Чёрный мельник

   В некие, отдалённые уже, времена, в некоей живописной местности, на берегу небольшой, но причудливо-извилистой речки Титурелевки (притока Волчанки) стояла мельница, а при ней жил мельник – человек скорее злой, чем добрый, ибо никого и ничего на свете, кроме денег, он не любил. Мельница была единственной на всю округу, так что плату за помол он мог единолично устанавливать по своему произволу, какую хотел. Местному населению деваться было некуда, а спорить с мельником – бесполезно и себе дороже. Никому неохота было связываться с этим жлобом, куркулём и мужланом. А Мельник жил себе – поживал и добра наживал (хотя совершенно непонятно, как он им собирался распорядиться, не имея ни семьи, ни наследников).
   
   Как-то на Троицкой неделе брёл мимо мельницы старичишко в лапоточках и с колёсной лирой за спиной. Погода стояла жаркая, старичок притомился и сел передохнуть в тени мельничных стен. Мельник заметил его и вышел, чтобы прогнать. А старичишко протягивает ему пустую берестяную кружку и просит: «Налей мне, мил человек, холодной водицы, а я тебе за это песни спою, какие захочешь, я их много знаю: и про бел-горюч камень Алатырь, и про упавшую с неба Книгу Голубиную; про птичий Ирий, про Семаргла крылатого и про чудо-зверя Китовраса; про храброго богатыря Трыщана и исцелившую его королевну-врачевательницу Изотовну, про хождения грешных душ по мытарствиям воздушным и про чёрных муринов зверонравных-страховидных, про вил-самодив, что по лесистым горам свищут, и про девиц-огневиц, что на молоньях грозовых летают, про змиев пламевидных, про царей-королей иноземных и цариц премудрых и прекрасных, и про пустынников святых, коим львы да медведи, аки агнцы, кротко повинуются и служат…»
   
   Но Мельник не дозволил старику перечислить до конца весь свой обширный репертуар. «Вот что, дед, – перебил он, не дослушав, – лучше сразу проваливай подобру-поздорову. Песни мне и даром не нужны, а бродячую вашу братию я хорошо знаю. Сначала попросишь воды, потом – еды, а потом и денег. А то ещё, чего доброго, на ночлег набиваться станешь, да весь дом ночью и обчистишь. Проваливай, пока я пса не отвязал».
   
   «Что ты, что ты, мил человек, отроду не брал я чужого, а кормлюсь добровольными подаяниями, ибо всякое даяние благо…» – начал было оправдываться дед (ничуть, впрочем, не обидевшись, поскольку за долгие годы странствий успел привыкнуть ко всякому обхождению). Но Мельник и слушать его не стал, и воды не дал, и ушёл в дом, захлопнув за собой тяжёлую дверь и ещё раз напоследок пригрозив спустить собаку. Делать нечего: поднялся старичонко и поковылял своей дорогой куда глаза глядят.
   
   На следующий день история повторилась, только теперь на мельницу занесло старушку-странницу с клюкой и котомкой. Вышел Мельник на крыльцо, глядь – старуха древняя сидит, протягивает ему берестяную кружку с водой и просит: «Мил человек, насыпь мне сюда ложечку муки, я и поем этой болтушки, а то что-то совсем ослабла. Из самого града Ерусалима иду, а за доброту твою подарю тебе огарочек свечи от святаго Гроба Господня».
   
   «Вот развелось попрошаек на мою голову!» – подумал Мельник, а вслух сказал: «Ступай, ступай отсюда, бабка! Ежели я каждому буду муку ложками раздавать, то так и разориться недолго». Делать нечего, встала старушонка и потащилась в неизвестном направлении.
   
   Вечером случилась сильная гроза, и почти всю ночь бушевала буря с ливнем. В речке поднялась вода. А днём Мельник пошёл проверить плотину. Смотрит: сидят на плотине русалки среди бела дня, никого не боятся, хохочут и поют, водоросли прядут. Одна русалка – с чёрными волосами, а глаза и хвост у ней зелёные, и венок из белых кувшинок на голове. Другая – рыжая, с хвостом золотистым, тёмно-янтарными глазами и с гирляндой из жёлтых кубышек на шее. Третья же – с волосами зелёными, с глазами фиалкового цвета, серебристым хвостом и в ожерелье из речного жемчуга.
   
