Полезная прогулка

Четыре часа вечера, а солнце палит так, как будто это полдень. Стою на вершине холма и осматриваю близ лежащую округу. Ясное небо, и лишь где то в дали видны одинокие белые облака, больше похожие на охапки хлопка, унесённые до небес порывом  ветра. Я на природе, хожу в поисках Богородской травы, ( чабреца ), его ещё называют тимьян, греческое название фимиам*. Раньше им было принято в день Успения Богородицы украшать иконы Божией Матери, отсюда и название Богородская трава, или Богородичная. Мои труды не напрасны, чабрец всё же зацвёл, вернее только что начал своё преображение. А ведь несколько дней назад его будто и не было. Так же дают о себе весть шалфей и тысячелистник, кокетливо намекая о том, что приходи завтра, и ты увидишь нас во всей красе.

Я пока довольствуюсь тем, что нашёл, и всё же качу велосипед дальше в надежде найти полностью раскрывшиеся соцветия душистой травы. Вдруг справа от меня, что то зашевелилось и поползло, склоняя зигзагом траву. Что это, змея, или полоз? Глупое любопытство взяло верх, и я аккуратно настиг "лазутчика". Так и есть, змея, а точнее степная гадюка, серое с зеленоватым отливом тело, и "ромбическая" голова. Да, полоз он другой, и его можно увидеть где угодно, на огороде, в леваде, во дворе, и даже в летнем душе, а вот гадюка она осторожнее и к счастью встречается очень редко. Я отшёл в сторону и крикнул:
- Привет гадюка!
- Как дела? Где была? Но бестактная рептилия ответила мне безразличным молчанием. Какая не воспитанная, и надменная тварь, подумал я. Не зря её гадюкой назвали. Побродив ещё немного по степи и балке, я отправился домой, и утром следующего дня вновь отправился на тихую охоту.

Иду левадой по мокрому от россы бурьяну, обрезаю секатором корзинки цветущей бузины, верхушки широколиственной полыни, и всё укладываю в разные сумки. Из потревоженной травы вылетают комары, зудят и норовят угоститься моёй кровью. Ах, спрей от гнуса забыл, спохватился я.

На горе меня встретило сонное стадо баранов, я поприветствовал их, но они как и вчерашняя гадюка, ответили мне полным молчанием. Я не ошибся, холмы и степь встретили меня своим цветением. Тысячелистник открыл себя своей белой шевелюрой, зверобой, ярким жёлто горячим отливом, поляны синевато вишнёвого шалфея, мышиный горошек, медвежье ухо тоже зацвело бледно белым окрасом, многочисленные цветы жёлто красного бессмертника, варварина коса, приоткрыл свои фиолетовые глазки дремлющий железняк, но до полного пробуждения ему как минимум ещё неделя, худые синие секиры, вот уж где действительно "рай", для любителей трав. Пчёлки, шмели ещё раньше меня пожаловали сюда, и во всю здесь трудились.

Не лезь, куда тебя не просят, укусив предупредила меня оса, и я увидел на стебле нераскрытого "мега одуванчика" округлые соты ос. Надо же, защитница какая, ладно говорю, успокойся, не трону я твоё потомство.

Целые поляны нетронутой полуспелой земляники. Нарезав секатором пучки нужных мне трав, я с облегчённым сердцем возвращаюсь домой. Сюда шёл на легке, а обратно с полезным грузом. Безмерно радо за меня солнце, вон как улыбается, молодец мол, гладит меня лучом. Жаворонок провожает из поднебесья заливистой песней. Приветствует свистом байбак вылезший из норы, молчаливо смотрят любопытным взглядом разноцветные ящерицы, лениво уступая мне дорогу. Кружатся летая рядом зелёный жук и стрекоза, не знакомая по виду бабочка порхает на до мной, и словно опахалом крыльями пытается остудить меня от раннего утреннего зноя. Накатанная грунтовая дорога поросшая редким спорышом, и затоптанная ежедневной прогулкой баранов. А вот и они.
- Привет бараны!
- Ах, да, мы же уже сегодня здоровались.
- Бээээ, "сказал" недовольно глядя на меня баран.
- Бээээ, подхватило в один голос всё стадо. Ага, значит проснулись, подумал я.

И вновь левада, комары, долгожданная тень, дом, вода, и родной до боли диванчик.

