Их судьбы спаяла любовь

На фотоснимках:  1) Слева направо: А.И. Цветаева, М.С. Волошина, В.А. Мамонтов, Т.Стецюренко. Коктебель. Сентябрь, 1972. 2) Анна Герман. 3) Архимандрит Виктор (Мамонтов) служит литию на могиле Анастасии Цветаевой. 27.07.2004. Фотография автора


Памяти Анастасии Цветаевой (1894 – 1993), Анны Герман (1936 – 1982) и
архимандрита Виктора (Мамонтова) (1938 – 2016)


     Заголовок воспоминаний А.И. Цветаевой о певице является одновременно и посвящением — «Анне Герман» (1). Этим подчеркнуто, что мемуарный очерк — прежде всего приношение, а затем уже изложение событий.
Мало того: очерк написан так, что становится приношением не только от Анастасии Ивановны. Там присутствует некий «младший друг» писательницы, который впервые привел ее на концерт Анны Герман. Имя не названо, сказано лишь: «литературовед, человек тонкого вкуса» и горячий поклонник певицы. «Он говорил о ней с таким восхищением, что я еще по пути предвкушала радость услышать необычайное».
     «Еще нет ее — ни шага, ни шелеста платья, — читаем дальше, — но самозабвенно лицо моего спутника. Очарованность? Преданность? Страх, что концерта не будет, отменят?» Когда Анна Герман ЗАПЕЛА (в очерке это слово набрано именно так — заглавными буквами), Анастасия Ивановна, «ища помощи в отклике», «взглянула на спутника»: «Это было как сорваться с обрыва! Он был “бледен, как полотно” Его — не было. Только чуть дрожали ресницы остановившихся глаз. Так человек глядит — один раз. Так — решает. Ее голос — лейтмотив его жизни. С нею он должен жить Жизнь! Она — или никто.
     Мой спутник отсутствовал. И все-таки я сжала его руку — в легком, за него, страхе, — чтобы вернуть его к нам. И, добр, как всегда, он опомнился, улыбнулся, золотые глаза потеплели. Но не его лет усталость пронзила все его существо. Так, именно захватывает такая любовь — жизнь человека. Этим путем, если не разомкнуть его звенья, — проходят до конца. Им шел Вертер. Но им шел и Рогожин… Мышкин, своей жизнью, перечеркнул этот путь…»
     «И пошли концерты за концертами, — продолжает автор, — годы и годы, в каждый приезд Анны в Москву — мы не пропускали ни одного, были случаи, когда подруга ее, тоже Анна (2), сообщала нам, что будет слушаться новая пластинка вблизи улицы Герцена (в студии грамзаписи «Мелодия» – Г.К.), и мы шли туда и слушали новые песни Анны, предвосхищая её приезд».
     В 1977 году А.И. Цветаева слегла в больницу с воспалением легкого. «Как же я обрадовалась, — вспоминает она, — когда однажды мой молодой друг, тот самый литературовед, что познакомил меня с Анной Герман, часто меня навещавший в положенные для того часы, приехал не один — а с Анной». Певица подарила ей горшочек с живыми цветами, сказав при этом «непривычные слова приветствия»: «Я желаю Вам так же скоро поправиться, как скоро расцвели эти цветы!»
     Когда Анна Герман вновь приехала в Москву, Анастасия Ивановна по болезни не смогла посетить концерт. Далее события развивались следующим образом: «Я ждала нашего общего с Анной друга — он-то уже не пропустит ее выступления!.. И он пришел, сразу после концерта. Но он мне показался новым, каким-то отчужденным… Помолчал, походил по комнате и, остановясь передо мной, произнес:
     — Анна — замужем. Она меня познакомила с мужем.
     — Замужем? — отчего-то замерло сердце, — ну, расскажите, какой он?..
     — Большой, полный. Его зовут Збышек. Он был давно поклонник ее пения. Он сделал ей предложение, когда она лежала в гипсе. Было неизвестно, выживет ли, или, может быть, будет калекой.
     Больше он ничего не сказал. И я не спросила. В его тоне глубокого уважения к этому человеку я почувствовала, что ему тяжело».
     На очередном концерте Анны Герман, как всегда, Анастасия Ивановна не только слушает певицу, но и зорко наблюдает за «младшим другом»: «Задумчиво склонена каштановая голова моего соседа и спутника, покорно внимая чуду, тайне звуков, — о чем он думает в этой смене песен, — о том ли, что так же сменяется в жизни путь человека, годы юности, зрелости, — или о ней он думает, о судьбе певицы, так сродненной с тайной музыки, с трагической радостью композитора, из хаоса звуков вызвавшего гармонию этой мелодии, этого часа певца? Опущены веки его над каре-золотыми глазами — сейчас он подымет их, и глаза улыбнутся, и им отзовутся губы, счастливо…»
     Затем концерты Анны Герман в Москве прекратились. «Младший друг» сообщил, что Анна болеет. Вскоре пришла горестная весть: болезнь неизлечима. «Об Анне мы знали, что жизнь победила смерть, мы приветствовали ее торжественно, потрясенно. Она радовалась жизни, она снова пела и пела, и мы слушали ее, слушали, никогда бы не перестали. Но пришел ее час».
     А.И. Цветаева любила записанные на пластинку арии из оперы Доменико Скарлатти (3) «Тетида на острове Скирос» в исполнении Анны Герман. «Ритмическая изобразительность Скарлатти беспредельна, — цитирует Анастасия Ивановна музыковедческую статью, — сотни изящных вариантов. Он никогда не сковывал ими мелодического движения и не впадал в манерность» («поразительно! так же, как Анна!..») Этой пластинкой с дарственной надписью: «Дорогой Анастасии Ивановне с любовью — Анна» писательница очень дорожила.

