О фэнтези Толкиена не дописано

1. "Хоббит" и "Властелин Колец"

В каких-то воспоминаниях Толкиена есть рассказ о том, как однажды он проснулся и в полусне написал на листе бумаги, не дословно: "В норе жил-был хоббит". И снова лёг спать.

Проснувшись второй раз, уже качественно и на весь день, Толкиен перечитал написанное. И стало ему очень интересно, кто ж такой этот "хоббит", и почему этот "хоббит" жил в норе. Чтобы прояснить этот вопрос, Толкиен пишет своё культовое фэнтези под названием "Хоббит или туда и обратно". 

Исследователи творчества Толкиена, впрочем, в эту историю не очень верят, и полагают, что наименование "хоббит" было придумано Толкиеном осознанно, и представляло собой соединение английского слова "rabbit" (кролик) и латинского слова "homo": "человек-кролик".

У Толкиена был закадычный друг по имени Клайв Льюис, тоже создатель культового английского фэнтези, наименованного "Хроники Нарнии", а также ряда богословских трактатов и христианских притч. Как мы уже догадались, Клайв Льюис был христианином. Притом, дополним, истовым христианином.

У меня есть теория, что фэнтези Толкиена во многом было вдохновлено христианством закадычного друга Толкиена Клайва Льюиса.

Нормальный светский человек с трудом может понять, что такое христианство и кто такие христиане, что например такое христианское смирение, почему христиане полностью подчинены какому-то "Богу" и что такое (кто такой) этот "Бог", что такое разнообразные молитвенные (медитативные) переживания и в чём они заключаются. Что такое смиренные, отрицающие гордость ("гордыню") христиане, всегда и во всём подчиняющиеся какому-то "Богу"? Недомерки какие-то, "полурослики-невысоклики", особый вид, не люди: полулюди-полу-скажем-кролики. Или, может быть, это какая-то особая культурная ниша среди людей.

  "Жил-был в норе под землей хоббит. Не в какой-то там мерзкой грязной сырой норе, где со всех сторон торчат хвосты червей и противно пахнет плесенью, но и не в сухой песчаной голой норе, где не на что сесть и нечего съесть. Нет, нора была хоббичья, а значит — благоустроенная". (Дж.Р.Р.Толкиен) - так начинается сказка-фэнтези Толкиена, наименованная "Хоббит, или туда и обратно". Далее описывается подробно, какая это была совершенно особенная "хоббичья нора" и как вот она была благоустроена. Создаётся Толкиеном свой особенный мир, в котором живёт, обжившись и благоустроившись, совершенно особенное существо: хоббит. В чём-то этот мир, этот хоббит - аллегория христианства и христианина, в чем-то то и другое - аллегория Англии и англичанина, своей совершенно особенной, своеобразной страны и культуры, носителей этой совершенно особенной культуры. Англичане больше значение придают дому, своему маленькому городку, благоустроенности, традициям, мерному течению жизни, англичане скептически, насторожённо относятся к чужакам не-англичанам - всё это мы можем видеть на примере хоббитов, живущих в стране Хоббитания. Но, далее, Клайв Льюис со своим истовым христианством доводит до маразма все эти особенности английской культуры, истовое христианство Льюиса - своеобразная Англия внутри Англии, и эта внутренняя христианская льюисовская Англия скептически и насторожённо относится в Англии внешней, ко всем английским не-христианам.   

Клайв Льюис пишет - может быть, недословно, но так можно понять из его богословских трактатов и христианских притч - что молитвенные переживания очень ярки. Молитвенные переживания - это, собственно, приключения. Без этих приключений жизнь человека не полна. Только в молитвенных переживаниях может человек приобщиться к настоящей непосредственной жизни.

И Толкиен называет первое созданное им фэнтези - рассказ о невероятных приключениях хоббита Бильбо Торбинса - названием "Хоббит, или туда и обратно". Толкиен как бы ожидаеи, что Льюис переживёт свои молитвенные приключения, оглядится там в своём христианстве, и вернётся - обратно - к нормальной светской жизни.

Не судьба, Клайв Льюис из своего христианства возвращаться не планировал.

И Толкиен пишет своё следующее культовое фэнтези, наименованное им "Властелин Колец".

Во "Властелине Колец" всё уже гораздо серьёзней, чем в "Хоббите".

Я полагаю, есть в фэнтези Толкиена и такой смысл, что создаваемые Толкиеном миры - это аллегория мира психики некоего предположительного человека. Толкиен тоже частично был христианин, хотя и не столь истовый, как Клайв Льюис. По причине собственной сопричастности христианству Толкиен полагал, что каждый человек - или каждый христианский мистик - всегда борется с тёмной стороной своего сознания. Эта борьба человека с самим собой внутри своей психики и описана в мирах, созданных Толкиеном, с самых разных сторон.

В "Хоббите" главный герой - хоббит Бильбо Торбинс. У этого главного героя есть антагонист: Дракон. Бильбо Сумкинс - это предположительный человек, мистик; Дракон - тёмная сторона психики этого мистика, с которой он борется. Вся книга состоят из поиска и преодоления приключений. Бильбо Торбинс - ищущий приключений авантюрист, есть в нём эта авантюристическая жилка, не смотря на то, что он принадлежит к весьма почтенной и уважаемой фамилии в Хоббитании - не смотря на всю его "английскость" и "христианство". Кроме того, Бильбо Торбинс отправляется в свой поход в надежде добраться до сокровищ, хоть сокровища тут и не главное, а главное в походе - сам по себе поход и приключения.

Дракон жаден, мощен, неподконтролен закону, Дракон - жадный убийца. Ищущий приключений авантюрист Бильбо Торбинс всегда имеет шанс превратиться в такого Дракона. Именно поэтому Дракон выступает антагонистом Бильбо Торбинса в "Хоббите" Толкиена.   

Главный герой фэнтези Толкиена "Властелин Колец" - хоббит Фродо Торбинс (племянник Бильбо Торбинса из "Хоббита"). Антагонист Фродо Торбинса во "Властелине Колец" - Чёрный Властелин, правитель кошмарной античеловеческой, мрачной страны Мордор с тоталитарной военной диктатурой в ней, с расчеловечиванием в ней человека и всех остальных фэнтези-рас. (Остальные расы, очевидно, раз они не люди, "расчеловечиться" не могут, но тоже претерпевают чудовищные изменения сравнительно с обыкновенной моральной нормой). Толкиен предположил, что Льюис не просто ищет приключений в христианстве, что Льюиса соблазнил тоталитарный режим с "Богом"- Лидером во главе. Тогда тёмная сторона Льюиса-мистика уже этот Чёрный Властелин, а не Дракон из "Хоббита". Как раз к слову тут вспоминается, например, песня Умертвий из "Властелина Колец", очень, если задуматься и сравнить, похожая на некоторые христианские молитвы, на некоторое прочтение христианской идеологии:

Костенейте под землёй
До поры, когда с зарёй
Тьма кромешная взойдёт
На померкший небосвод,
Чтоб исчахли дочерна
Солнце, звёзды и луна,
Чтобы царствовал один
В мире - Чёрный Властелин.

                Дж.Р.Р.Толкиен

2. Новый Адам
 
Такая благоустроенная нора у хоббита Бильбо Торбинса не только потому,что наш предполагаемый борющейся с тёмной стороной собственного сознания Мистик - англичанин. Может быть, тут обыгрывается ещё одна идея Клайва Льюиса (м.б., не собственно его, а воспринятая им из каких-то текстов). В Священном Писании Бог поселил Адама в Эдемском саду и дал Адаму занятие: Адаму следовало называть по именам всё, что его окружает - зверей, птиц, деревья и т.д.

Клайв Льюис полагает, что каждый человек, каждый христианский мистик - такой Адам.

Человек, живя среди предметов обихода и домашних животных, "присваивает" их, "называет" их "по именам". Положим, кресло. Кресло и кресло, ничем не интересное. Другое дело кресло, которое 10 лет простояло в твоей комнате. У такого кресла уже есть история, связанные с ним твои воспоминания. В каком-то смысле у такого кресла уже есть "душа", "есть имя", которое ты ему дал, и это имя состоит из всех тех воспоминаний, которые у тебя с креслом связаны.

Льюис полагает, что "называние вещей по именам" - это работа, данная Богом каждому христианскому мистику: каждому новому Адаму. Когда человек умрёт, воскреснет после смерти не только сам человек. Воскреснут с человеком также все те материальные предметы, которые человек при жизни "назвал по именам".

3.Кое-что о христианстве

 "стены там были обшиты панелями, пол выложен плитками и устлан ковром, вдоль стен стояли полированные стулья, и всюду были прибиты крючочки для шляп и пальто, так как хоббит любил гостей". (Дж.Р.Р.Толкиен)

Одна из основ льюисовского христианства - всегдашняя готовность Мистика встретиться с Богом. Богословы пишут, что сюжет Священного Писания организован вокруг Всречи. Человек встречается с человеком, человек встречается с Богом, Бог встречается с человеком. Андрей Кураев пишет о православных иконах с их обратной перспективой, что будто бы дети тоже так, в обратной перспективе, рисуют. Когда одного ребёнка спросили, почему у него на рисунке такая ненормальная обратная перспектива, ребёнок указал на свою обратную перспективу и прокомментировал: "Оттуда же придут гости". Ребёнок, не испорченный взрослыми интеллектуальными соображениями, светскими конструкциями общения, бытом, вроде бы, знал, что к нему в гости всегда собирается прийти Бог. Вот и Бильбо Торбинс тоже "любил гостей".

Отдельно остановимся на первом диалоге Бильбо с магом Гэндальфом:

  " — Доброе утро! — произнес Бильбо, желая сказать именно то, что утро доброе: солнце ярко сияло и трава зеленела. Но Гэндальф метнул на него острый взгляд из-под густых косматых бровей.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил он. — Просто желаете мне доброго утра? Или утверждаете, что утро сегодня доброе — неважно, что я о нем думаю? Или имеете в виду, что нынешним утром все должны быть добрыми?" (Дж.Р.Р.Толкиен "Хоббит или туда и обратно")

  И льюисовское христианство, и сегодняшнее наше новое христианство для интеллигенции ищет в учении скрытые, изначальные смыслы. (Во времена Христа тоже был специальный раздел христианства для интеллигенции. Так, Евангелие от Иоанна написано Иоанном адресно для образованных эллинов и оперирует категориями эллинистической философии).

Итак, христианство для интеллигенции ищет в учении скрытые, изначальные смыслы. Например, диакон Андрей Кураев обращает внимание своего читателя на первую из Заповедей Блаженства (Нагорная Проповедь): "Блаженны нищие духом,
 ибо их есть Царство Небесное". (Мф 5;3) Когда мы просто читаем эту заповедь, нам кажется, что она означает "блаженны люди, дух которых нищ". Интуитивно это соображение читатель ассоциирует с христианским смирением, плаксивостью и нетвёрдостью ни в чём. Кураев же нам указывает, что мы читаем неправильно. В то время, когда создавалось Писание, был такой устойчивый фразеологический оборот: "быть нищим тем-то". "Быть нищим тем-то" = "нуждаться в том-то". Итак, смысл заповеди: "блаженны нуждающиеся в духовных благах, ищущие духовных благ". (Что до смирения, мне нравится теория, по которой смирение означает "смирение в себе силы" - так смирял себя Христос).

Или ещё Кураев указывает на стандартную церковную молитву "Господи, помилуй". Стандартно это воспринимают как "Господи, пощади". Кураев же обращает наше внимание на то, что дословно с греческого эта молитва переводится как "Господи, умасти мои [духовные] раны елеем". "И исцелить на сердце раны пошли священный Свой елей", поёт Жанна Бичевская.