   «Ишь, нечисть, совсем обнаглела, даже не прячется!» – подумал Мельник и гаркнул на русалок: «А ну, кыш, рыбий потрох! Пошли отсюдова, живо!»
   
   Русалки пуще прежнего развеселились – смеются и Мельника поддразнивают: «Какой мужичок сердитый! Да зато домовитый! А вот хозяйки-то у него и нет. А знаешь ли ты, мил человек, что если нас три дня подряд кормить людской пищей – ржаными пирожками – мы и сами превратимся в людей. Вырастут у нас белы ноженьки вместо рыбьих хвостиков, и сможешь ты тогда на любой из нас жениться. А коли захочешь, так и на всех трёх сразу – мы не возражаем».
   
   «Больно надо мне вас, пакость склизкую, пирожками кормить! – презрительно хмыкнул скряга Мельник. – На три глотки пирогов не напасёшься. И я, чай, не турок – трёх жён заводить, чтоб они меня по миру пустили. Мне и одной жены не надобно –  лишний рот только да лишняя морока. Брысь, пошли вон, кому говорю!» И Мельник принялся искать, чем бы запустить в русалок.
   
   Русалки не стали дожидаться, когда в них полетят каменья, но и не испугались нимало, а со смехом и плеском нырнули в воду и, отплыв на безопасное расстояние, пропели такую песенку:

Ухнет филин; козодой
Прокричит над лугом.
Выйдет месяц молодой,
Белым станет уголь,
(А мука – наоборот).

На чубушнике удод,
Под шиповником шуршат
Уж, и ёж, и шесть мышат –
Больше ни души окрест.
(Съест их ёжик, иль не съест?)

   Мельник швырнул им вдогонку корягу, не добросил, плюнул и пошёл домой.
   Только с этих пор стали у него твориться странные дела. Намелет муки, насыплет в мешки, а мука вдруг – раз! – и почернеет. Как угольная пыль делается, что по виду, что по вкусу. Поначалу он спорил, ругался с посетителями и пытался всучить им эту чёрную, несъедобную труху вместо муки, утверждая, что она получилась из их же зерна; да разве пройдёт такой номер? Мужики, и без того давно имевшие зуб на Мельника и не верившие ему, зная его исключительную жадность, сперва хотели его отлупить, а потом пригрозили подать на него в суд за жульничество и махинации с мукой. Никуда не денешься, пришлось возвращать им их деньги и возмещать убытки. А деньги, как уже было сказано, Мельник любил более всего на свете. И когда он понял, что лишился всех своих доходов, он не вынес этого и решил повеситься.
   
   Как решил – так и сделал. Однако брюхо он себе наел столь толстое, что верёвка не выдержала и оборвалась. Грянулся Мельник оземь и превратился в огромного чёрного кабана. Кабан убежал в расположенную неподалёку дубовую рощу, где и обитает по сей день, питаясь желудями. А мельница постепенно заросла, разрушилась, и в её руинах поселилось множество нетопырей-кожанов. Это место у окрестных жителей считается нехорошим; по вечерам и на Троицкой неделе никто не решается подходить близко к нему. Правда, некоторые отчаянные головы хаживали искать в развалинах мельницы припрятанные Мельником сбережения, но ни один поход не увенчался успехом: всякий раз появлялся свирепый дикий кабан, и кладоискатели в ужасе едва спасались бегством. Здесь заканчивается история о Чёрном Мельнике.


21. VI. 2020.

Фото автора (Михайловское, 10.VIII.2011).

________________________

Каждую из сказок можно читать отдельно от других и в любом порядке, однако некоторые сказки связаны друг с другом общими персонажами или сюжетными мотивами и являются как бы парными. Такие пары образуют, например, сказки "Артель и Эвридика" и "Подвиг Петра Сигунина"; "Подземная собака" и "Блошиные башмачки". Парной же сказкой к "Чёрному мельнику" является сказка "Клад" (в отличие от "Мельника", очень длинная, о чём автор честно предупреждает); в ней говорится о том, что стало с кладом спустя более ста лет.


*****

30. IV. 2023
Подписывайтесь на канал "Союз пера и левкаса"! Ссылка внизу страницы.