Триптих верлибров

        ВЕРЛИБР ПЕРВЫЙ,
О ЧЕТВЕРГЕ, ВТОРНИКЕ И СКРИПКЕ

                Т. Г.

В тот
неровный четверг
когда листы вечерних газет
еще сочились невысохшей краской
и весь мир кричал с них миллионами ртов
я искал
ее.

В тот
неровный четверг
когда бледное мартовское солнце
впервые взглянуло на тысячи родившихся младенцев
и озарило усталые лица их матерей улыбкой надежды
я искал
ее.

В тот
неровный четверг
когда дворники с белой черной и желтой кожей
шурша метлами спешили убрать дневной сор
и занятые своим делом не замечали меня
я всюду искал ее
и понял что не нашел.

Потому что
в тот неровный четверг
настал ее день и
пришли странные сутки
в которых было семнадцать часов
и поэтому за целый день
я так и не нашел ее.

Но потом был прозрачный звенящий радостью вторник
вторник наступивший почти месяц спустя
после многих дней и недель
когда солнце поднималось и заходило
люди рождались и умирали
но все это было между четвергом и вторником.

И когда наступил
тот ликующий вторник
я благословил его и простил мирозданью
странные сутки в которых было семнадцать часов
потому что над туманным озером разлуки
забрезжило солнце надежды
и прогнало сумерки тоски.

Трепетало сердце
раненное той страшной тоской
и рана была глубока и опасна
но она зажила быстро и бесследно
потому что ее захотела исцелить та
что прожила за одни сутки целые семнадцать часов
и скрипка пела для всех родившихся в этот день.

                Апрель 1977


               ВЕРЛИБР ВТОРОЙ,
              О МАЛЕНЬКОЙ ЛЖИ

                Т. Г.

Было утро
и солнечный полдень
такой пронзительный и радостный
что клейкую молодую зелень травы и листвы
не оскорбляла даже пошлость
созревшего к пробуждению городского пляжа.

И еще было было было...
Была тихая улыбка восторженного изумления
ее было так сладко видеть и впитывать
под обжигающую терпкость коньячных капель
и были глаза искрящиеся искренностью
и гордым скипетром покоился в ее руке длинный стебелек розы.

Счастливым Маленьким Принцем уносился я на своей планете
в черную бездну времени и она не страшила меня
но сияние этого дня померкло в одно мгновенье
когда с неуверенной тревогой поднял в моем сердце
голову смрадный цветок маленькой лжи
ибо ложь и сомнение осквернили чистоту любви.

                Май 1977


              ВЕРЛИБР ТРЕТИЙ,
              БЛАГОСЛОВЕННЫЙ

                Т. М.

Сколько деревьев
хранит наша память?
Древо познания добра и зла
и древо жизни -
эти деревья Эдема
райского сада
что утраченный снится веками
бесчисленным сонмам
песчинок
несомых вихрями жизни.
Все остальные деревья
только потомки первых
сначала робко потянувшиеся
вслед за изгнанными из рая
и заселившие в усладу им
горькие склоны гор.
Они превратились в леса
где люди находят плоды
и радость легкой прохлады.
Их кроны густые
лаская неслышно
боль утишают
смиряют печали.
Я же
счастливейший
из всех смертных -
мне одному
принадлежит
дерево
на необитаемом острове
затерянном в океане.
Листья его
покрыты
узорами стихотворений
нанесенными рукою
любимой.
Я -
их единственный читатель.

           1980