещенному холлу. Тут навстречу малознакомый коллега из другого города. Вдруг, без всяких предисловий, поводов и провокаций с моей стороны, он спрашивает меня: «А кто такой Веденеев? Можно ли ему написать?» И что мне ответить?
Просперо:
- Понимаю, более того, знаю сам теперь, что такое, когда нет обратного адреса. Уже 19 суток чувствую себя бездомнее диких уток. И ещё - как будто сам призвал Девятый Вал. Врос в квартирный вопрос, он велик мне, наверно - на вырост.
...тень от плаща моего устало легла у чужого порога,
Словно собака хозяина ждёт, мальчика-бога.
Вот он придёт, и всё оживёт, засмеётся дождик капризный!
Ждать хорошо, вот только б ещё знать бы, а хватит жизни?