Мне в мой христианский период ещё очень нравился подробный разбор молитвы "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго". В этом разборе чуть не всё христианское вероучение заключается. "Господи" означает, что молящийся признаёт Христа высшей властью над собой. "Иисусе" означает, что эта власть, этот Христос - именно тот исторически живший человек, Иисус из Назарета, о котором говорят Евангелия. "Христе" означает, что этот Иисус является Христом, тем самым Христом, прихода которого ждут ветхозаветные правоверные иудеи. "Сыне Божий" означает, что этот Иисус Христос - Второе Лицо Троицы, воплотившийся Логос, см. Евангелие от Иоанна. "Помилуй мя, грешнаго" означает "умасти мои духовные раны (мои грехи) елеем". (Так лечили раньше: умащали рану елеем).

Я полагаю, Клайв Льюис совершенно замучил Толкиена этими своими нестандартными толкованниями христианства. И Гэндальф в "Хоббите" спрашивает у Бильбо: "Что вы хотите этим сказать? — спросил он. — Просто желаете мне доброго утра? Или утверждаете, что утро сегодня доброе — неважно, что я о нем думаю? Или имеете в виду, что нынешним утром все должны быть добрыми?" (Дж.Р.Р.Толкиен "Хоббит, или туда и обратно")

Кульминацией "Хоббита", полагаю, является следующее событие: Бильбо отдаёт свою часть драконьего золота ради того, чтобы эльфы и люди с одной стороны и гномы с другой стороны не начали воевать. Этим поступком Бильбо Торбинс побеждает в себе дракона.

4. О Хоббитах

"Издревле сторонились они людей - на их языке Громадин, - а теперь даже и на глаза им не показываются. Слух у них завидный, глаз острый; они, правда, толстоваты и не любят спешки, но в случае чего проворства и ловкости им не занимать. Хоббиты привыкли исчезать мгновенно и бесшумно при виде незваной Громадины, да так наловчились, что людям это стало казаться волшебством. (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Льюис не монах. Он светский человек. Его христианство для светских людей предполагает способность христианина вести себя по-светски, не выбиваться из светской беседы, светского общества. Льюисовское христианство - это не проповедь христианства с горящими глазами поперёк светской беседы. Впрочем, беседуя и вращаясь в обществе, следует оставаться христианином. Не пойти на пати, а вместо этого прогуляться на природе по любимым с детства местам. Прочитать ту книжку, какая нравится, а не ту, которую будут цинично, скептически обсуждать в светском обществе. Держать, в общем, "Верзил" от себя на расстоянии.

"Они ведь маленькие, в полчеловека ростом, меньше даже гномов - пониже и не такие крепкие да кряжистые. Сейчас-то и трёхфутовый хоббит - редкость, а раньше, говорят, они были не очень уж малорослые. Согласно Алой Книге, Бандобрас Крол (Быкобор), сын Изенгрима Второго, был ростом четыре фута пять дюймов и сиживал верхом на лошади". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Прежние хоббиты, которые были выше нынешних - это, может быть, отсылка к мученическим первым векам христианства. 
 
"Хоббиты" ассимилировались среди светских:

"Видимо, ко дням первых поселений относится знакомство хоббитов с письменностью. Учителями были, конечно, дунаданы, перенявшие, в свою очередь, искусство письма от эльфов. Древние языки постепенно забылись, и хоббиты говорили на Вестроне – Всеобщем языке, распространенном от Арнора до Гондора и от Белфаласа до Линдона, однако некоторые свои словечки все же сохранили, особенно в именах и названиях дней и месяцев". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

"Хоббиты" (Льюис принадлежал к Высокой Англиканской Церкви, а я полагаю, что он даже основал свою собственную Церковь, философию, раздел христианства) - "хоббиты", вроде бы, ни от кого не зависели и Чёрному Властелинк, военной диктатуре во главе с неким Господом Богом ни в каком виде не подчинялись. (Сейчас эта военная диктатура, видимо, даёт нам исламский экстремизм. Неизвестно, где эта диктатура базируется, откуда-то приходят верующим видения, медитативные состояния, и верующие становятся экстремистами.) "Хоббиты", как сами они полагают, с этой диктатурой всегда были несогласны и даже дрались:

"Они хоть и считались княжескими подданными, но делами их вершили свои вожаки, а в чужие дела они носа не совали. Когда форност ополчился на последнюю битву с ангмарским царём-колдуном, они будто бы послали на помощь князю отряд лучников, но людские хроники этого не подтверждают". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")


5.Феодальная система вассального подчинения Сюзерену. ; "Властелин Колец" - произведение о войне вообще.   

Толкиен тоже имеет отношение к христианству, хоть и более опосредованное и сложное, чем Клайв Льюис.

Одна из основных идей христианства - подчинение христианина Господу.

И Толкиен, и Клайв Льюис очарованы романтикой средневекового европейского рыцарства. Средневековый европейский рыцарь-христианин подчиняется Господу, как вассал сюзерену.

Как же решить эту идею, всячески отмежевавшись при этом от подчинения христианского мистика Чёрному Властелину, захватившей, захватывающей мир и души тоталитарной мистической власти, натравливающей в современном нам мире исламских террористов на светских западных людей?

Толкиен решает эту проблему, представив нам подчинение власти не как подчинение силе (силе подчиняются и вассалы Чёрного Властелина), а как подчинение более древней, более многообразной, более глубокой, чем культура подчиняющегося, культуре. Так Ристания подчиняется Гондору. Гондор же ведёт свою культурную традицию от Нуменора, осенённого покровительством творивших некогда мир богов-демиургов - Валар.

Хоббиты тоже некогда подчинялись князю, и в их культурном коде сохранилась романтика этого подчинения, хотя никакого князя давно не стало:

 "Издревле помнилось, конечно, что был когда-то великий князь в форносте, или, как переиначили хоббиты, в Северне, где-то там, к северу от Хоббитании. Но князя-то уже не было чуть не тысячу лет, и даже развалины княжьего Северна заросли травой. Однако же хоббиты по-прежнему говорили про диких зверей и про нечисть вроде троллей, что им и княь не указ, какой с них спрос. От стародревнего князя они вели все свои законы и порядки и блюли их истово и по доброй воле, потому что законы - это и есть самые правильные Правила, и тебе древние, и справедливые".  (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Толкиен, далее, развивает идею феодального подчинения младшего государства старшему (Рохан - вассал Гондора). В отряде Хранителей идут неразлучные друзья-хообиты: Мериадок (Мерри) Брендизайк и Перегрин (Пин) Крол. В этой паре Мерри Брендизайк более рассудительный и не соображу сейчас, старше он Пина или нет, но ведёт себя более взвешенно и разумно, чем Пин, так что у читателя составляется чувство того, что Мерри старше, а Пин младше.

События триллогии Толкиена разбрасывают Хранителей по миру, и Мерри с Пином тоже оказываются на время разлучены. Мерри, в результате событий, идёт, как вассал, под власть Ристании, Пин - под власть Гондора. Мне видится здесь христианская идея о том, что бОльшая свобода, бОльшие возможности - это и бОльшая ответственность. Менее ответственный и менее взрослый, чем Мерри, Пин оказывается под властью Гондора, более же взрослый Мерри оказывается под властью Ристании. Напомним, Ристания меньше Гондора, Ристания - вассал Гондора. Менее рассудительный и ответственный, чем Мерри, Пин идёт под более сильную и мощную власть, то есть под Гондор, Мериадоку же для того, чтобы скоординировать своё поведение в этом мире, оказывается достаточно пойти под власть Ристании.

Свет и Тьма зеркальны в трилогии Толкиена. "Властелин Колец" - произведение вообще о любой войне, схема любой войны. В любой войне воюющие предполагают, что их государство, их армия - это Свет, а воюющие с ними государство, армия - это Тьма. Думаю, на деле воюющие в трилогии Свет и Тьма стоят друг друга - на это нам указывает Толкиен, зеркально отображая в Тьме Свет, в Мордоре Запад. То, что Запад - это Свет, а Мордор - это Тьма - это, я полагаю, идеология Запада. Если бы мы посмотрели на дело с точки зрения идеологии Мордора, всё бы оказалось в точности наоборот: Мордор бы оказался Светом, а Запад - Тьмой. Так, например, описывается в трилогии армия орков. Обычная армия, только такая и бывает: матерится, крушит всё на своём пути, оставляет по маршруту своего следования выжженную, загаженную просеку. И совсем иное дело возвышенная светлая армия эльфов - армия, которой в реальности быть не может.

В Мордоре тоже есть свои Гондор и Ристания, которая меньше Гондора и менее культурна, чем Гондор: в Мордоре есть крепость Минас-Моргул, база дислокации назгулов и наиболее сложных колдовских практик - это мордоский Гондор. И есть весь остальной мордор - это мордорская Ристания. Даются (вспомним Мерри и Пина) два орка: Горбаг и Шаграт, Горбаг служит в Минс-Моргуле (Гондор), Шаграт - во внешнем по отношению к Минас-Моргулу Мордоре (Ристания).

6.Как было дело? Разные точки зрения.

"Хоббиты привыкли исчезать мгновенно и бесшумно при виде незваной Громадины, да так наловчились, что людям это стало казаться волшебством. А хоббиты ни о каком волшебстве и понятия не имели: отроду мастера прятаться, они чуть что - скрывались из глаз, на удивление своим большим и неуклюжим соседям". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Хорошие обычные христиане - "норгородские хоббиты" (Норгород - столица и центр Хоббитании, и живут в Норгороде самые что ни на есть правильные и уважаемые хоббиты) - никакого не имеют понятия ни о волшебстве, ни о, скажем, психоанализе, ни вообще о светской психологии, психиатрии. Я полагаю, Вековечный Лес в трилогии Толкиена - аллегория подсознания, по этому Вековечному Лесу, неглубоко, но всё ж таки, ходят Брендизайки (видимо, с помощью специальных психологических практик, о которых стандартные (не льюисовские) христиане не имеют понятия. Также аллегорией подсознания в трилогии Толкиена является Подгорное Царство гномов, Мория - об этом наша речь ещё впереди. Кроме того, норгородские хоббиты не любят рек, не говоря уже о более масштабных водоёмах - непутёвые же Брендизайки с окраины Хоббитании плавают по реке на лодках, за что Норгород Брендизайков сурово осуждает. Я полагаю, взаимодействие с рекой (вода - символ Хаоса в эзотерике), тем более плавание по реке на лодках - это аллегория погружения в нехристианскую мистику, в психоанализ, в другую светскую психологию.

"-Да ведь, кроме Бильбо, там в норе ещё этот, как его, Фродо? - заметил старый Сдубень из Приречья. - Зовётся-то он Торбинс, но Брендизайк, считай, наполовину, если не больше - такой идёт разговор. Чего не пойму - так это зачем было Торбинсу из Норгорода брать себе жену, смех сказать, в Забрендии, где народ ох не нашенский!

-Да где ж ему быть нашенским, - вмешался папаша Двулап, сосед Жихаря, - ежели живут они по какую не надо сторону Брендидуима и впёрлись в самый что ни на есть Вековечный Лес? Нашли местечко, нечего сказать!

-Дело говоришь, папаша! - согласился Жихарь. - Ну, вообще-то Брендизайки с Заячьих Холмов в самый что ни на есть Вековечный Лес не впёрлись, но что народ они чудной, это ты верно сказал. Плавают там почём зря посередь реки - куда это годится? Ну, и само собой, беды-то недолго ждать, помяни моё слово". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Стандартное христианство считает, что негоже разделять механические составные элементы человеческую психику - как это делает, скажем, Фрейд и психоанализ. Человек - образ Бога, непознаваемая тайна. Разделять механически на составные части Тайну кощунственно.

Опишу, как я, напротив мнения христиан, поняла о Фрейде. Я могла понять и неправильно, потому что самого Фрейда я читать не в состоянии: ни одной фразы не понимаю. Не помню названия текста Фрейда, который я пыталась прочесть - может быть, надо было взять другой текст, не знаю.               
 
