Жаба

В краю, где утренние росы,
Где множество лесных болот,
Среди семи холмов есть место,
Большая Жаба там живет.

Хазар – хамитов – ее предков
«Случайно» занесло сюда.
Но только не было болота иль пруда,
В которых бы она бывала редко.
Знакома всем зверям она была,
Знакомы были все ее слова, дела.

И кто бы к власти не пришел -
Кузнечик ли неугомонный,
Пчела-трудяга, стрекоза . . . ,
Всех съесть она готова,
Не дав сказать ни слова, ни полслова.

Лишь только стоит с Жабой разговор начать,
Как мысли черные и злые
Она немедля начинает «излучать»
Нарочно!
Такие, что аж всем зверям
От них становится противно, тошно.

Кому-нибудь, не дай Бог, появиться перед ней
В тот миг случайно иль оплошно.
Поймает, раздерет, проглотит прямо на глазах,
Иль так обквакает, как будто бы обгадит.
В краю родном в болотах и прудах
С той Жабою никто не сладит.

Лишь рыжий, хитрый Таракан
Готов с ней петь романс «в обнимку»,
Доставить Жабе удовольствие приятное,
Нарушив заповедь Пруткова – чудака:
«Нельзя объять же необъятное. . .»
Но Таракан . . .

Не зря же Тараканом он рожден,
В любую щель пролезет он.
И среди прочих – гнуса, мошек, блошек,
Быстрее всех окажется у хлебных крошек,
Чтоб поскорей чужого ухватить,
Карманы – кошельки набить.

«Быть может с Жабой можно вырваться вперед?
Властителем вновь стать?
Как знать!»
Нахальства же ему не занимать.

Рискует Таракан, спеша к огромной Жабе на поклон,
И знает, рано или поздно,
Но ею будет съеден он . . .
Все так, как в сказке для детей,
Когда сородича его прикончил Воробей.

Коварное зверье, кто побогаче, похитрей,
Натуру жабью зная,
Ее на саммит, на Ти-Ви частенько приглашает,
Чтоб сделать вид, как будто уважает,
И чтоб направить ее подлый нрав и пыл
На тех, кто неугоден был . . .
Иль есть . . .
И чтобы жабьими словами
Испачкать его совесть или честь,
Иль утопить в дерьме словесном
С хвостом, с ногами и с рогами,
Иль просто взять его и съесть.

Мораль проста. О том весь знает Белый Свет
Противней Жабы «зверя» нет.
Но вот зачем же ей болотное гражданство,
Коль у нее другое есть.