Как мама

  Год 1938.  Жара.  Июль. В деревню Копки, Кукморского  района, республики  Татар стан  со стороны  станции  въехала  скрипучая  телега,  запряженная  в  кобылу неизвестной породы. Животина  взмылена  (видимо, езда  по одиннадцати  километровому тракту  сказалась на ней угнетающе.) Несмотря на изнуряющую жару, изо рта у нее валил пар. Когда-то шикарная грива имела жалкий вид: свисала  слипшимися клочьями. Впалые бока ходили ходуном - при вдохе обозначивая   ребра. Возницей  уставшего животного был  Асхат - дед не первой свежести .  Он направил  свою изможденную кобылу в центр деревни, где  находились управляющие  колхозом конторы.
   А вот и  коновязь у  Сельсовета. Асхат остановил лошаденку, неловко  соскользнул с  телеги,  прихватив  пятой  точкой  клок  сена  из  подстилки. Привязал уставшую лошадку, памятуя, что ее пока нельзя поить: "Пусть малость пообсохнет и  отдышится" и  направился в  контору. Из  нее  выходили  три  татарки  в  белых  с  яркими  цветами платках и  вышитых  гладью   передниках  поверх  нарядных  платьев  - с оборками  на  подолах.  Кто-то  несведущий  подумал  бы, глянув  на  них:
  -"Женщины, наверняка,  с  репетиции  из какого-то национального  ансамбля". Ан,  нет! Такой  у них   была парадная форма,  в которой они приходили втроем  в контору. К сожалению, мы  не узнаем, зачем они  к  начальству  наведались(мало ли на деревне вопросов?) У них, у самих возник  вопрос  к  деду,  с которым  чуть было  не столкнулись  у входа.  Увидев  незнакомца  в телеге,  сразу переключили  на него взор  и свое любопытство. Хотели  спросить у Асхата:
  - Кого это ты привез?- Но дед отмахнулся  от них,  как от назойливых мух:
  - Отстаньте!  Не  до  вас!- И важно зашел  в  контору. У кучера  на уме
 другие  мысли: как красиво  сообщить  председателю,  что эту  важную  персону он
доставил  в  целости  и  сохранности. Ну,  насчет  целости - история умалчивает.
   Вот о сохранности  пусть руководство  транспортом района   отвечает.
   Итак...Приезжий  в  полинялом - видавшем  виде плаще  с  капюшоном -  с  толстым,  когда-то  коричневого  цвета  портфелем, прижатым  к боку,  у женщин вызвал  немалый  интерес.  Они стали  без   стеснительного  любопытства  изучать  его. Дядька  же, видать,  ушлый  тип, знающий  многое  и  вся! Нисколько не смутившись, сначала вытянул  на  телеге  занемевшие, по всему  видать,  ноги
 в пыльных замшевых  сапогах,  погладил  их. Только после  того сошел  на  землю. Сделав шага  три, остановился, как бы прислушиваясь  к себе.
  - Ох! Бедняжка. Растряс его дед!- наверняка подумали и два деревенских
мужичка, до того сидевшие  на бревне у забора под  старым  вязом. Они спокойно курили  самокрутки. О чем-то мирно  беседуя, иногда посмеивались. Возможно, обсуждали тех  татарок, что  заявились  зачем-то  к председателю.  Мужики - один в тюбетейке, расшитой  когда-то золотыми  нитками, другой  в галошах  на босу  ногу  встали  и направились в  сторону  конторы.
   Незнакомец  уже начал  подниматься  на крыльцо  мимо татарок,  а  тут  дверь  отворилась  и  оттуда  вышел  председатель Сельсовета Валиулла абый (так уважите- льно  обращались  к  нему сельчане),  за ним  дед Асхат. Приезжий поздороволся за руку с  председателем  и  начал  доставать  какие-то  бумаги  из портфеля.  Тем временем собравшийся народ  на пышущей жаром  конторской  площади,  стал перего-вариваться и возбужденно загудел. Сарафанное радио в  деревне никогда  в  ремонте  не нуждалось. Люди все  прибывали  и  прибывали.  Валиулла  абый  поднял  руку и шум  стих. Слово  взял  приезжий.
  Егор Семеныч(так представился незнакомец) поздоровался  с  людьми  по татарски:
  - ИСЭНМЕСЕЗ, ИПТЯШЛЯР! - Так обычно  поступают  ораторы, желающие  расположить    к  себе аудиторию.  Скажут два-три слова  на  языке собравшихся и  это  срабатывает: аудитория  вся  внимания! (Здравствуйте, значит).
