Грех и совесть

             I

В ночной тиши, когда царит вокруг
Волшебный друг покоя – сон,
Когда на небе светит белый круг,
Блистая звёздами погон,
А город ждёт начала дня,
Один – без друга – вниз смотря
Неспешно шёл уж мой герой.
Он был хорош всегда собой,
Любил весь мир так чисто, нежно,
Всему дарил своё он уваженье.
К нему ж – юнцу – всегда небрежно
Кипело общества чужого мненье.
Чем заслужил он злой укор?
Ему на то плевать уж было,
Ведь счастье без того уплыло -
На что теперь Василью спор?

            II

Его влекла свобода за собой,
Он жил надеждой на любовь.
Он дорожил всегда своей семьёй
И слушал сердца нежный зов.
Куда же шёл сейчас малец?
Зачем один идёт юнец?
Быть может, что случилось вдруг?
Откуда столь ужасный стук
Возник в глубинах тайных сердца?
Он волновался шёл теперь быстрее
В родное всем до боли место,
Где ждут всех нас всего сильнее.
Домой спешил Василий мой.
И так боялся он тревожить
Её, кто жить одна не может.
Спешил он к матушке родной.

            III

Она сидит на кухне, пьёт чаёк:
Не спится бедной даме в ночь.
Часы идут, и вот другой глоток
Свершит бедняга – Бога дочь.
Василий же заходит в дом,
Снимает куртку. И потом
На кухню медленно зашёл,
Где мать свою в слезах нашёл.
«Я так боялась, ты так долго
Гулял по улицам ночным, шатался…» --
Уж начала и сразу смолкла
Страдалица моя, чей голос рвался.
«Я не хотел, прости меня. -
В ответ молил её Василий. -
Не плачь, прошу, ведь лишь унылей
Мне слёз печальная струя».

             IV

Он обнял мать и спать направился,
Его уж утомила ночь.
О Боже, как же маме нравился
Её сынок. Всегда не прочь
Он был гулять, любил поесть,
И радости его не счесть,
При этом гордость он семьи -
Твердили так в кругах родни.
Но кто же знал, что всё изменит
Зловещий лик судьбы ужасно мерзкой.
Лицо юнца внезапно сменит
Её рука отравой самой дерзкой.
Уж ждёт Василия недуг,
Болезнь его души коснётся,
И гнусна речь из уст прольётся.
Виной тому же будет друг.

             V

Они увиделись с утра, в метро.
Его приятель Юрий был.
Недаром знало матери нутро,
Что «друг» давно себя пропил:
Он был остряк такой лихой,
Всегда знаком с людской молвой.
Таких зовут «смазливый тип» -
В такую гадость Вася влип.
Беседа началась активно,
Ведь Юра был в политике «экспертом».
Ему всегда всё было видно,
Куда светить России надо светом.
Василий же доверчив был:
Всё слушал с интересом диким,
Не зная же, каким двуликим
Среди других его друг слыл.

             VI

И верил Вася слепо, как глупец,
Что лишь в России жить нельзя,
Что здесь давно пришёл всему конец,
Что не его она земля.
Он жаждал всё здесь поменять,
Под ногу жизнь других подмять,
И революции хотел -
Какой уж там ему предел?
Василий ныне – злобный критик,
Живёт теперь он ненавистью гнусной.
И нет, поверьте, он не нытик,
Не любит тех, кто бредит жизнью вкусной.
Но чем он голову забил?
Он верит в призрачность свободы,
Что угнетаемы народы…
Ужели Вася мой забыл,

            VII

Что без закона ждут анархия
И гибель тысячи людей.
Тому пример: была монархия,
Затем же множество смертей.
Но Вася думать не желал,
И матери он всё сказал:
Как он Россию не любил,
Её бы сам ножом убил.
И так кричал на кухне громко,
Что страшно бедной маме слово молвить.
А Вася лишь всё боле звонко
Орал о том, что нужно всех уволить.
И охватила мать тоска:
Ох, как Василий бедный криком
Терзал себя, сияя ликом,
Вертя свой палец у виска.

          VIII

И вот теперь момента ждёт,
Чтоб сына успокоить ей.
Но Вася шанса маме не даёт,
Орёт юнец ещё сильней.
Тогда попробовала мать
Сынишке милому сказать,
Что, может, и не стоит зла
Впускать всегда себе в глаза.
Тут дёрнулся Василий резко
И удивился материнской речи.
Повёл себя тогда он дерзко,
Как не пугались раньше люди сечи.
И быстро мощною рукой -
В порыве гнева мы ужасны
И над собой – увы – не властны -
Ударил мать в лицо «герой».

           IX

Как страшен – Боже – стал уж мой дружок.
Какой бедой его накрыл
Ужасный, политический мирок,
Где мальчик душу загубил.
Чего искал он сердцем там?
Зачем он верил гнусным ртам?
Сейчас – разбитый и немой -
Он так страдал своей душой.
В родной свой дом принёс волненья,
Устроил глупый бой без смысла, цели.
И может ли он ждать прощенья
В своём постыдном, против чести деле?
Теперь в безумстве он упал:
Не надо больше споров гнусных,
Не надо парню мыслей грустных -
У ног он матери рыдал.

        ***

Так, в будни злобные свои
Мы забываем о любви.
Её не ценим, не храним,
Затем о том душой грустим.