Монах

I

Воздух пьянит ароматом сирени.
В роще у речки запел соловей.
В сумерках видно лишь мрачные тени.
Нежно журчит под ногами ручей.

Сгорблен под тяжестью скорби вселенной
Медленно брёл по тропинке монах.
Кротости образ, душою смиренной,
Ел, что придётся в полях и лесах.

Словно пропахано плугом как поле
Горем изрыто в морщинах лицо.
Сердце его – милосердия море,
Сколько страдало, болело оно.

Ветер растреплет седую бородку,
Дождь оросит и умоет чело.
Гонит по морю дырявую лодку,
Жизнь он прожил, но не нажил добро.

Сколько он видел, а сколько предвидел!
Знает лишь Бог, сохраняя его,
Был он гоним, но себя ненавидел,
Что недостоин Христа Самого.

Только одною молитвой спасался,
Вверил Всевышнему душу свою.
Стоек он был и как дуб не ломался,
Хоть и не раз был на самом краю.

Ноги устали, утратил он силы,
Скромно присел у берёзы одной.
Тело и руки ослабли и хилы.
Дух укреплял он своей добротой.

Мимо пастух гнал ленивое стадо,
И поравнялся с седым стариком.
Старца спросил – мол, тому, что-то надо?
Звонко хлестнул по дороге кнутом.

«Может найдётся водицы напиться?» -
Старый монах попросил пастуха:
«Мне бы попить, да ещё бы умыться,
Да пожевать хоть листок лопуха».

«На вот, старик, ешь и пей, мне не жалко –
Хлеба краюха, да фляга воды.
Нынче у нас стало душно и жарко.
Выпей, поешь, насладись за труды».

Медленно взял, надломил ту краюху,
Крест наложил на себя и на хлеб,
Благословил пастуха он, Ванюху,
И надкусил этот ранний обед.

«Ты меня знаешь? Откуда же старче?
Имя своё я тебе не сказал!»
Солнце всклонилось и стало чуть жарче –
Новый денёк на земле наступал.

«Имя твоё, дорогой мой Ванюша,
Мне сам Господь по утру прошептал.
Ты подойди и меня ты послушай,
Правду поведаю, чтобы ты знал…»

II

Я ведь, Иван, был как ты пастушонком,
Рано вставал и до ночи не спал…
Добрым и честным, пытливым ребёнком,
Я, как и ты, справедливость искал.

Умные книжки читал я украдкой,
Что запрещали отец мой и мать.
Мысли лились самочинно и гладко…
Очень хотел образованным стать.

Утром воскресным ходил на обедню
Вместе с семьёй – так бывало у нас…
Жили мы просто, хоть честно, но бедно,
Мяса не знали, лишь хлеб был да квас.

Я над попом иногда надсмехался –
Больно забавен огромный живот.
Он на меня страшно громко ругался,
Если я лбом ударялся в киот.

Мысли о Боге меня посещали,
Только строптивым я был как баран.
Бесы гордыню мою утешали,
Душу мою открывали для ран.

Как-то домой я пришёл после службы,
Поп на меня как всегда наорал –
Я с панихиды пирог с голодухи
Прямо при всех из корзины украл.

Мне так обидно и больно вдруг стало –
Мы доедаем краюху на всех,
А у попа с попадьёй дома сало,
Жрут и пируют, веселье и смех.

Взял я булыжник и на тебе в хату
Злому попу зарядил от души.
Я отродясь не слыхал столько мату,
Сколько узнал от святой попадьи.

Плюнул на всё, взял котомку и книги,
С дома убёг, только ветра ищи.
Не понимал, что гордыни вериги
В омут бесовский меня повели.

Долго скитался по белому свету,
Часто не спал, голодал и был бит.
Много батрачил за меди монету…
Вспомню, так вздрогну, и сердце болит.

Как-то меня добрый малый приметил:
«Кто, мол, такой? Заходи не ропщи!»
Ласково так и учтиво приветил,
Водки налил под горячие щи.

Так оказался я в шайке бандитской,
Что на гоп-стоп поднимала дома.
Надо же было такому случиться –
Стал уркаганом по кличке Фома.

Жизнь потекла, воровская малина –
Хазы, кутёж, грабежи и стрельба…
Только однажды мне встретилась Зина –
Гарна дивчина, стройна, молода.

Я в первый раз так в девчонку влюбился,
Всё был готов на неё променять,
Даже чуть было на ней не женился,
Только она оказалася ..лядь.

С горя чуть было я жизни лишиться
Так захотел, что нет мочи дышать.
Стало так стыдно -  решил удавиться,
Но мне приснилась родимая мать.

«Что ж ты, Фомуша, с собою то сделал?
Как же до жизни такой ты дошёл?
Лучше б в деревне ты что-нибудь делал,
Может и счастье своё ты обрёл…»

Утром проснулся в слезах, и как в мыле
Бросился прочь от той банды бежать.
Сердце и тело волками завыли,
Так захотел свою мать повидать.

Ночью, как тать, постучался в окошко.
Свечка зажглась, мать к окну подошла…
Мне так мила стала дома сторожка…
Милая мама меня приняла.