  - Салам!  Салам! - послышалось  из толпы. Громко начал говорить, совсем не заглядывая в  бумаги, которые зачем-то доставал из портфеля.
  - Я  вербовщик. Приглашаю вас на  работу в Москву. Там такая стройка  затевает-ся!  Нужны  люди разных специальностей.  Будет  возводиться  несколько  новых  микрорайонов.  Требуется много  рабочих  рук. Года через три вы  даже свое жилье  получите.  Я вам  гарантирую! Поначалу  будете жить  в  общежитии.Я вам заплачу  денежное пособие.  На первое время хватит.  Потом  сами  будете  зарабатывать.  Желательно одиноким поехать. Там найдете себе и  женихов,  и  невест,- пошутил  вербовщик.- Правда,  не все понимали,  о чем  идет  речь, но в толпе видно  было секретаршу  Айсылу. Она  и переводила  непонятливым. Девушка  заметно  отличалась  от деревенских  своим прикидом, как сейчас говорят. Не зря же в  Казани училась  на делопроизводителя  и вернулась домой. Короткая стрижка. Платье темносинего цвета из крепдешина  по моде "татьянкой" с белым воротничком. На ногах лаковые черные туфельки  с  пряжкой. Была вся такая ладненькая, чем  и  бросалась в глаза!
   Люди задавали вопросы, а Егор Семеныч тут же отвечал.Собравшихся интересовало, к примеру, много ли одежды брать?(зима же  придет), сколько будут зарабатывать  и дадут ли им земли для огородов. Люди  расходились  не  сразу,  долго обсуждали услышанное. Напоследок   вербовщик сказал:
 - Кто надумает  поехать,  завтра запишу. Приходите в это же время. А пока покумекайте, обсудите в  семьях.- Пришла  на сходку  и  моя будущая мама Банат. Девушка из большой семьи,  где  было 12  детей. Отец Мустафа  служитель мечети. Здоровяк!  Мог один телегу  с  места  передвинуть. Пятерых девчонок  сам   обучил  божественной  грамоте. Я  в  том убедилась уже взрослой.  Мама  с  тетками  переписывалась и на  арабском  и на латинском языках. Мне латинский  алфавит  был  знаком,,  как немецкий, поэтому я эти  письма  могла  читать.  А вот  арабский я так  и  не научилась  ни  читать,  ни  писать, была не усидчивой  ученицей,  о  чем  сейчас  сожалею.  У  мамы  осталось  так  много книг на  арабском  языке.  Больше  занималась  сочинением  стихов  на  Великом  русском  языке. Извините, уважаемый  читатель, я отвлеклась, забегая  вперед в  своем  написании. 
   Итак. Банат знала четыре языка:  татарский  и  русский , а на латинском  и арабском хорошо писала и читала. К тому  времени  работала бригадиром.  Отца  не стало три года назад.  Банат решилась, надоело концы  с концами сводить.  Вот и собралась  ехать. Заранее скажу, ее пять братьев погибли все на войне.  А пока   Банат  с подружкой и еще шестеро  желающих с этой деревни  отправились за счастьем в столицу.  14 часов дороги и вот  они  приехали  в Москву. Завезли их на окраину - в  район, называемый ФИЛИ. Да! Да! Тот самый, где  располагался штаб Кутузова в  войне 1812 года.  Об этом приехавшие узнали из  Музея, что  был недалеко  от их общежития. В "Трудовой книжке" Мустафиной  Банат первая  запись гласила: принята землекопом.
   Вручили  23- летней,  деревенской  девушке  лопату  в  руки  и началась ее московская эпопея!  Целую гору земли было их бригадой  перелопачено  в  трудно  доступных местах  за два года, что просто жуть! Пока не была сюда доставлена  землеройная  техника. Потом  профессия грамотной  девушки  стала называться  чернорабочей  в тресте "Мосстройканализация". Что это была за работа, красноре-чиво  говорит название  самой конторы. Из  восьми человек, что приехали сюда по вербовке  из  деревни  Копки, Банат общалась  только  с подружкой.  Вместе трудились и вместе жили.

         (ФОТОГРАФИЮ ПОМЕСТИТЬ СЮДА.)


На фото: район ФИЛИ в довоенной Москве,
куда привез вербовщик и мою будущую маму.