Белое небо

(Св. Анна Кашинская)


К этим тонким костям, в этих сводов сумрАк восковой,
вновь вхожу с головою склоненной.
Анна, матерь моя – и Руси, той нездешней, Тверской,
недосбывшейся, рыцарской, искорененной.

Анна, мать и супруга тех, что своей головы
не склонили покорно воровке Москве с татарвою,
чьих разбитых кремлей чадящие черные рвы
шевелились обугленной плотью людскою,

и туда, где болезни, печали и воздыхания несть,
ветер чад уносил и копоть, проклятья, и стоны,
Анна, мать и жена ничего не сберегших – лишь честь,
Анна, смертное лоно, отдых и свет побежденных.

Анна – белые руки, со страшных саней по кускам
в белый саван льняной собиравшие мужнее тело.
Ах, твоих сыновей тонко выточенным чертам
не поставят в веках Верроккьо иль Донателло

конных бронз на гулких прямых площадях,
ни каррарских гробниц, – только медовые свечи
будут плавиться, тая в бревенчатых низких церквях,
только старый священник в синем камчатном оплечье,

в крашенинной фелони будет, склонясь на налой,
петь на память канон, прикрыв покрасневшие вежды,
только мантия черная с красной, как капли, каймой   
знаком станет последней неутолимой надежды.

И столетья со скрипом и стоном, как воз сквозь сугроб,
поползут по сердцам, по полям, колыбелям, могилам.
На просевшейся паперти ветхий неузнанный гроб
будет плыть, как ладья в темноте, негасимым светилом,

будет пахнуть грозой, и в распахнутых зеницах льна
капли рос трепетать на ветру голубыми слезами;
словно небо и родина – вдаль, белоснежно-вольна,
ты – ладья и звезда – вдаль уплываешь над нами.