Прятки

Маша долго не спит. Маше страшно ложиться спать.
Ровно полночь и слышно: фальцетом скрипит кровать.
Поднимается папа и топает, как медведь.
Маша тихо считает, а папа идёт звенеть
неизвестными Маше бутылками, злым стеклом,
от него папа кажется кем-то другим ведом,
от него он – не папа: чужой красноглазый зверь,
где же папу найти, как же папу спасти теперь?

Ровно в час поднимается мама:
– четыре, пять –
Маша тихо считает, а мама идёт искать,
мама что-то тяжёлое зверю несёт в руке,
мама помнит заклятья на сказочном языке,
папу зверь держит крепко и чует людскую плоть,
хрупкой маме его в одиночку не побороть,
мама падает с хрустом, три трещинки на лице
завтра станут морщинами.

Зверь намечает цель.

Приближается к комнате.
Маша считает вслух.
Дверь взрывается в щепки.
Подушка – в прозрачный пух.
И осколки от мамы в звериных блестят когтях,
по ковру разливается горький прозрачный страх.

Всё закончится скоро:
– сто двадцать, сто двадцать шесть –
Маша чувствует шерсть, Маша чувствует кожей шерсть,
зверь сильнее, но глупый и точно не знает он:
Маша – вовсе не Маша, а прятковый чемпион.

Одеяло взлетает над комнатой к потолку,
через форточку – в небо
по лунному молоку,
и несётся над городом,
с девочкой на спине,
за бетонные горы,
к волшебной цветной стране,
где под розовым солнцем – зелёные облака,
где рычание зверя не слышно издалека,
где все мамы – принцессы,
а кухни у них – дворцы,
и в обычные прятки играют с детьми отцы.

Маша прячется,
прячется,
пряче –
пока зверьё
Маше ноги царапает,
вьётся,
берет своё.

Утро точно наступит.
И будет, как прежде – дом,
мама, папа и Маша проснутся бесстрашно в нём,
обнаружат, что всё собирается из стекла,
и не нужно считать до получкиного числа.

Красноглазого зверя ни здесь, ни в помине нет.

И до следующей ночи
его
побеждает
свет.