Тринадцатый присяжный

                Эпиграф: И дым, и пепел кружат в небесах,
                Сгорели нивы спелой ржи,
                Остались головёшки от жилья,
                И остов журавля, как крест стоит!

1.
Тут, чёрный всадник на краю стоял,
И на закат насмешливо взирал.
Его усмешка, мне о многом говорит,
И чёрный плащ его, меня пленит.

Он одинок, торжественен и зол,
Его касание, как Господу укор.
И маска белая, на месте, где лицо,
Всегда смеётся встречному назло.

Его боятся, взрослые и дети,
Пугаются, все гады, птицы, звери.
И шаг он меряет, как тать в ночи,
И свечку ставит тем, кто смерть постиг.

2.
Тринадцатый присяжный, для насмешки,
Для всякого, кто проживает в клетке,
Для тех, кто ставит сети-бредни,
Для тех, кто ждёт поживы на рассвете.

Он ходит вдоль и поперёк,
Решает, - кто взойти не смог,
Кто ползает подобно псу,
Кто лает ночью в пустоту.

Его, вся в бархате стопа,
Нажмёт на горло чудака,
И глаз его, воззрит на смерть,
И проползёт  у тела червь.

3.
Он, не отъявленный мошенник,
Не тот, кто ночью грабит встречных,
Не тот, кто мнит себя героем,
Не тот, кто строем правит боем.

Фаланги верные ему,
Охватывают бездну, мглу,
И в пропасть с гор швыряют смерть,
Чтоб было всем на что смотреть.

Касание его, равно дыханью,
Воспрянет Дух в надежде Ожиданью,
И каверзный у плоти запах,
И ярок на закате завтрак.

4.
… но верно! – хватит болтовни,
Подать сюда украинские щи!
И кашу с маслом, и котлетой,
И отбивную с кровью, и омлетом!

Кисель, компот, вино в бутылке,
И самогонку в жёлтой крынке,
Жаркое из лапок лягушат...
Как вкусен этот пёс с лапшою из телят.

Набил он брюхо, всем доволен,
Его поход в народ фриволен,
И всяк, готов, поцеловать его в засос,
Как если б он от счастья сдох!

5.
Дела делишки, - славные ребята!
Они резвы, как шустрые козлята,
И ворох песен, букв и слов,
Но, ей, ей, ей, - Тринадцатый не Дьявол, но похож!

Как будто нет рогов, копыт,
И ликом мил, и даже чист.
Отметин никаких, и даже оспы нет,
- каков конфуз у Бога, - мне в ответ.

Я наследил для вящего блаженства,
Попил, поел, поспал… благословение.
Тринадцатый со мною был,
Он всё по полкам строго разложил.

6.
Сижу конфузясь, играю в молчуна,
Смотрю на плащ из кожи топтуна,
И думу думаю: каков же плут,
Одет с иголки, - славный фрукт!

Нога к ноге, - у скромности в почёте,
Изящна пластика на взлёте,
И трепыханье лопастей, среди людей,
И глаз ярит, и зубы диких, кровожадных змей!

Не долги наши сборы для игры,
В почёте, всяк и каждый у судьбы.
И он… завернут плотно в плащ,
Мне без него, до Чёрта не достать!
 
7.
Клобук на мне, подмётки сточены из кожи,
И всякий шаг, по мягкости, с кошачьим схожий.
Не слышен я, у Чёрта в тишине,
И бьют колокола, на храмах, не по мне.

Тринадцатый, всегда при мне,
Его подтяжки давят шею в тишине,
И гильотина смазана, и не скрипит,
И каждый, кто приговорён, молчит.

Оторван от его одежды клок,
Теперь, сквозь дырку виден Бог.
Играет Бог со всеми разом,
Сдаёт картишки, левым-правым глазом.

8.
Я не жалею, тех, приговорённых,
На дыбу каждого! кто в чем-нибудь виновный.
Возможно, он конфетку съел,
Возможно, девочку огладил между вен.

Петух прокукарекает с рассветом,
Чудесен день, для казни человека.
Тринадцатый манишку отстирал,
Погладил, накрахмалил, встал!

Топор блестит, сверкает солнце,
Приговорённый только, только;
Откушал завтрак, выпил водки стопку,
И сигарету искурил в охотку.

9.
Его посылы, кРотки и тихи,
Решают свиньи, кто здесь лишний;
Кто меньше кушает, кто нюхает снежок,
Кто гасит об окурок сапожок.

Кривляки скачут вдоль дороги,
Ломают руки, ломают ноги,
Всем тем, кто по дорогам ходит,
Всем тем, кто для полёта места не находит.

Полёт идёт, … и я иду. Грядёт война,
Смерть косит спелую траву…
Тринадцатый сюртук оправил,
Накинул плащ, и пулю в ствол направил.

1о.
Стреляю метко, даже слишком,
Трёх зайцев выстрелом одним,
- а если будет приз какой,
То застрелюсь и сам, - нажав на спуск ногой!

Смеётся Ворон на верхушке ели,
Поживы ждёт, - давно не ели!
Потянет скоро падалью извне,
И будет пир в моей стране!

Столы накрыты; яства, вина, фрукты, мясо…
Инстинкт превыше всякого начала.
Кто смел, тот съел, всё-то, чего коснулась длань,
Тринадцатый вздохнул, икнул, сказал: «... да ну вас к чёрту! ... карнавал!»

11.
Я прикоснулся к телу твоему,
Проник мой перст, в твою среду.
И омовение, мой тлен постигло,
И глашатай шептал, чуть еле слышно.

Воззрение вышло, засмеялась,
Похлопала в ладошки, и осталось.
Закаменело на посту навечно,
И длань приложило сердечно.

К губам моим сей каменный цветок,
Как мёртвый вздох, как ледяной плевок.
И сталь окутала меня,
Поникла воля, как иссохшая лоза.

12.
… пора, Тринадцатого в печь!
Чтоб было что, кому стеречь,
Чтоб каждый пёс кричал на Стрельне:
- ату его, Тринадцатый намедни!

Так мы и жили, не тужили,
Себя, своих, всегда судили,
За дело, ...но чаше - просто так,
Чтоб было, что глядеть во снах!

Я спозаранку, делаю зарядку,
Помывку, кушаю омлет,
Бегу на службу, в суд присяжным,
Люблю судить, - хоть понимаю – грех.

13.о1.2о17