ФИМИАМ* - это тот же чабрец,  который был известен ещё в Древнем Риме. Здесь его добавляли в ванны, и солдаты римской армии купались в этой воде чтобы стать сильными и смелыми. Удивительно, но ни один бой, ни одна военная компания римского войска не проходила без этого обязательного ритуала.

К тому же венок из чабреца во многих культурах до сих пор считается символом плодородия.

И ещё: тимьян в народной медицине – это растение, которое способно избавить человека от любой хвори. Лекари часто советуют своим пациентам спать только на подушках, которые набиты высушенными стебельками и листьями тимьяна. Считается, что только так можно долго оставаться молодым, сильным и здоровым.

ЖИВОЕ НЕБО.

А вы задумывались когда нибудь о том, что небо живое? Оно живёт, радуется и грустит, улыбается и плачет, бодрствует и спит, злится и ласкает. Ночью небо спит, покрываясь золотыми конопушками. А утром, пробудившись ото сна, оно сгорает от стыда, ему стыдно глядя на то, что произошло за ночь по вине человека. Везде беспорядок, всё разбросано и повалено, и у него от стыда краснеют щёки. Но это всё быстро проходит, так как приходят дворники и волонтёры и всё убирают. И тогда небо улыбается весь день, и радует всех своей милой лучезарной улыбкой. Но ближе к ночи у неба снова от стыда начинают краснеть щёки, оно видет то, чего не замечаем за собой мы, люди. У неба часто меняется настроение, оно не редко грустит, впадает в депрессию, становится хмурым и горько плачет. Люди слёзы неба называют дождь. Иногда оно бывает злым,и непредсказуемым, его гнев туманит ему разум, и оно нещадно бросается кусочками льда разбивая крыши домов, побивает траву и деревья, бубонит и ругается, становится мрачным высекая из себя как озлобленный кот роковые искры. Но чаще, оно всё же ласковое, милое, доброе. Оно больше улыбается чем грустит. Небо любит нас, так как любим его мы, люди. Теперь вы видите, что небо живое?

ПРИБЛИЖЕНИЕ ОСЕНИ.

К нам снова приближается осень, идёт неспешным шагом и несёт свою тяжёлую ношу, дожди и туманы. Саму осень невидно, но её дыхание уже здесь, оно ощущается, а значит скоро появится и сама осень. Уже нет тёплых рассветов, чувствуется лёгкая грусть. Присмотритесь, вся природа в ожидании чего то особенного и неизбежного. Деревья словно впали в уныние, стали желтеть и опадать листья, увядает ещё недавно благоухающая трава.

Быстро лето пролетело,
Снова осень к нам идёт,
Дождь, туманы на верёвке,
За собой она ведёт.

Кисть и краски прихватила,
Она любит рисовать,
Поливать простор дождями,
И туманом покрывать.

Осень добрая шалунья,
Балует людей весь день,
То под ель грибок посадит,
То десятка два на пень.

Сегодня 23 августа. Иду по покосу, надомной голубое небо с многочисленными бело пепельными облаками. Солнце чтобы мне не было скучно, со мной в прятки играет, то за одну тучку спрячется, то за другую, и подглядывает, увижу ли я его. Летают стаи ласточек, такое чувство, что они ныряют и выныривают по воздуху словно рыбы в воде, и подают свой необычный нежный голос, который очень сложно скопировать. Вот и левада, из ветвей ясеня испуганно вспорхнул и улетел пернатый охотник, то ли ястреб, то ли сокол. Похоже в засаде сидел в ожидании когда появится какая нибудь не расторопная курица. Да, а ведь всего то конец августа, а сколько уже опавшей бледной листвы на земле, невесёлые деревья, валежник, поломанные от летних бурь ветки, а груш, сколько на земле опавших груш, и всё это дары августа. Корявые, перекошенные высокие деревья стремящиеся к солнцу напоминают сказочный лес. Вот где можно сказки без всяких декораций снимать, подумалось мне, жаль режиссёры не знают об этом месте. Тропинка ведущая в верх заросла мелкой колючей порослью от корней груш, диких яблонь, и терновником. Что поделать, тут давно уже редко кто ходит. А раньше здесь было чисто, следили за тропкой, и даже на санках зимой катались. Это было недавно, и так давно...
Смотрю на верх, такое ощущение, что армады бело пепельных облаков зацепились за кроны деревьев и никак не могут освободиться чтобы продолжить свой путь. Ну что же, пора возвращаться, моя разведка закончилась, груши есть, сегодня вечером обрадую свою рогатую кормилицу, наберу ей на вечерю пару вёдер её любимого лакомства после кукурузы, которая как и деревья чует приближение осени, чахнет, увядает, желтеет.