Насколько я восприняла, Фрейд не отрицает ни сферы Духа, ни Тайны в человеке. Есть эта таинственная сфера Духа, на неё влиять Фрейд бессилен.

Но человеческая психика состоит не только из таинственной сферы Духа, а также из сферы физиологической. физиология - это очень сложная механика. Как, предположим, телевизор. Если у вас ломается телевизор, вы обращаетесь не к священнику, а к мастеру, который раскручивает телевизор, устраняет поломку, и скручивает телевизор обратно. Таков не только психоанализм, такова вся светская медицина (крайние христианские отшельники, кстати, светской медицины не признают).

Фрейд - не Бог и не священник. Но перед Фрейдом - прямо сейчас - сидит Фрейд, и перед ним страдающий человек. И Фрейд знает, что следует подкрутить, поправить в физиологических реакциях человека, чтобы человек пперестал страдать. Возможно, Бог или знающий священник помогли бы этому человеку как-то по-другому, не путём манипуляций с физиологией. Но ни Бога, ни знающего священника вокруг нигде нет, а человек и Фрейд есть. Неужели Фрейду надо отказать страдающему человеку в помощи?!   

*
"Плавают там почём зря посередь реки - куда это годится? Ну, и само собой, беды-то недолго ждать, помяни моё слово". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Лезть в человеческую - положим, хоть в свою собственную - психику - дело опасное, как, впрочем, и любое другое настоящее дело на земле. Вспомним - о том речь ещё будет впереди - маг Гэндальф едва не погиб в подгорном Царстве гномов, Мории, которая, как и Вековечный Лес, является, полагаю я, в трилогии Толкиена аллегорией подсознания, аллегорией человеческой психики. Когда двое занимаются этими полузапрещёнными, изгнанными из христианства практиками, они что-либо могут сделать не так, повредить друг друга. В крайнем случае они могут повредить друг другу физически - если раскрепостят в себе с помощью полузаррещённых психологических  разрушительные эмоции. Раскрепостят, накинутся друг на друга, и всё кончится плохо - так гномы, добывая в Мории металлы и камни, дорылись до разрушительного Духа Тёмного Огня - Барлога.

"- [...] а тот-то взял и поехал, видали дело, на дощанике поперёк Брендидуима, стало быть, они с женой и потонули [...]

-Слыхал я, что они покушали и поехали погулять под луной в лунном свете, - сказал старый Сдубень, - а Дрого был покушавши, тяжёлый, вот лодку и потопил.

-А я слыхал, что она его спихнула, а он её потянул за собой, - сказал Пескунс, сдешний мельник.

-Ты, Пескунс, не про всё ври, про что слышал, - посоветовал Жихарь, который мельника недолюбливал. - Ишь ты, пошёл чесать языком: спихнула, потянул. Там лодки, дощаники-то, такие, что и не хочешь, а опрокинешься, и тянуть не надо". (Дж.Р.Р.Толкиен)

Так как же всё-таки было дело? Если, положим, двое некорректно занялись психологическими практиками, и в итоге нанесли друг другу физический ущерб - может быть, даже друг друга поубивали? "Спихнула, потянул", как полагает Пескунс? Сложный вопрос. Мне симпатичней точка зрения Жихаря. "Там лодки, дощаники-то, такие, что и не хочешь, а опрокинешься, и тянуть не надо". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

"и поехали погулять под луной в лунном свете":

Обратились, может быть, к раскрепощаемым друг в друге любящими людьми страстям:

"Через день-два распространился слух [...], что на праздник будет огненная потеха [...]". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Маг Гэндальф Серый - о нём мы будем ещё говорить подробно - входит в хранящий Средиземье Совет Мудрых и владеет одним из Трёх Эльфиских Колец - Кольцом Нарья - властным нал Огнём, так что вся его мистика огненная. Переводя это на язык психологии, думаю, можно сказать, что мистика Гэндальфа должна работать с сильными человеческими страстями. Так, в Мории гномы, среди всего остального, добывали мифрил, или "морийское серебро", металл, исключительный и неповторимый по красоте, лёгкости, прочности. Нигде больше в Средиземье мифрила не добывали - только в Мории. Только в мистико-психологических практиках можно добыть определённые человеческие качества, можно раскрепостить в себе творческое начало, можно наш мозг, работающий, не помню, на два процента или на пять процентов своих возможностей - можно заставить его работать, положим, на десять процентов. 

"Это, конечно, была метка Гэндальфа, а старик на повозке был сам маг Гэндальф, известный в Хоббитании искусник по части устройства разноцветных огней и пускания весёлых дымов. Куда опасней и труднее были его настоящие дела, но хоббиты об этом ничего не знали, для них он был чудесной приправой к Угощению". (Дж.Р.Р.Толкиен)

Мистики интересуются различными культурными традициями (тоже и христианством например, особенно так назовём это "христианством в неформате": различными "ересями", а также вроде бы не объявленными, официально, "ересью", но и не признанными официально стандартным христианством ответвлениями учения:

"фейерверком заправлял Гэндальф: он не только привёз ракеты, он их сам смастерил, чтобы разукрасить небо огненными картинами. Он же наготовил множество хлопушек, шутих, бенгальских огней, золотой россыпи, факельных искромётов, гномьих сверкающих свечей, эльфийских молний и гоблинского громобоя. Получались они у него превосходно, и с годами всё лучше". (Дж.Р.Р.Толкиен)

7. Кольцо Всевластья как символ так называемой христианской "прелести"

"Прелестью" называют в христианстве духовное состояние мистика, подпавшего под влияние Дьявола. В нашем случае Дьяволом является Чёрный Властелин (Под влияние этого самого Дьявола, думаю, подпали современные нам исламские экстремисты.)

Гэндальф здесь выступает как духовник Бильбо - духовник, подробно расспрашивающий своего прихожанина о его мистических впечатлениях, видениях, прозрениях; или старец в монашестве, расспрашивающий своего послушника о том же ещё подробнее.

С приобретением Бильбо Кольца оказались связаны странные вещи. Бильбо вдруг начал врать по поводу этого Кольца, притом в склонности ко лжи Бильбо ни в каких других случаях никогда замечен не был.

Бильбо нашёл Кольцо в пещере орков, в чём не было ничего постыдного. Это Кольцо, прежде чем оно было найдено Бильбо, было потеряно неким Горлумом - неизвестным Бильбо мерзким подгорным существом. В итоге общения Бильбо с Горлумом Горлум Бильбо едва не сожрал. Бильбо убегал от Горлума: убегая, случайно сунул руку в карман и там в кармане на его руку случайно наделось Кольцо. И Бильбо исчез: Кольцо имело волшебное свойство делать надевшего это Кольцо невидимым. Страшно ругаясь и сверкая глазами-плошками, Горлум пробежал мимо Бильбо (теперь уже Горлуму не просто хотелось жрать: Горлум обнаружил пропажу своего обожаемого Кольца и понял, что теперь Кольцо у Бильбо.) Горлум понёсся, полагая, что гонится за Бильбо, к выходу из пещеры; заблудившийся Бильбо бежал за ним и таким образом из пещеры, вслед за Горлумом, вышел. Далее цитата:

"Любопытно, что своим спутникам Бильбо рассказал всё это немного нетак: будто бы Горлум обещал ему "подарочек", если он победит в игре [прежде, чем Горлум, захотевший жрать, а чуть позже - обнаруживший пропажу Кольца, погнался за Бильбо, Бильбо с Горлумом играли в загадки. Уговор был такой: если выиграет Горлум, Горлум сожрёт Бильбо, а если выиграет Бильбо, Горлум покажет Бильбо выход. Горлум сожрал бы Бильбо сразу без всяких загадок, но у Бильбо был сияющий кинжал, служивший маленькому хоббиту мечом. Совсем оголодав и проиграв, Горлум отправился к себе на островок посреди подземного озера - он жил на этом островке - с идеей надеть Кольцо, и, став невидимкой, всё-таки сожрать Бильбо; тут-то Горлум и обнаружил потерю Кольца. После обнаружения этой потери наличие у Бильбо кинжала уже не могло остановить озверевшего Горлума.]; но, отправившись на свой островок за проигранным сокровищем - волшебным кольцом, когда-то подаренным ему на день рождения, - обнаружил, что оно исчезло. Бильбо догадался, что это самое кольцо он и нашёл; а раз он выиграл, то имеет на него полное право. Но выбраться-то ему всё равно было надо, поэтому, умолчав о кольце, он заставил Горлума показать ему дорогу взамен обещанного "подарочка". Так он и написал в своих воспоминаниях, и своей рукою не изменил в них ни слова, даже после Совета у Элронда. Должно быть, в таком виде рассказ его вошёл и в подлинник Алой Книги, и в некоторые списки и выдержки из неё. [...]

Гэндальф же сразу не поверил рассказу Бильбо и очень заинтересовался кольцом. Он донимал Бильбо расспросами и постепенно вытянул из него правду, хотя они при этом чуть не поссорились, но. видно, маг полагал, что дело того стоит. К тому же его смутило и насторожило, что хоббит вдруг принялся выдумывать: это было на него совсем не похоже. Да и про "подарочек" сам бы он не выдумал. Позже Бильбо признавался, что его надоумило подслушанное бормотание Горлума: тот всё время называл кольцо своим "подарочком на день рождения". И это тоже показалось Гэндальфу странным и подозрительным, но вся правда оставалась сокрытой от него ещё многие годы. Что это была за правда, узнаете из нашей повести". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

В дальнейшем тексте Гэндальф заметит, что смысл вранья и Горлума, и Бильбо понятен: оба своей ложью как бы утверждали своё неотъемлемое право владеть Кольцом. Кроме того, Горлум без конца называл Кольцо "своей прелестью", а однажды и Бильбо тоже назвал Кольцо таким образом.

"- [...] Но уж в четверг-то я посмеюсь, есть у меня в запасе одна шуточка. [Обещает Бильбо Гэндальфу накануне Угощения, праздника по случаю Дня Рождения как Бильбо, так и Фродо - Угощение должно было состояться именно в четверг.]

-Как бы над тобой самим не посмеялись, - покачал головой Гэндальф". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

И Бильбо посмеялся: в конце своей праздничной речи, нас глазах у гостей, Бильбо надел Кольцо и исчез (до этого Бильбо как своё Кольцо, так и своё умение с помощью этого Кольца исчезать, тщательно скрывал). Гэндальф прикрыл исчезновение Бильбо слепящей вспышкой фейрверка, так что колдовское исчезновение Бильбо не произвело всего эффекта, на который оно было рассчитано ("А шутку мне испортил", попенял Бильбо Гэндальфу.)

Это была нехорошая шутка; в ней проявилось нехорошее отношение всю жизнь бывшего дружелюбным и гостеприимным Бильбо к своим сородичам. Это было желание Бильбо "взбаламутить болото Хоббитании", посеять срели хоббитов хаос, панику; чтоб заткнулись, осели, с ума посходили. Это была даже ненависть к своим сородичам... Всё это были тоже признаки "прелести".

"Постарел я, Гэндальф. [Признаётся Бильбо после своей "шутки".] Так-то вроде не очень, а кости ноют. [...] Ты понимаешь, я тонкий-претонкий, как масло на хлебе у скупердяя. Скверно это. Надо как-то переиначивать жизнь". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

И снова Гэндальф выступает в качестве старца, а Бильбо - в качестве послушника:

"-Всё оставил? [Бильбо планирует, всё оставив Фродо, уйти из Хоббитании в какое-нибудь такое место, где можно будет отдохнуть от соседей и вообще от всего.] И Кольцо тоже? У тебя ведь так было решено, помнишь?

