Вижу, вижу, как благословенно и жадно...

Вижу, вижу, как благословенно и жадно, теснясь, не стесняясь,
                цветут и цветут
твои розы вкруг дома то багрово-пунцовым, то рдяным, то кремово-розовым
                наинежнейшим,
перламутром вечерней зари, будто створки раковины выстилая наш
                новый день, там и тут
разбросав, как попало, острия, ещё не раскрытых бутонов на ветках,
                наверший.

Вот и время приспело, настал их черёд - торжествуя, воздеть к небесам
шёлк лучистый, свой складчатый бархат, атлас невозможный,
опрокинуть нам душу и сердце, по сию пору не сподобившихся чудесам,
просиять над землёй красотою божественной - наготою безбожной.

И, внезапно, как ящерки, дорогу пересекающей травой поросшую,
                отчаянный перебег,
слышен виолончельный погудок шмелей, вглубь забравшихся
                лепестковых водоворотов.
И давно б нас восторг, как катарсис накрыл, в полный ступор поверг,
если б вод реки времени не медлительность, не плавность её поворотов.

Перехвачен верёвкой по поясу, источающий вперемешку и смирну
                и ладан навзрыд,
стоик неукрощённый, смело смотрящий в будущность с наивной отвагой,
здесь поодаль и дикий клематис восходит соцветьями, в пену
                молочно-звездчатую взбит:
будто пенится бытия перебродившая, мёдоточивая, освящённая брага.

Может станем с тобой, опоённые ею, под сень виноградной лозы,
и друг друга коснёмся плечьми, и ладонью в ладонь окунёмся,
и пригубим отрады, всей нашей жизни расслышим бессмертный призыв
к торжеству и, соломки постлав, добровольно о чудо споткнёмся.