Ну что сказать... устроены так люди и в Африке

  Да, Африка – материк контрастов. Много интересных выражений встречалось мне при  посещении разных стран, всех и не упомнишь, но были такие отдельные слова, что запоминались, как говорится, влёт. Например «ченч». От него, на гражданском  флоте пошло, например, наше производное «ченчевать». Мена, обменять. Короче, бартер. Менялось много чего. Доходило и до смешного, как мне кажется. Наш народ тоже не лыком шит. На ушлых африканских горе-бизнесменов находились и наши, русские, советские… Не в меру загорелые местные деляги так себя и называли, таким тогда сочным для нас словом «бизнесмен»… Хочу сказать, что в брежневские  времена, такого плана действия советского человека, примера высокой морали и чистоты, преследовалось комиссарами (1-ми помощниками капитанов) и наказывалось соответственно… От лишения премии в 10-15 деревянных рублей, до лишения увольнения на берег, что уж совсем было бесчеловечно. В зависимости от тяжести преступления могли и лишить визы, что было уже очень серьёзно. Но кого это останавливало во времена тотального дефицита. Менялось всё, - от стоптанных старых, стёртых об палубу, рабочих сандалий, попрошу заметить, кожаных, до матросской робы, несвежих рубашек и мыла, вентиляторов и бронзовых клапанов…
Если старьё и старое доброе хозяйственное мыло, так похожее на тол, менялось на фрукты «заморские», то техника была предметом особого интереса и условия бартера оговаривались заинтересованными сторонами отдельно от лишних глаз, так сказать в одно касание.
  Был я однажды свидетелем такого "театрального спектакля". Я на мостике. Вахта. Наблюдаю картину. Подгребла шлюпка к борту. Там полуголый (в набедренной повязке) ушлый бизнесмен машет руками, мол кидай… Наши двое, торопясь получить местный алкоголь, да к тому же, чтобы никто не стал свидетелем преступления, трясущимися руками переваливают через планширь достаточно тяжёлый клапан, пытаются удержать его на кончике… Роняют. Бах… Шлюпка тонет. «Хорошо не на голову», - наверно успевает подумать счастливчик, отплывая уже на другой шлюпке, пришедшей ему на помощь.
  Или вот ещё случай. Наши судовые вентиляторы, сделанные из железа, ещё тех времён, с резиновыми «ушами», лопастями. Из разряда вечных. Их почему-то называли лопоухими. Хороший, так сказать, предмет обмена. В каждой каюте присутствовал. И плевать хотели хозяева помещений на предмет собственности судовладельца. Принцип - «всё вокруг колхозное, всё вокруг моё», надолго укоренился в нашем сознании. Сначала меняли честно. Ящик пива и… оставайся без принудительной прохлады.
И вот до чего дошли наши расхитители социалистической собственности. Ради сиюминутной наживы, поднаторев в чёрном «бизнесе», отдавали «лопоухих» без моторчика. Поступали жалобы от обманутого местного населения к нашей судовой администрации. Потом, уже в объяснительных рапортах на имя капитана  присутствовала вся та вышеупомянутая казуистика.
  Дошло и до серьёзного. Весь экипаж был собран в кают-компании и потерпевшая сторона ходила и заглядывала каждому в глаза, пытаясь вспомнить обманщика. Но все мы, как, впрочем и они для нас, были «на одно лицо». Как же их понимал капитан, кивавший головой, обещая наказать по всей строгости закона нехорошего человека. Обошлось…
  А голь наша, которая на выдумки хитра, сделав из жести лопасти, продолжала наслаждаться прохладой, попивая шаровое пивко.
  И вот ещё, про сгущённое молоко, которое выдавалось членам экипажа, работавшим во вредных условиях труда. Спасибо советскому профсоюзу, самому лучшему из всех в мире. В день по полбанки на брата… Собиралось их, таких сладких, немало, учитывая длинные рейсы. Съесть столько невозможно, потому «сгущёнка» была мерилом «деловых» отношений за границей. Выдавали ещё и концентрированное молоко за то же «вредное участие», но в других пропорциях. Понятно, что сгущёнка вкуснее и дороже.
  Но теперь уже повариха показала себя с очень плохой стороны… Она, желаемую негром сгущёнку, выдала за концентрат. Т. е. попросту обманула человека! И даже продала ему оную. Обнаружив дома, возможно в своей хижине на сваях, подделку, он на следующее утро, припёршись весьма обиженным на судно, предъявил свои справедливые претензии. Повариха, единственная женщина на пароходе (не отвертишься), позвала меня, как третейского судью. Подумала, наверное, раз я третий помощник капитана, то смогу разрешить их дилемму. Негр объяснил мне на английском языке, в котором наша кок была, мягко сказано, не ахти как сильна и для пущего доказательства потряс банкой возле моего уха. Слышишь, мол, начальник, там «тик-тик». Банка предательски булькнула… Деньги были возвращены, молоко в качестве морального ущерба и за детские слёзы в том числе, осталось у потерпевшей стороны. Товарищ так и сказал, мол, а не то я ещё пойду жаловаться самому капитану, что было смерти подобно после недавнего разбирательства с вентиляторами.
  Бывало, некоторых членов экипажа, обуреваемых всё той же банальнейшей жаждой сиюминутной наживы, было и не остановить. И ведь что делали, «редиски»… Это же придумать надо! Мыло! Простое хозяйственное, на котором выгравированы такие знакомые и родные загадочные «72%», суровой ниткой делилось пополам,  обтёсывалось, спрыскивалось «Шипром» и выдавалось за туалетное. Шло на «ура». Бизнес! Ничего личного… Менялось у аборигенов на местную «огненную воду», то бишь тростниковый самогон. Узнав у местных способ его приготовления, многие бросили  пить… Опишу в четырёх строчках…
  Долгими «зимними вечерами» только женщины, собравшись в круг, напевая в нос  заунывные напевы, пережЁвывая сахарный тростник своими белыми, крепкими,  крупными зубами, сплёвывали содержимое в ёмкости… Дальше вступала в свои права природа, ну а перегонка была уже делом техники.
  Себя вспомнил. А что я, рыжий? Сменял кеды на маску из чёрного дерева. Такая тяжёленькая, что по виду и не скажешь. Чёрное древо, оно ведь ценное... Это потом таможенники, смеясь, показали мне укромное место, с внутрь залитым свинцом, закрытое пробкой и замазанное ганским "гуталином"... А могли и подсыпать порошочка какого. Потом отмазывайся... 





_____________________
change (англ.):  обмен, а от него  много всяких производных...