-К-конечно, всё... а Кольцо... - Бильбо вдруг запнулся.

-Где оно?

-В конверте, если хочешь знать, - разозлился Бильбо. - Там, на камине. Нет, не там... У меня в кармане! - Он замялся. - Странное дело! - пробормотал он. - Хотя чего тут странного? Хочу - оставляю, не хочу - не оставляю.

Гэндальф поглядел на Бильбо, и глаза его блеснули.

-По-моему, Бильбо, надо его оставить, - сказал он. - А ты что - не хочешь?

-Сам не знаю. Теперь вот мне как-то не хочется с ним расставаться. Да и зачем? А ты-то чего ко мне пристал? - спросил он ломким, чуть ли не визгливым голосом, раздражённо и подозрительно. - Всё-то тебе моё Кольцо на даёт покоя: мало ли что я добыл, какое твоё дело?

-Да, именно что покоя не даёт, - подтвердил Гэндальф. - Долго я у тебя допытывался правды, очень долго. Волшебные Кольца [такие, как, например, особые молитвенно-медитативные состояния в христианстве с ощущением чьего-то присутствия (вопрос в том, чьего именно?), или ощущение внезапного блаженства и других изменённых состояний сознания, или прозрения-видения - всё это было у Клайва Льюиса] - они, знаешь ли, волшебные, со всякими подвохами и неожиданностями. А твоё Кольцо мне было особенно любопытно, скрывать не стану. Если уж ты собрался путешествовать, то мне его никак нельзя упускать из виду. А владел ты им, кстати, не чересчур ли долго? Поверь мне, Бильбо, больше оно тебе не понадобится.

[Общеупотребительная проверка видений подопечных, которой пользуются духовники - сказать подопечному, что все его видения фигня и ничего не стоят. Если подопечный взбесится, это дурной признак. Тут, конечно, ещё вопрос в характере подопечного. Или подопечный вообще в жизни плохо себя контролирует; то ли взбесился внезапно, а раньше за ним подобного замечено не было.]

Бильбо покраснел и метнул гневный взгляд на Гэндальфа. Добродушное лицо его вдруг ожесточилось.

-Почём ты знаешь? - выкрикнул он. - Какое тебе дело? Моё - оно моё и есть. Моё, понятно? Я его нашёл: оно само пришло ко мне в руки.

-Конечно, конечно, - сказал Гэндальф. - Только зачем так волноваться?

["Прелестью" также может быть гипертрофированная, припадочная привязанность к какому-либо предмету в мире, к какому-либо своему состоянию - например, к власти.]

-С тобой разволнуешься, - отозвался Бильбо. - Говорят тебе: оно моё. Моя... моя прелесть! Да, вот именно - моя прелесть! 

Гэндальф смотрел спокойно и пристально, только в глазах его огоньком зажглось тревожное изумление.

-Было уже, - заметил он. - Называли его так. Правда, не ты.

-Тогда не я, а теперь я. Ну и что? Подумаешь, Горлум называл! Было оно его, а теперь моё.

Гэндальф поднялся, и голос его стал суровым.

-Поостерегись, Бильбо, - сказал он. - Оставь Кольцо! А сам ступай куда хочешь - и освободишься.

-Разрешил, спасибо. Я сам себе хозяин! - упрямо выкрикнул Бильбо.

-Легче, легче, любезный хоббит! - проговорил Гэндальф. - Всю твою жизнь мы были друзьями, припомни-ка. Ну-ну! Делай, как обещал: выкладывай Кольцо!

-Ты, значит, сам его захотел? Так нет же! - крикнул Бильбо. - Не получишь! я тебе мою прелесть не отдам, понял? - Он схватился за рукоять маленького меча.

Глаза Гэндальфа сверкнули.

-Я ведь тоже могу рассердиться, - предупредил он. - Осторожнее - не то увидишь Гэндальфа Серого в гневе!

Он сделал шаг к хоббиту, вырос, и тень его заполнила комнату.

[Есть такое соображение в психологии, что, когда у человека истерика, надо, чтобы прервать её, сделать что-то совершенно внезапное. Например, окатить взбесившегося ведром воды.

Или, например, у Ника Перумова в "Кольце Тьмы", мой любимый эпизод: симпаичный в общем-то, но заигравшийся с тёмной магией некрупный военачальник находится, под воздействием тёмной магии, в состоянии бесноватой, бездумной агрессии. Чтобы это прервать, его подчинённый Фолко бросает в него нож с таким расчётом, чтобы оцарапать до крови. И расчёт срабатывает: военачальник приходит в себя.]

Бильбо попятился, он часто дышал и не мог вынуть руку из кармана. Так они стояли друг против друга, и воздух тихо звенел. Гэндальф взглядом пригвоздил хоббита к стене; кулаки Бильбо разжались, и он задрожал.

-Что это ты, Гэндальф, в самом деле, - проговорил он. - Словно и не ты вовсе. А в чём дело-то? Оно же ведь моё? Я его нашёл, и Горлум убил бы меня, если б не оно. Я не вор, я его не украл, мало ли, что он кричал мне вслед.

-Я тебя вором не называл, - отозвался Гэндальф. - Да и я не грабитель - не отнимаю у тебя твою "прелесть", а помогаю тебе. Лучше бы ты мне доверял, как прежде. - Он отвернулся, тень его съёжилась, и Гэндальф снова сделался старым и усталым, сутулым и озабоченным.

Бильбо провёл по глазам ладонью.

-Прости, пожалуйста, - сказал он. - Что-то на меня накатило... А теперь вот, кажется, прошло. Мне давно не по себе: взгляд, что ли, чей-то меня ищет? И всё-то мне хотелось, знаешь, надеть его, чтоб исчезнуть, и всё-то я его трогал да вытаскивал. Пробовал в ящик запирать - но не было мне покоя, когда Кольцо не в кармане. И вот теперь сам не знаю, что с ним делать...

[...]

Бильбо замер в нерешительности. Потом вздохнул.

-Ладно, - выговорил он. - Отдам. - Потом пожал плечами и виновато улыбнулся. - по правде сказать, зачем и празднество было устроено: чтоб раздарить побольше подарков, а заодно уж... Казалось, так будет легче. Зря казалось, но теперь нужно доводить дело до конца.

[...]

Бильбо вынул конверт из кармана и хотел было положить его возле часов, но рука его дрогнула, и конверт упал на пол. Гэндальф мигом нагнулся за ним, поднял и положил на место. Хоббита снова передёрнуло от гнева.

Но вдруг лицо его просветлело и озарилось улыбкой.

-Ну, вот и всё, - облегчённо сказал он. - Пора трогаться!" (Дж.Р.Р.Толкиен)

*
Разные бывают случаи. Случай Льюиса, например, необычаен по силе мистических ощущений, озарений и откровений. Гэндальф ходил, узнавал, искал, читал, сравнивал:

"-Ещё того интереснее, - заметил Гэндальф. - Ну, и как тебе это нравится?

-Ты насчёт выдумки про "подарочек"? Да, бестолковая и нелепая выдумка. А главное, очень уж непохоже на Бильбо: я, помню, здорово удивлялся.

-Я тоже. Но владельцы волшебных сокровищ рано или поздно становятся на себя непохожими. Вот и ты будь поосмотрительнее. Это Кольцо не для того сделано, чтоб ты исчезал, когда тебе удобно, у него могут быть и другие свойства.

-Что-то непонятно, - сказал Фродо.

-Да и мне не совсем понятно, - признался маг. - Кольцо это заинтересовало меня по-настоящему только вчера вечером. [Этим "вчерашним вечером" Гэндальф как раз и заставил Бильбо добровольно оставить на камине Кольцо.] Ты не волнуйся, я разберусь. И послушай моего совета, спрячь его куда-нибудь подальше. А главное, не давай никакого повода к толкам и пересудам. Повторяю тебе: береги его и не болтай о нём. А я пошёл спать.

-Вон какие загадки! А что в нём опасного?

-Я ещё не уверен и говорить не буду. Но в следующий раз, наверное, кое-что услышишь. Пока прощай, я тотчас ухожу. -Он поднялся". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Вот отрывок из диалога мага и Фродо при их очередной встрече:

"-Да ты мне скажи, ты это давно знаешь? - снова спросил Фродо.

-Что э т о? - Сказал Гэндальф. - Я, Фродо, знаю много такого, что никому не ведомо. Но если ты спрашиваешь про  э т о  Кольцо, то я, можно сказать, и до сих пор не всё знаю. [...] А когда меня впервые осенило? - Гэндальф задумался. - [...] Правильно, когда Бильбо нашёл Кольцо. Мне вдруг стало тревожно, но я не знал почему. Меня удивляло, как же это Горлум завладел одним из Магических Колец [Проверка видений такой убийственной силы включает в себя оценку нравственности адепта, которому всё это видится. Настоящие, дружественные человеку видения такой силы адепту с низкой нравственностью приходить не могут.] - а что одним из Магических, это было ясно. В разговоре с Бильбо он странно проврался - про "подарочек"; потом, когда Бильбо поведал мне правду, я понял - тут, впрочем, и понимать было нечего, - что оба они хотели доказать своё неоспоримое право на Кольцо. Горлум, дскать, получил его "в подарочек на день рождения", а Бильбо выиграл "в честной игре". Ложь ко лжи, да ещё такая похожая, - конечно, я забеспокоился. Видно, Кольцо заставляет врать и подсказывает враньё. Тут я впервые понял, что дело совсем не шуточное, и сказал Бильбо, чтоб он был поосторожнее с Кольцом, но он не послушался и даже рассердился на меня. Что было делать? Не отбирать же у него Кольцо - да и с какой стати? Я следил и выжидал".  (Дж.Р.Р.Толкиен)

"-Ему сразу стало легче, как только он избавился от Кольца, - отвечал Гэндальф. - Однако над Кольцами властвует лишь одна сила, и есть лишь Один, кому всё известно про Кольца и про то, чем они грозят своим владельцам, даже временным. Правда, про хоббитов, кажется, никто ничего толком не знает. Изучал их пока один я - и сколько изучал, столько изумлялся. [...] По-моему, некоторые из них даже могут долго противиться Кольцам - хотя вряд ли этому поверили бы в Совете Мудрых". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Далее приведём цитату - разумную человеческую интерпретацию слишком уж расхожего варианта христианства - христианства, поклонившегося и всегда кланяющегося Чёрному Властелину:

"- [...] А ты меня очень тревожишь - ты и все вы, милые, глуповатые, бестолковые хоббиты. Большая будет потеря для мира, если мрак поглотит Хоббитанию, если все ваши потешные олухи - Бобберы, Дудстоны, Булкинсы, Толстобрюхлы и прочие, не говоря уж о чудесных чудаках Торбинсах, станут жалкими трусами и тёмными подлецами.

Фродо поёжился.

-С чего это мы станем трусами да подлецами? - спросил он. - И кому нужны такие подданные?

-Всеобщему Врагу, - мрачно ответил Гэндальф. - [...] А мерзкие рабы-хоббиты ему приятнее, чем хоббиты весёлые и свободные". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

 У Иоанна Златоуста есть чудовищная мысль, что после того, как Христос за нас умер, мы никогда не должны ни шутить, ни смеяться, всегда должны бояться согрешить и бояться кары за грех, общаться друг с другом по минимуму, мало думать (кажется, потому, что такие мерзкие существа, как мы, всё равно ничего путного не придумают), и из мечтаний и мыслей этот Иоанн Златоуст оставляет нам только возможность иногда любоваться на Божье звёздочки и впечатляться, как эти звёздочки прекрасно устроил Бог. 

М о й  Христос принял страдание и смерть за о, чтобы христиане жили в полную силу и стояли в полный рост, были храбры, дерзки, веселы, ничего не боялись, в частности смерти, например, не боялись.

