Мир на нас, гостящих, смотрит строго
сотней глаз из под веков-забрал.
И никто не поцелован Богом -
Бог целует тех, кого забрал.
Заглянувший за вуаль при жизни,
впрочем,
предвкушает поцелуй.
И, недораспятый, он повиснет
меж эпох,
похожий на скалу.
Он готов быть повсеместно раздан -
быть для всех;
он даже сам спешит
ни к кому - и в лица всем и сразу -
говорить - кричать - про боль души.
И смотреть в глаза - достиг эффекта? -
и твердить про жадную любовь,
и учить всех стойкости, - по Фету, -
и - подтекстом - звать всех за собой.
Раб толстовского консерватизма,
чеховской иронии - в своём
рабстве
волен он. И до трагизма
одинок перед своим врагом.
Одинок, как Чацкий, как Живаго,
с бременем безрукой чистоты.
Бог - его оплот, его отвага.
Мир и время - тяжкие кресты.
Он, или Русским классикам
© Copyright: Антон Зоркальцев, 2020
Свидетельство о публикации №120061108497
Свидетельство о публикации №120061108497
Рецензии