Бедствие в джунглях

Хоронили гориллу и каялись жители джунглей:
- Ни за что пострадала, погибла за правое дело,
Будем биться с гепардами, чтобы в слезах задохнулись,
На передние лапы припав, содрогаясь всем телом!

- Ведь была она мудрой и праведной, честной и скромной,
Разве только порою любила с гепардами биться:
За продажу простых порошков били жёстко по морде,
И не дали проткнуть пузо мерзкой беременной львице…

- Вообще-то горилла любила большое семейство,
Несмотря на какие-то там небольшие огрехи,
Потому упрекать её больше, гепарды, не смейте
В том, что в чьих-то кустах отыскала случайно прорехи!

- Наша память о ней будет вечной, отныне нетленной -
В золотой плащянице положим, и праздник назначим,
Чтобы львам, и слонам, и гепардам проклятым, неверным
Неповадно бы стало душить до предсмертного плача!

- Если главный осёл предлагает сейчас и навеки
Всех гепардов немедля согнать с логовищ и деревьев,
Мы поддержим, и пусть поскорей убегают, калеки,
Но сначала прочувствуют ужас, припав на колени!

И ослы, и ослицы, и все обезьяньи семейства
В унисон завопили в неистовом, траурном хоре:
- Нет пощады гепардам-подонкам, жестоким и мерзким,
Пусть ответят за страшное, непоправимое горе!

Кто-то взвизгнул, что “Жизнь обезьяны имеет значенье!”,
А другой попытался добавить: “И львиная тоже!“;
Но последняя фраза ввела обезьян в исступленье,
И такое затем началось - пощади их, о, боже!

Обезьянье-ослиной толпой навалились на львёнка,
А потом стали рушить и жечь баобабы, секвойи,
Вырывать друг у друга плоды и, вопя слишком громко,
Потащили в свои провонявшие кустики с боем…

И прекрасные, чистые джунгли запели “Осанну”,
И наладилась жизнь - наступили довольство и счастье;
Нынче правят ослы, что сулят молодым обезьянам
Много вкусных плодов… если были к слонам непричастны!