Христос Иоанна Златоуста был так предан тоталитарной мерзкой мордорской власти, что ради того, чтоб мы стали тёмными и рабами и подлецами, даже принял чудовищные мучения. Христос Иоанна Златоуста - Всеобщий Враг.

Отдельно скажем о каре за грех и об аде. Надо, по Иоанну Златоусту, всегда бояться кары за грех и ада, и не перечить Всеобщему Врагу в том, что твои ближние, греша, собираются попасть в этот ад. Вот как рассуждают орки в Мордоре (о чудовищной паучихе Шелоб, обитающей на границе Мордора):

"Когда она охотится, о ужалит в шею, упакует мягонькое мясцо в кокон, а уж потом лакомится помаленьку. Помнишь старину Уфтхака? Он вдруг запропал: день его нет, два нет, на третий идём - а он висит в уголочке живёхонек и пялит зенки. Ну, мы и хохотали! Может, Она его подвесила и забыла, но мы его так висеть и оставили - охота была с Нею связываться!" (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

*
Далее следует рассказ Гэндальфа о Горлуме и о том, как Горлуму досталось Кольцо. Это было в незапамятные времена (Кольцо Всевластья даёт бессметие своему владельцу, потому с тех незапамятных времён до описываемого в трилогии времени Горлум и прожил). У реки жил народец, похожий на хоббитов, и жили в этом народе два брата: Смеагорл и Деагорл. Однажды оба отправились путешествовать по реке, и Деагорл случайно выловил из этой реки Кольцо всевластья (как Кольцо Всевластья попало в реку, в тексте тоже описано, но мы здесь пересказывать не будем). смеагорлу очень захотелось это Кольцо. Смеагорл задушил Деагорла и забрал Кольцо себе. Далее Смеагорл стал изгоем в своём народе, хотя об убитом им Деагорле никогда никто не узнал - но Смеагорл сделался мелким пакостником ивсем осточертел. "Его пинали, а он кусался. Он привык и наловчился воровать, он ходил, и бормотал себе под нос, и всё время злобно урчал: горлум, горлум, горлум... За это его и прозвали Горлу; всем он был гадок, и все его гнали, а бабушка и вовсе запретила ему возвращаться в нору". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Так вот, относительно того, что хоббиты могут стать жалкими трусами и тёмными подлецами. Горлум, для начала, придушил за Кольцо своего брата, потому Вражье Кольцо быстро взяло над ним власть. Но и те не менее:

"-Подожди, ты сказал - Горлум? - вскричал Фродо. - Как Горлум? Это что, та самая тварь, на которую наткнулся Бильбо? Как всё это мерзко!

-По мне, так не мерзко, а горько, - возразил маг, - ведь такое могло бы случиться и кое с кем из хоббитов.

-Ни за что не поверю, что Горлум сродни хоббитам, - отрезал Фродо. - Быть этого не может!

-Однако это чистая правда, - заметил Гэндальф. - О чём другом, а о происхождении хоббитов я знаю побольше, чем вы сами. Даже из рассказа Бильбо родство вполне очевидно. О многом они с Горлумом одинаково думали и многое одинаково помнили. А понимали они друг друга чуть ли не с полуслова, куда лучше, чем хоббит поймёт, скажем, гнома, орка или даже эльфа. Загадки-то у них были. помнишь, прямо-таки общие". (Дж.Р.Р.Толкиен)

Далее об этих поисках информации в источниках общеупотребительного христианства, поклонившегося Чёрному Властелину:
   
"То, что я рассказал тебе, рассказано со слов Горлума, хотя он-то, конечно, не так рассказывал. Горлум - превеликий лгун, и каждое слово его приходилось обчищать". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец") "Однако враньё враньём, а всё-таки правда - пусть и наизнанку". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец") "Ты вот уже морщишься, а я это терпел изо дня в день, с утра до вечера". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

8. Пути по состояниям

Есть одна концепция о Христе. В каком-то акафисте, что ли, или в другом церковном тексте, Христа называют "Всехитрецом". Вроде бы, он притворился обычным человеком, и смерть пожрала его, как обычного человека. Оказавшись же в области Смерти, Христос эту область уничтожил.

Другая схожая с этой концепция: Христос, пройдя череду мистико-символических посвящений, отождествил себя с мистическим правительством, управлявшим духовностью иудейского народа. Отождествив себя с этим правительством, сделав себя символом этого правительства, Христос устроил так, чтобы его, Христа, уничтожили. Уничтожение Христа автоматически означало и уничтожение иудейского правительства, отнятие у этого правительства мистической силы действовать в мире.

Христос сам стал новым правительством вместо уничтоженного прежнего. Исилдур у Толкиена отрубает в битве Врагу палец с Кольцом и оставляет Кольцо себе.

Сразу ли так стало или постепенно, но этот предположительный Христос, или кем бы он там ни был (кого бы притча о Христе ни символизировала) сам стал мистическим правительством не лучше того прежнего, уничтоженного им мистического правительства. Возможно и даже точно так и есть: эта история повторялась многократно. Раз за разом каждый новый "Христос" уничтожал мистическое правительство и сам становился на его место - становился чёрным Властелином, Всеобщим Врагом. и во времена Толкиена был Всеобщий Враг или много врагов, и сейчас то же, достаточно посмотреть хоть на вдохновляемых этим Врагом исламских экстремистов. Что это за Враг и кто он вообще такой - никому не известно.

Зато известно - лично мне известно по опыту - что Враг этот действует на наше знание, например, через наше чтение Библии. Из Библии идёт мощнейшая энергетика, при её чтении начинает мерещиться Чьё-То громадное присутствие. И значит, Враг - не кто-нибудь другой, не что-нибудь другое, а именно символически понятый библейский Христос (думаю, та же, чуть видоизменённая, история и с Кораном).

Существует единственный мистический способ уничтожить Врага и его правительство если не навсегда. то на значительное время.

Надо пройти следом за этим предположительным "Христом" все его мистические посвящения, все его, последовательно сменявшиеся для него, состояния сознания. Это такой путь по состояниям сознания. "Христос" прошёл этот путь до того конечного пункта, в котором он оказался в состоянии сознания, давшем ему безраздельную власть над миром. Надо пройти путь "Христа", самому стать очередным "Христом" вместо предыдущего "Христа" - и уничтожить собственную власть:

"-[...] но зачем Бильбо оставил себе Кольцо? А главное, зачем оно мне-то досталось? Ведь я уж тут совсем ни при чём! Как же ты у меня его не отобрал, почему не заставил выкинуть или истребить?

-Выкинуть? Истребить? - сердито откликнулся маг. - Ты что, пропускал мои слова мимо ушей? Думай всё-таки, прежде чем говорить. Выкинуть его можно только по безрассудству. Магические Кольца не пропадают бесследно: со временем они возвращаются в мир, и мало ли кто их найдёт, сам подумай. Ведь Кольцо может попасть в руки Врага, да и непременно попадёт: он тянет его к себе могучим, тяжким усилием.

[...]

-Да что там ты - я и то ничего с ним сделать не смогу.

[...]

Было поверье, что Магические Кольца плавятся в драконовм огне, но теперешние драконы - жалкие твари, кому из них под силу расплавить Великое Кольцо, которое выковал сам Саурон! [Есть соображение, что, если прийти в бесноватое нерассуждающее бешенство, можно и от видений с состояниями отвязаться, и мистическое правительство в Астрале снести... Но где взять бешенство нужного градуса, кто может в него прийти? "Теперешние драконы - жалкие твари".]

Есть только один способ: добраться до Ородруина, Роковой горы, и бросить Кольцо в её пылающие недра... [Именно в пламени Ордруина Кольцо было выковано.] если ты по-настоящему захочешь, чтобы оно расплавилось и стало по-настоящему недоступно Врагу". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Обладать Кольцом - значит, обладать возможностью мистической власти, тем более мощной, чем бОльшей духовной силой обладает сам человек. Для того, чтобы унитожить Кольцо, надо пройти по состояниям сознания вслед за "Христом" - Всеобщим Врагом. "Принести Кольцо в Мордор и бросить его в пламя, в котором оно было выковано". Но пользоваться силой Кольца, не уничтожая его, может любой, Кольцом завладевший. У фродо, впрочем, не возникает мысли пользоваться Вражьим Кольцом:

"-Так! - сказал наконец Гэндальф. - Ну, и о чём же ты размышляешь? Что решил?

-Ничего, - глухо откликнулся Фродо. Но огненная тьма вдруг выпустила его. Он снова сидел в светлой комнате, изумляясь яркому окну и солнечному саду. - А впрочем, решил. Я не всё понимаю, что ты говоришь, но покамест придётся мне, наверно, оставить Кольцо у себя и сберечь его, а там будь что будет.

[Можно не отказываться от видений и состояний, но и не пользоваться ими. Отправить их в дальний уголок сознания, подсознания, и эту область сознания или подсознания с тех пор не активировать в рабочее состояние.]

-С тобой много чего может быть, - сказал Гэндальф, - но начинаешь ты очень неплохо. Не скоро Кольцо склонит тебя ко злу.

-Это тебе виднее, - сказал Фродо. - Только хорошо бы ты всё-таки нашёл какого-нибудь хранителя понадёжней. А пока что, если ты прав, то я в большой опасности, и друзья мои тоже. Вряд ли мне, чтало быть, удастся сберечь Кольцо и уберечь друзей, если я останусь дома. Придётся мне бросить Торбу, покинуть Хоббитанию и вообще уйти, куда глаза глядят". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец").

Как вариант, адепт, хранящий вражеские видения и состояния в не активированном уголке своего сознания должен надеть на себя фиктивную личность. Говорить, действовать, даже чувствовать не от лица своего Истинного Я, а от лица вымышленного образа. И надеяться, что враг "не пробьёт в Интернете (в Информационном Пространстве)" качества, побуждения его Истинного Я. Если Враг эти качества "пробьёт в Интернете", он может получить доступ к сознанию адепта.

"- [...] Но хуже другое: он [Горлум] знает, кто такой Бильбо и откуда взялся.

-Да кто ж ему сказал? - взволновался Фродо.

-Ну, если на то пошло, так Бильбо сам ему сдуру представился, а уж потом нетрудно было выяснить, откуда он явился [...]" (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

"- [...] Да, похоже, что ты как нельзя более прав. По нынешним временам Кольцу не место в Хоббитании: тебе - да и не только тебе - придётся уйти и на время забыть, что ты Торбинс. Опасное это имя за пределами Хоббитании. Дай-ка я придумаю тебе другое. Назовись ты, пожалуй, Накручинсом". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

"-Да-да, всё устрою и отправлюсь, - повторил Фродо.

Гэндальф поглядел на него и усмехнулся.

-Ладно, - сказал он, - пусть так, лишь бы не позже. Что-то мне очень тревожно. Только ты смотри, никому не слова о том, куда путь держишь! [...]

-Куда я путь держу, - сказал Фродо, - этого я и сам не знаю, так что тут мудрено проболтаться.

-Без глупостей, - насупился Гэндальф. -Я не к тому говорю, чтобы ты пропал неизвестно куда. Но Хоббитанию ты покидаешь - и надо, чтобы об этом никто не знал. Куда-нибудь ты да пойдёшь, на север, на юг, на запад или даже на восток - это и надо сохранить в тайне. [Если долго идти от Хоббитании на юго-восток, можно добраться до Мордора.]" (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

 9.Меркантильно-цинические соображения

Масса христиан, масонов, воинов Сатаны и самых разнообразных, в общем, адептов понимают свою религию как красивую маскировку собственных приземлённых бытовых меркантильных интересов. Не являющиеся адептами мистики светские, насмотревшись на этих персонажей, тоже следом за ними стали воспринимать всякую мистику - как разноцветный фантик бытовых меркантильных интересов, что неудивительно.