* * *

     В были (так определен жанр) «Маринин дом» (4) «младший друг» назван по имени — «литератор Виктор М.» (5). Я с ним познакомился в 2002 году, но только уже не с «литератором», а с настоятелем церкви Преподобной Евфросинии Полоцкой в Карсаве (Латвия) архимандритом Виктором (в миру Виктором Авраамовичем Мамонтовым). В России он известен как автор книги "Сердце пустыни" - о гонимых в советское время православных священнослужителях, исповедниках и подвижниках благочестия(6). Узнав, что архимандрит Виктор когда-то дружил и с Анастасией Цветаевой, и с Анной Герман, я предложил ему написать о них воспоминания и опубликовать в возглавлявшемся тогда мной журнале «Культурно-просветительская работа» («Встреча»)". Публикация состоялась (2004. № 5, 9), но наше сотрудничество на этом не закончилось: был  напечатан еще ряд его мемуарных очерков. Мы не раз встречались, в том числе в Москве — среди прочего участвовали в вечере памяти А.И. Цветаевой,  посещали Ваганьковское кладбище, где архимандрит Виктор на могиле Анастасии Ивановны отслужил литию. Я между тем записал некоторые наши беседы, так что в дальнейшем воспользуюсь и этими записями.
     «Казалось бы, — написал я предисловии к воспоминаниям отца Виктора об А.И. Цветаевой, — по ее обширной и блистательной мемуарной прозе мы об этой писательнице знаем не так уж и мало". Но о. Виктор  возразил:
     — Что значит “не мало”? Анастасия Цветаева была и остается фигурой таинственной».
     В 1965 году Виктор Авраамович приехал в Коктебель с целью расспросить вдову Максимилиана Волошина о нем самом и о поэтах, у него гостивших. Мария Степановна сказала: «Ася на все эти вопросы Вам ответит». Асей она называла свою подругу Анастасию Цветаеву. Вернувшись в Москву, свежеиспеченный кандидат филологических наук (в этом году он окончил аспирантуру и защитил диссертацию) без промедления направился к Анастасии Ивановне.
     — Первое впечатление — самое сильное. Каким оно было?
     — Ощущение тишины и покоя. Ни малейших церемоний! Будто бы мы давным-давно знакомы. Расстались дружески...
     Но слово «дружески» отнюдь не исчерпывает духовной глубины отношений, завязавшихся тогда между ними (это отчетливо прослеживается в очерке А.И. Цветаевой «Анне Герман»):«Однажды поздним осенним вечером Анастасия Ивановна позвонила мне. Я был простужен и, разговаривая с ней, вдруг чихнул
     — Вы больны?
     — Нет.
     И вновь чихнул.
     — Где Вы находитесь? Я Вам немедленно дам лекарство.
     Я просил не беспокоиться из-за легкой простуды. Но Анастасия Ивановна настояла и привела неотразимый аргумент: “Вы не можете отказать старому человеку”. Сказал адрес. Я подумал, что она пришлет кого-нибудь из своих многочисленных молодых друзей. Но вот звонок. На пороге стоит Анастасия Ивановна. В руке лекарства и два горячих пирожка, купленные у метро. День был сырой, на улице слякоть, в метро давка, но она преодолела все трудности и приехала… Ее приезд был явлением и сиянием Любви к ближнему» (здесь и далее воспоминания архимандрита Виктора цитируются по указанной выше публикации в журнале «Культурно-просветительская работа" ("Встреча")).