РЖАВЫЕ ВИШНИ.

Де-душ-ка, - пошли за "ржавыми вишнями"...
На пустыре бывшей колхозной кузни и мини мастерской растут понад асфальтом ведущим на элеватор дикие вишни, (дички). Каждый её плод поражён уродливыми чёрными точками, но не обижен природой вкусом, и называется моей внучкой ржавые вишни. Кто то спросит, - а почему ржавые вишни? Я не знаю, у меня нету на этот вопрос ответа.

1972 год. - Серенький, я ухожу на работу, что тебе принести?
- Гнилых конфет, отвечаю я. Так я называл тогдашний ирис "золотой ключик". Мама всегда приносила мне в сумке грам сто этих конфет. Я до сих пор помню их вкус и запах. Это не тот ирис, что сейчас, тогда был другой и очень долго жевался. Помню приду в кинотеатр "Родина", куплю билет на вечерний киносеанс, и в магазин за ирисками. Куплю на 15 копеек полный карман, смотрю кино и жую в своё удовольствие. Как не крути, а это была моя первая жвачка после гудрона и восковой свечи, тогда ведь не было у нас жевательной резинки.

Я помню как в продлённой группе дня, у кого то появилась жевательная резинка, и мы все по очереди её жевали, каждому хотелось её растянуть, и как червяка заглатывать обратно. "Большие" пацаны силой отбирали её у нас. Я не помню какой был год, но помню как впервые появилась в магазине "Восток" наша отечественная жевательная резинка "Ну погоди", она стоила 15 копеек, но быстро исчезла, и не все успели её попробовать. Я тогда жил на улице Зои Космодемьянской, и бегал на аэродром в надежде полетать на самолёте. Но на мои просьбы дядя прокати, я всё время получал отказ. Но однажды пилот самолёта дал мне денег и попросил купить ему упаковку той самой жвачки "Ну погоди", и я быстренько принёс ему. Он посоветовавшись со своим напарником, пригласил меня в кабину, и моя мечта сбылась, я полетел.

Я стоял в кабине между двух пилотов у входной двери, и на взлёте у меня за кружилась голова. Я увидел дома своей улицы, они были размером как спичечные коробки, глядя на меня пилот спросил: - что, плохо? Я слукавив ответил, нет.
- Смотри в низ, говорит пилот. Я смотрю и вижу что уже нету ни каких домов, мы достаточно низко опустились, летаем над полями где то и дело мелькают лесополосы и самолёт разбрасывает удобрения. Всё прошло очень быстро и мы приземлились. Я просился полетать ещё, но мне не разрешили.

Я рассказывал о своём счастье хуторским пацанам, кто молча улыбался, кто не верил, только один "Жук", Жлуктов Сергей мой одноклассник с которым мы крепко дружили, и часто пропускали занятия в школе, бастовали одним словом, радовался за меня. Однажды моему соседу Моисееву Сергею брат передал из Польши жевательные резинки, и он дал мне одну. Мне тогда казалось, что вкуснее её нет ничего на свете, и она долго служила мне. Спустя время у нас снова появилась отечественная жвачка, круглая такая, Олимпиада 80, и стоила 25 копеек. Мне посчастливилось её купить. Пацаны из за неё ходили за мной попятам, и чуть не плача причитали: - дай, да дай немножечко, мы не разу её не жевали...
И я давал, а себе покупал новую. Вот ведь как жили то, она стоит 25 копеек, но не у каждого были такие деньги. Самое больше это 10 - 15 копеек, на карусель, кино или пирожок.

И тем не менее, моей первой жвачкой были "гнилые" конфеты, мой родной "золотой ключик". А почему гнилые? Ответ на этот вопрос не знает даже моя мама, и у меня нет на него ответа. И вот теперь "ржавые вишни", почему ржавые? Ответа нету даже в википедии.