Только теперь было всё по-иному –
Церковь закрыли юнцы – опера,
В полночь пришли те к поповскому дому,
Где у попа проживала семья.

Выстрел раздался и крик как из ада,
То попадья так по мужу зашлась.
Кто-то сказал: «Так ему, мол, и надо!
Вот она, братцы – Советская власть!»

Мне стало жалко попа с попадьёю…
Метко стрелял молодой коммунист,
Хату спалил и детей, всей семьёю
Злобно расстреливал юный чекист.

Гордо расхаживал в кожаной куртке
С красным бантом и штаны-галифе.
Нагло зашёл к бедной девушке Нюрке.
Был он слегка от вина подшофе.

Девушка в страхе к маманьке прижалась,
Плачет и молит уйти чужака.
Только от плача в нём страсть распылялась,
И к пистолету тянулась рука.

Выхватил маузер, к бабе приставил:
«Мать отойди! Дай мне девку свою!»
И в злой ухмылке он мамку ударил…
Я с топором за спиною стою.

Даже не помню, его как ударил...
Кровь, разлетелись по стенке мозги.
В эту минуту здесь душу оставил,
И начались окаянные дни.

Снова бежал я по белому свету –
Псы-комиссары искали меня.
Жизнь как в тумане, скитался я где-то,
Крышей лишь сосны, постелью – земля.

Стало так тошно, что сердце на вылет!
Вновь захотел поквитаться с собой –
Пусть моё тело навечно остынет.
Хватит играться с жестокой судьбой!

Только на шею петлю я накинул –
Чёрная тень промелькнула в ночи…
Бесы пришли за душой, чтоб я сгинул!
Тут уже всё -  хоть кричи не кричи.

В эту минуту я так испугался,
Что потеряю я душу свою.
С гадкою мыслью я тут же расстался,
Ведь оказался на самом краю.

III

Ночь. Тишина. Лишь стрекочут цикады.
Мирно плывёт как по морю луна.
Нет для людей большей в жизни награды,
Чем Божий дар -  то живая душа!

Поздно набрёл я на скит чёрноризный.
Дверь покосилась, скрипит как арба.
В мелком окошке лишь свет золотистый.
Пальцы коснулись вспотевшего лба.

В келье унылой монах в чёрной ризе
Тихо молился на все образа.
Свечка кадила на низком карнизе.
И в полутьме прослезились глаза.

Я не посмел старика потревожить,
Скромно присел в уголке у стола.
Может монах мне и в правду поможет?
Кругом от мыслей пошла голова.

Вспомнил всю жизнь – свои детские годы,
Юность свою, как я в банду попал…
Ведь не плохим был в душе от природы…
Дёшево жизнь я свою разменял.

Слёзы лились по щекам, я всё вспомнил,
Как зарубил подлеца топором…
Как воровал, я на долго запомнил,
Стал я жестоким и ловким вором.

Зинку свою, что любовь обещала…
Мамку седую от горестных бед,
Как за сыночка молитву читала,
Что сохраняла меня столько лет…

И ту петлю, что себе я накинул,
Душу свою я хотел погубить,
Ад для меня свою пропасть разинул…
Мне этот грех никогда не забыть!

Всё как в тумане – упал на колени,
Стал я просить о пощаде Его,
Что столько был в бездуховной я лени,
Бога оставил – Отца своего.

Слёзы текли в покаянье надрывном,
В этой мольбе я духовно прозрел.
Вдруг я видел Христа в мире дивном,
Он на меня так с любовью смотрел:

«Здравствуй, Фома, подойди, не стесняйся.
Трудной дорогой ко мне ты пришёл.
Телом, душою ты Богу отдайся,
Ты предо Мною вновь чистый и гол.

Я разрешаю грехи твои злые –
Душу очистил мольбою своей.
Будешь слугою Моим ты отныне,
Здесь и сейчас, до скончания дней!»

Мигом всё стихло, как сказка чудная,
Только монах предо мною стоит,
Смотрит в меня, будто всё понимая,
И улыбнувшись, он мне говорит:

«Здравствуй, Фома, подойди мой хороший.
Долго тебя в этой келье я ждал.
Столько прошёл, чтоб узнать глас ты Божий.
Мне про тебя Сам Господь рассказал…»

И в этот миг мне легко сразу стало –
Вот что я в жизни так долго искал!
Мне лишь себя и любви не хватало,
И в этой келье я Бога познал!

IV

Вот так, Ванюша, по жизни бывает –
Ищем мы часто чужую судьбу,
А нам для счастья всегда не хватает
Только себя, знай ты правду одну –

Как тяжела не бывает судьбина,
Крест свой неси, не давай никому.
И милым раем вдруг станет чужбина…
Бога люби, доверяй лишь Ему.

Старец поднялся, поправил он рясу,
Крест наложил на себя не спеша,
И пошагал к неизвестному часу…
Счастьем святилась монаха душа.

Вот уже солнце садилось за речку,
Снова красиво запел соловей.
Словно Господь погасил чью-то свечку…
Так же журчал одиноко ручей…

16-18.06.2020