     — С ней можно было общаться лишь в сердечной простоте. Когда кто-то начинал говорить напыщенно, превознося ее дарования, она очень смущалась и как будто бы не слышала. А когда говорила сама, то так или иначе каждую мысль подводила ко Христу, потому что жила Христом… Она очень удивилась, узнав, что я не крещен. А я все откладывал, ждал, когда «прижмет» так, что уже не смогу не креститься. И вот я прилетел из Южно-Сахалинска (там В.А. Мамонтов преподавал в педагогическом институте. — Г. К.), и мы пошли к ее духовнику — священнику Димитрию Дудко (6), он меня и окрестил (А.И. Цветаева стала крестной матерью Виктора. — Г. К.). А потом уже мне пришлось выступить в роли крестного отца ее правнучки Ольги.
     «Вскоре после моего крещения я получил от нее драгоценнейший подарок — маленький зеленый рукописный молитвослов с надписью: “Вите — на память. 5.III.71”. Я не намекал о молитвослове, но она знала, что в те годы приобрести печатный молитвослов было почти невозможно, поэтому позаботилась как крёстная мать написать от руки самые необходимые молитвы, начиная с Символа веры и заканчивая молитвой мученику Трифону, любимому ею святому. Почерк у Анастасии Ивановны был трудный, но молитвы она постаралась написать почетче — не соединяя буквы — вспомнив, наверное, свои библиотечные труды в Музее изящных искусств, созданном ее отцом. Этот молитвослов — ценнейшая книга в моей духовной библиотеке».
     А.И. Цветаева преподнесла также «младшему другу» свою книгу «Воспоминания» (второе издание). Надписала: «Дорогому Вите Мамонтову с любовью, уважением и благодарностью!» Остановилась, вспоминает отец Виктор, и добавила: «А лирику напишу потом». Оставленное для «лирики» место позже было заполнено (смысл этого послания до конца остался понятен только им двоим):
«В день Вашей щедрой помощи мне, а себе в ущерб — 19.XI.
Вспомните — когда меня уже не будет — часы нашего первого знакомства, наши беседы, смену Москвы и Коктебеля — с прослойками, Вам — Южно-Сахалинска — годы дружбы и роста, всегдашнюю радость встреч — и помяните меня добром!
(Новые главы — “Осень 1911”, и 8 глава от “Дом Марины” и до Горького).
Анастасия Цветаева
20.XI.74.
Вечер после отлета восхитительной Анны Герман с пожеланием Вам той степени счастья, которого Вы, Витя, достойны.
И да хранит Вас Бог!
А. Цветаева».
     Насколько глубоко почитала она Анну Герман, можно судить по цитируемому архимандритом Виктором отрывку из письма Анастасии Ивановны к певице: «Ваш тембр струит на нас неповторимость Вашей душевной грации. Каждый изгиб интонаций Ваших радует сердце и восхищает ум — так пленительно Ваше пение.
     Я знаю, что Вы испытали, через что прошли (имеется в виду автомобильная авария и мучительное — полгода от шеи до пят в гипсе! — восстановление. — Г. К.). Тем драгоценнее Ваше возвращение в нашу жизнь, вторичное сияние Вашего голоса в наших залах, где, казалось, он мог смолкнуть навеки. Ваш голос — отмеченный особой судьбой, особым благоволением к Вам Провидения, я это ощущаю в каждой песне Вашей, в каждой улыбке Вашего грациозного репертуара. Я благодарю за Вас судьбу».
     Это почитание было взаимным. Получив от А.И. Цветаевой ее «Воспоминания», певица в январе 1975 года отправила Виктору восторженное послание: «Просто чудо, теперь уже почти никто так не пишет». И в ноябре того же года: «Когда ты опять встретишься с Анастасией Ивановной, передай ей самый горячий привет от меня. Я, конечно, сама напишу — чуть позже. Я счастлива, что Анастасии Ивановне приятно иногда послушать “моего” Скарлатти. И я также счастлива, что она нашла время и захотела прийти на наш концерт. Таких людей мало».