"Как-то летним вечером в "Укромном уголке" и "Зелёном драконе" обсуждали невероятное - что там великаны  прочая нечисть на границах! Оказывается, Фродо продаёт, если уже не продал, Торбу - и кому? Лякошель-Торбинсам! [Давним врагам обычных Торбинсов, всегда заглядывавшихся на Торбу в смысле как бы её оккупировать.]

-Ну, за хорошие деньги, - говорили одни.

-За свою цену, - возражали другие, - будьте покойны, Любелия гроша лишнего не даст. (Оддо уже успел умереть, дожив до ста двух лет и не дождавшись свершения своих чаяний. [В смысле, не дождавшись того, чтобы наложить лапу на Торбу.]

О цене очень спорили; но больше о том, с чего бы это фродо вздумал продавать такое прекрасное именье. Некоторые намекали - на это намекал и сам господин Торбинс. - что денежки счёт любят, а у него они на исходе: еле хватит рассчитаться в Норгороде и переехать к родственникам в Зайгород.

-Лишь бы подальше от Лякошелей, - добавлял кое-кто. Но все так привыкли к россказням о несметных богатствах Бильбо, что отвыкать было невмочь, и многие винили Гэндальфа. Того хоть и было не видать, не слыхать, но жил-то он, известно, у фродо - прятался небось в Торбе. Положим, было не слишком понятно, зачем магу нужно, чтоб Фродо переехал в Зайгород, но, видать, зачем-то понадобилось.

-Да, осенью переезжаю, - подтвердил фродо. - Мерри Брендизайк подыскивает там для меня чистенькую норку, а может, и уютный домик.

Мерри и в самом деле подыскал и купил премиленький домик в Кроличьей Балке, чуть подальше Зайгорода. Всем, кроме Сэма, Фродо говорил, что туда он и задумал перебраться. Путь на восток [в эльфийский край Раздол, находящийся значительно западнее Мордора - туда, в раздол, решено было идти] подсказал ему эту мысль: Заячьи Холмы по дороге, Фродо жил там в детстве, так почему бы ему туда не вернуться". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

10. Встречи с Врагом. Встреч с дружественными силами. Словом, различение духов.

В тему христианской прелести прекрасно вписываются разговоры и встречи с Врагом и его приспешниками. Вот как говорит Хэм Скромби с Чёрными Всадниками. Так беседуют христианские отшельники с настораживающими их непонятными мистическими явлениями или с подозрительными - возможно, имеющими сношения с Врагом - людьми:

"Старый Жихарь [Хэм Скромби. Накануне своего вечернего отъезда в Зайгород фродо услышал разговор Хэма Скромби, Жихаря, неизвестно с кем (при этом, как видим, Жихарь, где можно, врёт и запутывает собеседника: не говорит, что Фродо едет вечером, а вместо этого говорит, что Фродо уехал утром). (Впрочем, сейчас вспомнила, что Хэм искренне заблуждался: полагал, что уехали утром.)] и ещё кто-то: голос незнакомый, а мерзкий до тошноты. О чём спрашивал чужак, не разобрать, слышны только ответы старика Скромби - осторожные и опасливые, чуть ли не испуганные.

-Нет, господин Торбинс уехал. Нынче утром, и мой Сэм с ним; всё уже вывезли. Да вот так и вывезли - что не продали, то вывезли... А зачем и почему - не моё это дело... да и не ваше. Известно куда - в Кроличью Балку, а может, и дальше, это все знают. Нет, сам не бывал, на кой мне, там народ дурной. Нет, передать ничего не возьмусь. Спокойной ночи!

Мягко сошли шаги с Кручи, и Фродо удивился, почему он так рад, что сошли, а не взошли". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

"Фродо захлопнул и запер круглую дверь, а ключ отдал Сэму.

-Беги давай к себе [оставить ключ для Лякошелей - у Жихаря], - сказал он. - А оттуда напрямик - встретимся у калитки за лугом. Улицей не пойдём: подсматривают, подслушивают. Ну - живо!" (Дж.Р.Р.Толкиен)

Знаменательно, что Чёрные Всадники (а Жихарь разговаривал, как мы позже поймём из текста, именно с одним из Чёрных Всадников, самых лютых приспешников Врага) явились по душу Фродо вместо давно уже невесть куда подевавшегося Гэндальфа, которого Фродо ждал со дня на день.)

"Плащи у них [у хоббитов] были тёмные, шли они невидимками, будто все трое надели волшебные кольца. Когда три хоббита идут тишком да молчком - за ними нелегко уследить. Даже осторожные полевые зверюшки едва замечали бесшумных путников". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

"Три путника брели о заросшей дороге час или два; но вдруг Сэм остановился и прислушался. Дорога, вдоволь напетлявшись, шла теперь прямо, прорезая травяные заросли; там и сям высились купы деревьев, предвестников близкого леса.

-Нас вроде догоняет лошадь, не то пони, - сказал он. Только что был поворот, а за поворотом не видно.

-Может, Гэндальф? - предположил Фродо, но тотчас почувствовал, что нет, не Гэндальф, и ему вдруг захотелось укрыться от этого всадника, кто бы он ни был. - Чепуха, конечно, - сказал он, как бы извиняясь, - а всё-таки не надо, чтоб нас видели на дороге, ну их всех.

[...]

Сэм и Пин, отбежав направо, исчезли в ложбинке неподалёку от обочины, Фродо помедлил: любопытство или какое-то другое чувство мешало ему спрятаться. Стук копыт приближался. Он едва успел юркнуть в густую траву за деревом у дороги и выставил голову поверх толстого корня".  (Дж.Р.Р.Толкиен "властелин Колец")

"-А может, это вовсе и не тот всадник, - вмешался Пин. - Вышли мы тайком, шли без шума, не мог он нас выследить.

-А сопел да вынюхивал, как и тот, - сказал Сэм. - И тоже весь чёрный.

-Зря мы Гэндальфа не дождались, - пробормотал Фродо. - А может, и не зря, трудно сказать.

-Так ты про всадника-то про этого что-нибудь знаешь? Или просто догадки строишь? - спросил у Фродо Пин, расслышавший его бормотание.

-Ничего я толком не знаю, а гадать боюсь, - задумчиво ответил Фродо". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

"- [...] Я бы не прочь передохнуть-поужинать, но лучше возьмём-ка ноги в руки. А то мне что-то не по себе от ваших россказней про нюхающих всадников.

-Да, нам лучше не задерживаться, - сказал Фродо. - И давайте не по дороге, а то вдруг этот всадник вернётся или другой объявится". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

В следующую встречу с Чёрными Всадниками этих Чёрных Всадников прогнали своей песней как проходившие мимо эльфы: символ того, как дружественные мистику духи прогоняют духов вражеских.

Чтобы не попадаться Всадником, хоббиты сходят с дороги и срезают путь по бездорожью. Это, видимо, символизирует, что предполагаемый мистик, спрятавший в дальний угол сознания/подсознания свои тревожащие и его, и его духовника видения, идёт, поэтапно, по состояниям сознания не проторённым опытом христианских отшельников, теориями христианских богословов путями - а как-то по-своему.

"Они замерли и затаили дыхание: погони было не слышно.

-Такой спуск лошадь не одолеет, - объявил Сэм. - Но этот гад, видать, знает, что мы тут спустились. Давайте-ка поторопимся!" (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

"Такой спуск лошадь не одолеет": чтобы пользоваться своими мистическими наработками, своей мистической силой, "гостям" приходится не съезжать далеко с проторённых дорог. 
 
Заплутавшись на бездорожье, выходят к хутору хоббита Бирюка и становятся его гостями. Бирюк - символ крепко стоящего на ногах, имеющего дружную семью, ладное хозяйство полуотшельника ("полу" - потому что у настоящего отшельника семьи быть не может).

"Краем большого, заботливо ухоженного брюквенного поля они подошли к ровному частоколу. За широкой калиткой пролегала прямая колея; невдалеке виднелась рощица, за нею - усадьба. Пин остановился.

-Знаю я, чья это усадьба! - воскликнул он. - Это же хутор Бирюка!

-Из огня да в полымя! - сказал Фродо, отпрянув, будто ненароком оказался у драконьего логова.

Сэм и Пин удивлённо уставились на него.

-А чем тебе не по душе старый Бирюк? - удивился Пин. - Всем Брендизайкам он добрый друг. Бродяг не любит, псы у него злющие - ну так ведь и места какие, чуть ли не граница. Тут, знаешь, не зевай.

-Это всё равно, - сказал Фродо и смущённо рассмеялся. - Да вот боюсь я Бирюка с его собаками - по старой памяти боюсь. Мальчишкой я к нему, бывало, лазил за грибами - и частенько попадался. А в последний раз он отлупил меня как следует, взял за шиворот и показал собакам. "Видите этого злыдня? - говорит. - Как к нам снова пожалует, ешьте его с потрохами, я разрешаю. А пока - ну-ка, проводите". И они шли за мной до самого парома, представляете? У меня душа в пятках трепыхалась, хотя собаки знали, что делали: шли за мной, рычали, но не трогали, раз не велено.

Пин захохотал.

-Ну вот и разберётесь, - сказал он. - Ты же тут вроде жить собрался. Бирюк - мужик что надо, ежели к нему за грибами не лазить. Пойдём-ка от калитки напрямую, чтобы видно было, что мы не какие-нибудь бродяги. А встретим его, слово за мной. С Мерри они приятели, да и я с ним всегда ладил как нельзя лучше". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Так Бирюк, по его собственному рассказу, реагирует на Чёрного Всадника:
 
"-Ба, да это никак Пин - господин Перегрин Крол, я хотел сказать! - Бирюк широко ухмыльнулся. - Давненько я вас не видел. Ну, вам повезло, что мы старые знакомые. Я как раз собирался спустить собак. Бродят тут всякие, а сегодня особенно. Ох, близковато к реке, - сказал он, покачав головой. - А этот вообще невесть откуда пожаловал, чудо-юдо какое-то. Другой раз нипочём не пропущу. Костьми лягу.

 [...]

При имени "Торбинс" Бирюк изумлённо и пристально поглядел на фродо. Тот подумал было, что припомнились ворованные грибы и что на него сейчас спустят собак. Но хозяин взял его под руку.

-Ну и дела, - сказал он. - Это же надо, а? О хоббите речь, а хоббит навстречь! Заходите, заходите! Есть разговор.

[...]

- [...] подъехал на вороном к воротам - не заперты были - и в двери суётся. Чёрный, весь в чёрном, лица не видать, словно боится, что узнаю. Я думаю: "Ишь ты какой! Чего припёрся-то к нам в Хоббитанию?" Граница рядом, разные шастают; таких, правда, отродясь не видывал. выхожу к нему. "Ну, - говорю, - зрасьте, в чём дело? Это вы не туда заехали, давайте-ка обратно на дорогу".

Что-то он мне не понравился, тоже и Хват- выбежал, понюхал, хвост поджал и скулит. [Собаки Бирюка могут символизировать чувства, стороны личности, мистические возможности нашего предполагаемого мистика. Или просто: живую природу: живое природное в предполагаемом нашем мистике: его интуитивные ощущения.] А тот, чёрный, сидит не шелохнётся. "Я издалека, - говорит, глухо, будто без голоса, и кажет на запад, через мою, стало быть, землю. - Торбинс здесь?" А сам шипит, сопит и клонится ко мне. Клонится, а лица-то нет - дырка под башлыком, и всё; меня аж дрожь пробрала. Ну, дрожь дрожью, а чего он лезет, куда не просят?

"Давай-давай отсюда! - говорю. - Какие тебе здесь Торбинсы! Не туда заехал. Торбинсы, они в Норгороде живут, заворачивай обратно, только не по моей земле, - говорю, - а дорогой".

"Торбинса там нет, - шепчет, а шёпот у него с присвистом. -Торбинс сюда поехал. Он здесь, близко. Скажешь, когда он появится, - золота привезу".

