Страсти юности. В юности равны мы и близки...

В юности равны мы и близки,
но, купаясь в масле и сметане,
сколько раз от бешеных метаний
душу разрывало на куски...

Зову плоти отдавая дань,
чтобы страсти душ не доконали,
смотрят на издержки вакханалий,
как на перепившуюся дрянь.

Страсти вспоминают, как чуму,
как проклятье человечьей плоти.
Повзрослев, душа в своём полёте
сбросит, что не нужно никому.

Сбросит, как заразное тряпьё,
на костёр его швырнёт брезгливо.
Так весной порою плачет ива
на труху, что к берегу прибьёт.

Время мрака отдохнёт, резвясь,
и куда-то пролетит над нами.
Невозможно видеть временами
тех, кто в иле юности завяз.

Время покорения страстей
долго остывает, словно лава. Время проявляло прочность сплава,
проникая светом до костей.

Кто-то оторвался от земли,
кто-то врос в неё почти
по пояс,
кто-то ровно дышет, успокоясь,
не заметив птичий клин вдали...

Время жить соединяло нас,
время быть по смыслам разделило...
Кажется, что проку нет от ила,
но ведь плачу я, над ним склонясь.