     Разумеется, всех троих сближала взаимная симпатия. Но кроме этого, сближало ещё и то, что они, так или иначе, но пострадали от незаконных репрессий: Анастасия Цветаева прошла по всем адовым кругам ГУЛАГа (19 лет лагерей и ссылок!), а Виктор Мамонтов и Анна Герман были из семей репрессированных – их отцы погибли в советских лагерях.   
     О том первом после автокатастрофы концерте в Москве (1972) архимандрит Виктор с волнением рассказывал:
     — Анна пела «Аve Maria» каким-то отрешенным чистым голосом, в котором слышалось неизбывное томление. Это, конечно же, была молитва, и томление было по Богу.
     Анна Герман крестилась 23 мая 1982 года и на следующий день поделилась радостью с А.Н. Качалиной, добавив в конце письма: «Вите скажи — я никому больше не могу писать — сил нет…». Конечно, она вспомнила о нем, только, похоже, не знала (или намеренно «забыла»), что он годом ранее был рукоположен во иерея, а 12 февраля 1982 года принял монашеский постриг — для нее отец Виктор так и остался «Витей».
     «Когда ей [во время болезни] было физически очень тяжело, — пишет архимандрит Виктор Мамонтов со слов матери певицы, — она садилась за рояль и пела псалмы и молитвы, мелодии к которым рождались в ее душе». 26 августа 1982 года настал «час души Анны». «Мне не удалось быть на ее погребении (числился невыездным. — Г. К.). Но спустя много лет на пути домой из Парижа была длительная остановка в аэропорту Варшавы, и я смог посетить ее могилу». Положил на плиту образок Владимирской иконы Божией Матери, попросил смотрителя возжечь негасимую свечу у могильного камня, на котором выбиты нотная строка и начальные слова псалма «Господь — Пастырь мой…» — «последняя песнь Анны».
     «Час души Анастасии» пришел 5 сентября 1993 года. Не смог отец Виктор приехать и на ее похороны:
     — В этот день я улетал в Иерусалим. В самолете  молился об упокоении рабы Божией Анастасии. Вернувшись в Москву, первым делом отправился на Ваганьковское кладбище. И теперь всякий раз, когда бываю в Москве, служу на могиле Анастасии Ивановны литию.
     Последним из этого триумвирата Любви «путем всея земли» ушел архимандрит Виктор (Мамонтов): его «час души» пробил 8 ноября 2016 года…
     Помяни их, Боже, и сотвори им вечную память.


ПРИМЕЧАНИЯ

1) См.: Анне Герман // Цветаева А. Неисчерпаемое. — М., 1992. С. 254–265. Далее этот очерк цитируется без ссылок.
2) Качалина Анна Николаевна (1927–2012) — сотрудница студии грамзаписи «Мелодия». 
3) В очерке композитор ошибочно назван именем своего отца — тоже композитора Алессандро Скарлатти (1660–1725).
4) Маринин дом. Быль // Цветаева А. Указ. соч. С. 122–151.
5) Там же. С. 148.
6)«Сердце пустыни». Схиархимандрит Косма (Смирнов), архимандрит Таврион (Батозский), архимандрит Серафим (Тяпочкин). Издание Свято-Филаретовской московской высшей православно-христианской школы. 2002.
7) Дудко Дмитрий Сергеевич (1922–2004) — протоиерей, церковный писатель, поэт, проповедник.


Эссе опубликовано в "Московском журнале" (№9, 2020)