Сорок вдохов Клеопатры

Сквозит прохладой в солнечном Египте,
Хмельные песни изгнаны войной,
Ушёл и тот, кто звал тебя «хабибти»
В своих любовных бреднях под луной.
Бесстрашный воин, славный полководец,
Для скорби знавший тысячи причин,
Ступал по жизни, как канатоходец,
Но оступился бездне на почин.
Как – будто спит несчастный Марк Антоний,
Зияя алой раной в животе,
Свободен дух от яростных агоний,
Свободна плоть от жизни в суете.
Любуйся им в последний раз, царица,
Зови, как безутешное дитя,
Вослед ему, как гордая жар-птица,
Из бренной жизни в вечность уходя.
Забудь всё то, что сердце жмёт и гложет,
Прими корзину из дрожащих рук,
В ней дремлет тот единственный, кто сможет
Тебя избавить от гнетущих мук.
«Ну, здравствуй змейка, - скажешь улыбаясь,-
Прильни, как новорожденный к сосцу,
Шипя и грациозно извиваясь,
Шальную жизнь мою направь к концу.
Ещё укус! О, как же яд твой сладок,
О, как же быстро он пленяет кровь!
На красоту мою был каждый падок,
Но лишь достойнейший стяжал любовь.
Лихой Антоний и великий Юлий,
Истерзанные распрями с судьбой,
Познали славу и навек уснули,
Не терпит слёз и мой последний бой.
Не плачь Ирада - верная рабыня,
Мы встретимся на дальних берегах,
Где я, как первозданная богиня,
Воспряну вновь, чтоб царствовать в веках!»
На этом всё, прощай  «Звезда востока»,
Избравшая столь доблестный конец,
Раба любви, войны и злого рока,
Владычица беспомощных сердец.
Стяжай покой от мытарств и пороков,
Вином судьбы напившись впрок и всласть,
Есть время лишь на сорок жадных вдохов,
Чтоб всё простить, а может быть проклясть.
Пускай не меркнет царственный багрянец,
Приставший лунным отблеском к лицу,
Пускай гремит Александрийский танец
В честь Клеопатры - «Славной по отцу»!