менА

меняет
меня

Я
на
А



Почему так кровожадно?
Почему так хорошо? –
Оттого и неустанно
Я рождалось в пене слов?

Я не выпрыгну наружу.
Я не влезу глубоко.

А осталось и нарушит!
А заставит – но кого?
 
Задавили мышку лапкой.
Целовали мышку в лоб.
В её томный, жадный, гадкий
Клали руки в рабский рот.

Вроде сразу всё понятно,
Но останься не-смотреть,
Как глазеют/зреют пятна
Бледной кожи, жрущей свет.

Эй, смотри, я был и с палкой!
Я стрелял из узелков!
На, хватай, за ложь заплаты
И тяни их все домой!

Гуттаперчевым закатом
По зловонным облакам
Раскидаем розы мяса -
Собирая вздОХ и прАХ.

Когда я бодну смерть в её постное брюхо
Надуется накрахмаленный лист забористой символической возни
А табуретки
А табуретки будут всё также стоять
Без дела и тела на месте под отсутствующим взглядом "Вот-так"
Как и в прошлый раз
Когда мне на руки упали капли разбойничьего движения
Двинувшие  А  в сторону Я
Когда Я склеилось в горниле пронзительного визгА вечной души.

Горло не порвётся – сколько не кричи!
Хохот не убьётся – сколько не молчи!

Я! разглажусь по спирали,
Бритвой резких новых рук,
На вселенском покрывале
В гладко скошенный испуг.

А! безумное мгновенье,
Навыламывай частей
Из узора наводнений
Новорожденных смертей.


Плачется!

Словами!

В яму!

Мама!