Рыба

Пучки восклицаний - "спасите!", "поймите!" и "дайте!" -
и нервов пучки, словно леска, в тугом кулаке;
и вновь рыба-меч повлечёт меня на поводке,
но меч ранит небо в укромном, в закрытом мирке,
и рыба-победа окажется рыба-предатель.
Целительным императивом себя поднимая,
другие слова придержу - отзовутся потом
мне тенью незрелости; преобразится в "ничто"
заветное "всё"; так же старого гения том
в сменившемся мире едва ли достоен вниманья.

Хотя - не всегда. И Эрнест престарелый рисует
в рыбалке, как вечно сожительствуют страсть и смерть,
сомнений зыбучая топь и духовная твердь;
и выделены - еле зримо - всегда "жизнь" и "верь" -
с такой предпосылкой чуть больше останется в сумме.
С такой предпосылкой всегда остаёшься невинным,
пусть руки по локоть всосала кровавая муть.
Но кровь - арифметика, зря её лить ни к чему.
...Раз есть рыба-меч, то тогда, может, мне самому
стать рыбой?
Едва ль прежде видели
рыб-херувимов.