"Вези, вези, - говорю, - только не мне. Убирайся-ка подобру-поздорову, а то, смотри, собак спущу".

Он зашипел, вроде как в насмешку, и на меня конём. Я еле успел отскочить, а он дал шпоры, выбрался на дорогу, и поминай как звали..." (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Здесь снова уместно вспомнить то, о чём уже говорилось. В трилогии есть разные смысловые планы. Враг, чёрный Властелин, полагаю я, реален. Я полагаю, Бог - это Живая Вселенная, имеющая нечто вроде собственного сознания и собственной воли. Все мы - части этой Вселенной, части Бога. Никто из нас не Бог, не вся Живая Вселенная, каждый из нас - только часть Бога.

Библия, полагаю я, скомпилирована какими-то народными умельцами из более древних мистических текстов. Эти древние мистические тексты, в отличие от Библии, были осмыслены. Я полагаю, соображение о том, что никто не должен делать себя Богом, взято Библией из этих древних мистических текстов. Между тем Враг, от имени которого повествует Библия, Богом себя объявил.

Воля Живой вселенной в том, чтобы все мы, её части, развивались максимально творчески и максимально бесконфликтно - так сказать, в симбиозе друг с другом.

Верующие приобщаются к сознанию, к пране Живой Вселенной в своих молитвенно медитативных состояниях, и испытывают, погружаясь в такие состояния, неизъяснимое блаженство. Библейский Бог, некая личность, Враг приходит к этим верующим и сообщает им, что он Бог и их состояния блаженства исходят от него, по этой причине верующим следует беспрекословно ему подчиняться - убивать "неверных", например, по его указке.

Итак, в трилогии Толкиена есть разные смысловые планы. Есть в ней и такой смысловой план: в своей борьбе со злом, с мраком, мистик борется, в первую очередь или на большое количество процентов, с собственными тёмными побуждениями. Рассмотрим с точки зрения этого смыслового плана - например, войну с Чёрными Всадниками.   

Чем сильнее мистик духовно, тем сильнее и его тёмные побуждения. Тёмные побуждения, тёмные проявления психики мистика - это оборотная сторона духовной силы мистика. Это мы можем наблюдать на примере всё усиливающихся по ходу повествования Чёрных Всадников.

Бирюк сообщает Чёрному Всаднику, что чёрный Всадник, подойдя к земле Бирюка, заехал не туда - и Чёрный Всадник от земли Бирюка убирается.

В Пригорье Чёрные Всадники нападают ночью на трактир; но, не закончив дела, убираются из трактира с наступлением утра.

А между тем, вот каково описание битвы Короля Назгулов (Чёрных Всадников) с Гэндальфом в воротах Гондора (Король Назгулов ведёт своё бесчисленное мордорское войско на приступ Гондора):

"Главарь назгулов въезжал в город. За спиной надвигавшегося чёрного вестника смерти полыхало багровое зарево. Главарь назгулов въезжал под своды, куда от века не ступала вражеская нога, - и защитники Минас-Тирита [чувства, мысли, стороны личности, добрые чаяния нашего предполагаемого мистика] опрометью разбегались.

Лишь один не отступил перед ним. На площади за вратами безмолвно дожидался неподвижный всадник - Гэндальф на Светозаре. [Этим Гэндальфом могла быть, как вариант, христианская вера нашего мистика - тем более, что Гондор - явный символ христианской Церкви.]: во всём Средиземье только этот конь мог вынести смертный ужас, подвластный Саурону, и он стоял, точно каменное изваяние Рат-Динена. 

-Сюда тебе входа нет, - промолвил Гэндальф, и огромная тень застыла. - Возвращайся в бездну, тебе уготованную. Ступай назад, и да поглотит кромешная тьма тебя вместе с твоим Владыкою. Прочь отсюда!

Чёрный Всадник откинул капюшон, и - о диво! - был он в короне, но без головы, лишь красные языки пламени вздымались между могучими плечами. И незримые уста изрыгнули злорадный хохот.

-Глупый старик!- сказал он. - Глупый старик! Нынче мой час. Не узнал в лицо свою смерть? Умри же, захлёбываясь проклятьями!

Он высоко поднял меч, и огонь сбежал по клинку.

Гэндальф не шелохнулся. И в этот самый миг где-то в городском дворике прокричал петух - звонко и заливисто, ничего не зная ни о войне, ни о колдовских чарах, - прокричал, приветствуя утро, разгоравшееся высоко в небесах над сумраком побоища.

И будто в ответ петушьему крику издали затрубили рога, рога, рога. Смутное эхо огласило тёмные склоны Миндоллуина. Мустангримцы подоспели на выручку.

[...]

Призрак исчез, и зияли пустые Врата, но Гэндальф оставался неподвижен". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Но вернёмся к Бирюку. Бирюк - со своей, конечно, точки зрения - верно описывает ситуацию; и Фродо его правоту признаёт:

"-Не знаешь - послушай, чего тебе скажут, - посоветовал Бирюк. - Эх, господин Фродо, господин Фродо, и чего вас понесло в Норгород? Дурной там народ! - (Сэм заёрзал на стуле и сурово поглядел на Бирюка.) - Вот и всегда-то вы так - нет бы сначала рассудить да посоветоваться. Услышал я, помню, что вы отбились от прямой родни, от Брендизайков, и пристали к троюродному деду - ну, говорю, добра не жди. Старый Бильбо кашу заварил, а расхлёбывать вам. Он богатства-то, поди, не трудами праведными в дальних краях раздобыл. А теперь и нашлись такие тамошние, которым очень стало интересно: чьи это сокровища зарыты у него в Норгороде?

Фродо смолчал: сварливый Бирюк угодил в самую точку.

-Так-то вот, господин Фродо, - продолжал тот. - Хорошо хоть у вас ума хватило вернуться в родные края. Послушайте-ка доброго совета: вернулись - и живите себе тихо-мирно, с чужаками не якшайтесь. У вас и здесь друзей хватит, верно говорю. А коли тот чёрный снова заявится, я уж с ним разберусь - хотите, скажу, что вы навсегда уехали из Хоббитании, а то и вовсе умерли. Да они и не за вами небось охотятся, а за господином Бильбо - незачем вам было фамилию-то менять!

-Пожалуй, что и так, - согласился Фродо, не отрывая глаз от огня.

Бирюк задумчиво глянул на него.

-Вы, я вижу, своей головой жить хотите, - заметил он. - И то сказать: пора уж. Да и про этого чёрного вы, поди, больше моего знаете, вряд ли я вас очень-то удивил. Знаете - и ладно, держите про себя, я не любопытный. А на душе у вас, видать, неспокойно. Думаете, как бы по-тихому добраться до парома, так?" (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Описана крепкая, ладная, правильная семья и семейный уклад полуотшельника Бирюка:

"-Милости просим, - сказал Бирюк. - А пока вот чего. Время к закату, нам пора ужинать, мы ведь ложимся и встаём вместе с солнцем. Может, поужинаете у нас?

-Большое спасибо, - отозвался Фродо. - Только боюсь, медлить нам нельзя. Уж и так еле-еле к ночи доберёмся до переправы.

-Та-та-та, ух, спешка, слова сказать не дадут. А я о чём: поужинаем, у меня есть крытая повозка, вот я вас и довезу. Оно и быстрее будет, и надёжнее, а то мало ли что.

Это меняло дело, и Фродо согласился - к великому облегчению своих спутников. Солнце почти скрылось за холмами, сумерки густели. Явились двое сыновей и три дочери Бирюка; громадный стол накрыли мгновенно, еды хватило бы на добрую дюжину гостей. Принесли свечи, разожгли камин. Пива было сколько угодно; главное блюдо. тушёные грибы с ветчиной, подобрали дочиста. Собаки лежали у огня и обгладывали кости.

После ужина Бирюк и его сыновья ушли с фонарями готовить повозку. Когда гости вышли, на дворе было совсем темно. Они уложили мешки и пристроились сами. Бирюк хлопнул вожжами по бокам двух откормленных пони. Жена его стояла в освещённых дверях.

-Ты сам-то поосторожнее! - крикнула она. - С чужими не задирайся, довезёшь - и прямо домой.

-Ладно. - сказал он, и повозка выехала за ворота". (Дж.Р.Р.Толеиен "Властелин Колец")

Далее снова интересная сцена: ждут появления Чёрного Всадника, и уже слышат характерное клацанье копыт, точь-в-точь, как будто Чёрный Всадник нагоняет. Но вместо Чёрного Всадника появляется Мерри Брендизайк. (Вспомним: Брендизайки, живущие на окраине Хоббитании, и на лодках по реке плавают, и в Вековечном Лесу у них есть своя тропочка (то есть занимаются и мистикой, и психологией) - не то что норгородские (центральная Хоббитания, "правильные христиане") хоббиты. Собственно, путники чувствуют какое-то мистическое волнение рядом - и сразу предполагают, что это их догоняет проклятый Чёрный Всадник):

"Бирюк натянул вожжи; повозка приостановилась на повороте и съехала под гору. Снова миг тишины... а потом все услышали тот самый звук, который боялись услышать, - клацанье копыт. Оно приближалось от реки.

Бирюк соскочил с передка, обхватил лошадиные шеи, чтобы пони не фыркали, и уставился в туманный мрак. Крепь-крап, крепь-крап - хрупали копыта, и этот звук гулко отдавался в тихом вечернем воздухе.

-Вы лучше спрячьтесь, сударь, - торопливо посоветовал хозяину Сэм. - Лягте на дно повозки и накройтесь там ветошью, а мы уж этого Всадника как-нибудь спровадим. - Он выпрыгнул из повозки и встал рядом с Бирюком. Всадники так всадники - только пусть сначала его затопчут.

Крап-кроп, крап-кроп. Сейчас наедет.

-Эй, там! - хрипло крикнул Бирюк.

Клацанье копыт стихло. За несколько шагов проступили очертания всадника в плаще.

-Ну-ка, стоп! - приказал Бирюк. Он швырнул вожжи Сэму и шагнул вперёд. - Стой где стоишь! Чего тебе надо, куда едешь?

-Я за господином Торбинсом. Вам такой не попадался? - глухо спросил чей-то голос, очень знакомый... Ну конечно - Мерри Брендизайк. Из-под плаща показался фонарь и осветил изумлённое лицо Бирюка.

-Господин Мерри! - воскликнул он.

-Он самый. А вы думали кто? - спросил Мерри, появляясь из тумана и встряхивая поводьями.

Страх сразу пропал: перед ними был всего-навсего хоббит верхом на пони, по уши укутанный в шарф". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

"Хоббиты спрыгнули с парома. Мерри зачаливал, а Пин уже вёл пони по дорожке. Сэм в последний раз оглянулся на Хоббитанию и сиплым шёпотом вымолвил:

-Гляньте-ка, сударь! Кажется мне, что ли?

На дальней пристани, в тусклом свете фонарей, кто-то появился - кто-то или что-то, чёрный живой мешок, колыхающийся у причала. Сперва он ползал и словно бы обнюхивал пристань, а потом попятился и скрылся в тумане за фонарями.

-Это что ещё за новости в Хоббитании? - вытаращил глаза Мерри". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

"-Потом приберёмся, - сказал Мерри. - Давайте рассказывайте. Ишь какие - у них приключения, а тут работай. Ну-ка, с начала до конца, а особенно про Бирюка - что он, свихнулся? В чём дело-то? Я чуть не обалдел - это чтобы он чего-нибудь испугался?

[...]

-Я бы наверняка подумал, что ты всё это сочиняешь, - сказал Мерри, - если б не видел своими глазами ту мерзость на пристани И если бы не слышал голоса Бирюка". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

"- [решается, сразу и уходить из Хоббитании или подождать] Но может быть, всё-таки денёк подождём Гэндальфа?

