Полнота жизни

Несравненно легче знать очень много по истории искусства и высказывать глубокие мысли в области метафизики и социологии, чем знать (интуитивно и по личному опыту) очень много о своих ближних и поддерживать удовлетворительные отношения с друзьями и возлюбленными, с женой и детьми. Жизнь — штука гораздо более трудная, чем санскрит, или химия, или экономика. Интеллектуальная жизнь — это детская игра; вот почему люди интеллекта так легко становятся детьми, а потом идиотами, а в конце концов, как ясно показывает политическая и экономическая история последних столетий, — сумасшедшими, человекоубийцами и дикими зверями. Подавляемые склонности не умирают: они вырождаются, они гноятся, они возвращаются к первобытности. Но пока что быть интеллектуальным младенцем, или сумасшедшим, или зверем гораздо легче, чем гармоничным взрослым человеком. Вот почему (оставляя в стороне другие причины) так велик спрос на высшее образование. Бегство в книги и университеты похоже на бегство в кабаки. Люди хотят забыть о том, как трудно жить по-человечески в уродливом современном мире, они хотят забыть о том, какие они бездарные творцы жизни. Одни топят свою боль в алкоголе, другие (и их гораздо больше) — в книгах и художественном дилетантизме; одни ищут забвения в блуде, танцах, кино, радио, другие — в докладах и в занятиях наукой ради науки. Книги и доклады имеют то преимущество перед пьянством и блудом, что после них не испытываешь ни головной боли, ни того неприятного post coitum triste, которым сопровождается разврат.

Должен признаться, до самого последнего времени я тоже относился вполне серьёзно к образованию, философии и науке — ко всем тем видам деятельности, которые мы снабжаем возвышенным ярлыком «Поисков Истины». Я считал Поиски Истины высочайшей задачей человека, а искателей — благороднейшими людьми. Но за последний год я начал понимать, что эти пресловутые Поиски Истины — такое же развлечение, как всё остальное, что это сложный и утончённый суррогат подлинной жизни и что искатели Истины становятся в своём роде такими же глупыми, инфантильными и испорченными, как и пьяницы, чистые эстеты, дельцы и охотники за наслаждениями. Я понял также, что погоня за Истиной просто вежливое наименование любимого времяпрепровождения людей интеллекта, заключающегося в подмене живой сложности реальной жизни упрощёнными, а следовательно, лживыми абстракциями. Но искать Истину гораздо легче, чем изучать искусство цельной жизни, в которой, разумеется, Поиски Истины займут надлежащее место среди прочих развлечений, как то: игра в кегли и альпинизм. Сказанное объясняет (хотя и не оправдывает) моё всё продолжающееся потворство таким порокам, как чтение научной литературы и отвлечённое мышление. Хватит ли у меня когда-нибудь силы освободиться от ленивых привычек интеллектуализма и посвятить всю энергию более серьёзной и трудной задаче — жить полной жизнью? А если даже я попробую избавиться от этих привычек, не обнаружится ли, что эти привычки у меня — наследственные и что я от рождения не способен жить цельной и гармоничной жизнью?

   Олдос Хаксли.


     Итак, все говорят о какой-то мифической полноте жизни, которую наверное никто не видел, раз так много о ней говорят.
    Скромно и по своему разумению скажу, - мне всё равно - всё равно достигать её на вершинах заснеженной горы или на вершинах мысли - лишь бы достигать, проблема же не в том "где", а в том, что не достигают.
    Если бы эта мифическая полнота существовала как данность - кто бы от неё сбегал? От полноты не убегают. Но видимо она не существует просто так, только потому что я захлопнул книгу и вышел на улицу и уставился скажем в проходящих молоденьких девушек. Или поехал в путешествие, устроил себе смену впечатлений - неплохо конечно, но может же и не помочь.
    Даже полнота юности это огромный Дар - Дар мне от природы и Дар мне от человеков, моих родителей. А теперь я ищу Дар полноты, который рискну принять от самого себя. Это - труднее.
    Ходить в горы также может быть привычкой, как и читать книги. Но в таких привычках я не вижу ничего опасного и не противопоставляю их полноте. Всякое такое человеческое действие может быть расширением души, уплотнением плотности проживания - выходом на себя и на свои основы.
    Кто-то называет жизнью только адреналин. Я не отношусь к таким товарищам.
Кто-то называет жизнью только поток чувственности, впечатлений и фантазий. Я тоже не отношусь к таким товарищам.
    Для кого-то жизнь - это когда что-то происходит и есть приключение. Я говорю - ну и слава богу.
    Мне кажется, что все они предлагают свои способы жизни - мне. Указывают, что вот это и есть жизнь, а остальное - прозябание, бегство, предательство. Я молчу. Я не знаю, что такое жизнь.
    Мне кажется, что многосторонняя форма жизни может быть полноценно выражена только незнанием. А миг полноты - это тот миг, когда я вровень с жизнью, не с жизнью вообще, а со своей жизнью.

    Могу ли я назвать "живущими" тех, для кого жизнь это - построить дом, родить сына, посадить дерево? Могу ли я о них сказать, что вот эти вот, уж точно не сбежали никуда?
    Или я должна назвать "живущими" исключительно тех, кто видел смерть, встречался со смертью, а прочих "кротами слепыми"?
    Жизнь - душа. И так глубок её Логос, что куда бы ты ни пошёл, нет у ней границы, как говорил любимый мной Гераклит.
    Я даже не знаю можно ли назвать сбежавшими от жизни тех, кто ушёл из неё добровольно. Потому что многие некоторые остались вместо них, и живут, и попахивают мертвячиной.

    Ориентируюсь только на Мандельштамовское - "Одиссей возвратился, пространством и временем полный", вспоминая про этого же Одиссея, что он жил несколько лет на пустынном острове, практически сам, с одной только нимфой, которая была ему чужая, скитался, боролся, гостил по году у царей - то есть в его путешествии было всё, самые различные опыты, включая и опыт дома, к которому он неумолимо стремился обратно, и опыт войны.
    Кажется такая полнота очень дорого стоит, чтобы можно было говорить лишь о том, что пора оставить книжки и слетать на Гаваи.
    К тому же эта полнота раскручивалась вокруг стержня и оси "возвращения". Выкиньте ось, и вы разлетитесь в пестроте жизни.

    А вот Якоб Бёме - бедный и нищий помощник сапожника, увидел свою полноту в отражении солнечного зайчика на медном сосуде - в одно мгновение сознание его расширилось, и он, "сбежав от жизни", пошёл и написал "Аврору или утреннюю зарю в восхождении".

    А некоторые её видят на пределе усталости, отчаяния и безвыходности ведущейся ими борьбы.
    А некоторые там, где покой и воля, когда их силы медленно, но неумолимо и верно притекают в средоточие - к сердцу.

    Так что, если ты хочешь услышать от меня, что я - книжный трус, сначала скажи про себя - жизненная тля, но не знаю кому из нас от этого станет легче...