-Мы-то подождём, только Всадники твои как бы не нагрянули, сам гляди, - сказал Мерри. - Они бы, пожалуй, уже до нас добрались, да застряли, наверно, у Северного Хода, там Городьба в три сажени до самой реки. И стража по ночному времени никого не пустит, проси не проси. Разве что прорвутся силой, но там, по-моему, вряд ли прорвёшься. Там и днём-то не очень пустят, тем более каких-то чёрных и подозрительных. Пустить не пустят, но Забрендия - не крепость, сам понимаешь". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

11. Вековечный Лес как аллегория подсознания; поход через Вековечный Лес как аллегория проведения определённых психологических практик.

Итак, мы далее разбираем тему пути по состояниям сознания: поэтапного изменения состояний собственного сознания с целью "прийти в определённую точку пути": достигнуть, в результате мистической практики, требующегося нашему предполагаемому мистику состояния сознания.

Христианство предлагает "торную дорогу" в этом вопросе. Христианину, по мере его духовного роста, приходят искушения, притом, как вариант, всегда одни и те же: христианская практика проложила "маршрут", "торную дорогу" по состояниям сознания, и каждый занимающийся может пройти по этой "дороге" и "выйти в её конечный пункт". Если интересно, что это за дорога, нужно читать богословскую притчу Клайва Льюиса "Письма Баламута".

Можно, однако, попытаться изменять состояния своего сознания не предложенными христианством и христианством не опробованными психологическими практиками, и, как вариант, обратиться в этих не опробованных христианством практиках к работе с собственным подсознанием.

У Клайва Льюиса в "Хрониках Нарнии" есть рассказ об обращении путешественников к подсознанию, там всё чуть не кончилось плохо. Путешествовали по морю, и по курсу следования оказался остров, на котором сбываются сны. Путешественники начали мечтать, как это сбудутся все их мечты, и пристали к острову. И только когда пристали они к этому острову, дошло до них, что на острове сбываются именно сны: сны, а не мечты: притом сны, в основном, кошмарные. Кошмарные сны пошли сбываться, путешественники начали сходить с ума. Впрочем, их рассудка всё-таки хватило на то, чтобы забрать с проклятого острова на своё корабль некоего более раннего путешественника, приплывшего на остров тоже в ожидании, что на острове мечты его исполнятся. Спасённый с острова не был уже похож на человека, выглядел, как побывавший в аду.

Но остров не отпускал от себя корабль. Сгустился туман, сгустились кошмары, сгустилось безумие. Так и остались бы путешественники на адском острове навсегда, если бы не помощь Великого Льва (Великий Лев в "Хрониках Нарнии" - аллегория Христа).

Теперь же, при всех этих известных практикующим мистикам и психологам сведений относительно того, что может быть с тем, кто обратится в своих психологических практиках к работе с подсознанием, путешественники Толкиена обсуждают, стоит им в их пути по состояниям психики обращаться к работе с подсознанием, или же не стоит:

"- [...] Только не по дороге: это самое опасное. Вдруг нас обложили со всех сторон - я же не знаю, сколько Всадников, может, два, а может, больше. Нам бы надо уйти, как под землю нырнуть.

-Это же вам путь только через Вековечный Лес! - с ужасом воскликнул Толстик. - Берегитесь, лучше куда угодно, чем туда. Подумаешь, какие-то Чёрные Всадники!

-Вот ты и подумай на досуге, - посоветовал ему Мерри. - Страшно это, конечно, а всё же Фродо, наверно, прав. Там нас преследовать не будут - повезёт, так и всякая погоня нас потеряет.

-Это в Лесу-то Вековечном вам повезёт? - взвизгнул Толстик. - Покамест никому не везло. Погоня их потеряет, как же! Сами навек потеряетесь! Туда никто не ходит.

-Ну как - никто?! - сказал Мерри. - Брендизайки ходят: не каждый день, конечно, но когда понадобится. И своя тропка у нас там есть. Фродо по ней ходил - давным-давно, правда. И я тоже ходил, несколько даже раз: днём, когда деревья спят.

-Ваше дело, ваше дело! - замахал руками Фредегар. - По мне, так страшнее Вековечного Леса ничего и на свете нет, а что о нём рассказывают, лучше даже не слушать. Ну, я-то что, я же с вами не иду. И теперь, честное слово, очень рад, что остаюсь: вот Гэндальф не сегодня завтра объявится, я ему всё про вас расскажу". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Ещё одна аллегория подсознания в трилогии Толкиена - Подгорное Царство гномов Мория.

"- [...] Впрочем, боюсь, что нас  у ж е  обнаружили, - неожиданно перебил сам себя Гэндальф, - обнаружили на подступах к Багровым воротам. Нам необходимо скрыться от соглядатаев, чтобы Враг опять потерял нас из виду: не обходить горы, не штурмовать перевалы, а спрятаться под горами, в пещерах Мории, - вот что сейчас самое разумное. Этого Враг от нас не ожидает.

-Как знать, - возразил Гэндальфу Боромир. - Зато уж если он догадается, где мы, то нам не выбраться из этой ловушки. Говорят, Враг распоряжается в Мории, словно в своём собственном Чёрном Замке. Называют же Морию Чёрной Бездной!

-Не всякому слуху верь, - сказал Гэндальф. - В Мории хозяйничает вовсе не Враг. Правда, там могут встретиться орки ["орки", как варинта - тёмные побуждения нашего предполагаемого мистика], однако я думаю, что этого не случится - полчища орков истреблены и рассеяны в Битве Пяти Воинств у Одинокой. Горные Орлы недавно сообщали, что орки опять стекаются к Мглистому... но надеюсь, в Морию они ещё не проникли". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Но вернёмся к походу через Вековечный Лес. Утро, в которое вышли в поход, выдалось туманное. Это, я думаю, не случайно: туман как аллегория зыбкости, подвижности подсознания. Потом, прямо перед описанием утра имеем описания бредового сна Фродо, что тоже, думаю, не случайно - что описание "похода в Вековечный Лес" - проведения практик, связанных с подсознанием - начинается, сразу уж для начала, с бредового сна:

 "Когда Фродо наконец улёгся, он никак не мог заснуть. Ноги ныли; спасибо, хоть завтра верхом. Мало-помалу он погрузился в смутный сон, и казалось ему, что он смотрит сверху, из окна, в лесную темень, а у корней деревьев ползают, принюхиваясь, какие-то твари - и наверняка до него доберутся.

Издали донёсся шум: ветер, наверно, пробежал по листьям. Нет, понял он, это не ветер, это дальнее Море, а шума волн он никогда наяву не слышал - только во сне. А потом окна не стало - простор. И никаких деревьев. Вокруг шелестел чёрный вереск, солёный запах щекотал ноздри. Фродо поднял глаза и увидел высокую белую башню на крутой скале. Ему хотелось взобраться туда, чтобы поглядеть на Море, он стал карабкаться по склону, но вдруг небо озарилось молнией и грянул гром.

Фродо вскочил как встрёпанный. В комнате было темно: Мерри стоял в коридоре со свечою в руке и громко барабанил по приоткрытой двери.

-Тише! Что случилось? - заплетающимся со сна языком испуганно выговорил Фродо.

-Ещё спрашивает! - удивился Мерри. - Вставать пора, половина пятого. На дворе непроглядный туман. Вставай, вставай! Сэм уже завтрак готовит, Пин и тот на ногах. Я пошёл седлать пони. Разбуди лежебоку Толстика, пусть хоть проводит нас.

[Характерно, что и в походе через Вековечный Лес, и в Мории у отряда есть провожатый. Не случайно в похоже через Вековечный Лес этот именно Мерри: Мерри Брендизайк: Брендизайки и по реке плавают (занимаются не жалуемой основным стандартным христианство мистикой, вода - символ Хаоса), и в Вековечном Лесу тропка у них (занимаются они не жалуемыми основным стандартным христианством психологическими практиками, допустим, психоанализм (учением Фрейда). В Мории провожатый отряда - маг Гэндальф (но о том наша речь ещё впереди)].

К началу седьмого все пятеро были готовы в путь. Толстик зевал во весь рот. Они бесшумно выбрались из дому и зашагали по задней тропке вслед за Мерри. который вёл тяжело навьюченного пони, - через рощицу, потом лугами. Листья влажно лоснились, с каждой ветки капало, и холодная роса серым пологом заволакивала траву. Стояла тишь, и дальние звуки слышались совсем рядом: квохтали куры, хлопнула чья-то дверь, заскрипела калитка.

Пони были в сенном сарае: крепкие, один к одному, медлительные, но выносливы, под стать хоббитам. [У Толкиена, думаю, лошади (в данном случае пони) символизируют некие образы из легенд, фильклора, мистики. Образы живших прежде мистиков, духовных воинов; фольклорные архетипы. Жившие прежде мистики, духовные воины накопили за свою жизнь духовную силу, мистические навыки. Когда примеряешь на себя такой образ, половину духовной силы, мистических навыков берёшь от образа, вторую половину добавляешь от себя. Другая символика лошади - человеческая (хоббитская) плоть, а всадник в этом случае - человеческий (хоббитский) дух.] Беглецы сели поудобнее, тронули лошадок - и углубились в густой туман, который словно нехотя расступался перед ними и смыкался позади. Ехали шагом, час или около того; наконец из мглы неожиданно выступила Городьба, высокая, подёрнутая серебристой паутиной". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Деревья Вековечного Леса, вообще Вековечный Лес - символ тёмной, подсознательной, не преображённой человеческой природы. Не преображённой ни сознательным рассудком, ни сознательной волей, ни условно "светлой" мистикой. В дальнейшей цитате мы найдём намёк на борьбу христианских мистиков с этой собственной тёмной природой, этот намёк выражен в символически понимаемой при чтении борьбе хоббитов с разрастающимся, наступающим на обжитую Хоббитанию Лесом:

"Ехали шагом, час или около того; наконец из мглы неожиданно выступила Городьба, высокая, подёрнутая серебристой паутиной.

-Ну и как же мы через неё? - спросил Фродо.

-За мной! - отвечал Мерри. - Увидишь.

Он свернул налево и поехал вдоль Городьбы, которая вскоре отошла назад краем оврага. В овраг врезался пологий спуск, глубже, глубже, глубже - и становился подземным ходом с кирпичными стенами. Ход нырял под ограду и выводил в овраг на той стороне.

[...]

Ход был тёмный, сырой и упирался в железные ворота. Мерри спешился и отпер их, а когда все прошли - захлопнул. Ворота сомкнулись, и зловеще клацнул запор.

[Как вариант, нашей предполагаемой психологической практикой, которую символизирует поход через Вековечный Лес, может быть погружение нашего предполагаемого мистика в гипноз; в гипноз погружает "провожатый по подсознанию", в нашем случае Мерри Брендизайк (или, в случае с Морией, маг Гэндальф. Возможно, "провожатый" и себя погружает в гипноз. Так делают шаманы. Над каждой культурой (положим, над Хоббитанией) есть своё Информационное Пространство, составленное из мыслей, чаяний, эмоций этой культуры, и подсознание принадлежащих к культуре в определённой мере всё это отражает. Таким образом, можно, очень примерно, набросать "карту" подсознания каждого, к культуре принадлежащего, и, опять очень примерно, но эта карта у различных людей (хоббитов) будет совпадать. Шаман знаком с этой "картой", с "географическим объектами на местности". Если, например, человек заболевает, это значит, что его дух ушёл в такую область "местности", в которую ему было не надо. Знающий "карту местности" шаман входит транс, дух шамана идёт по "местности" вслед за духом заболевшего, находит на "местности" этот дух заболевшего и выводит его, дух то есть, обратно в такие психические состояния, в которых возможен переход обратно из подсознания - в сознание. В любом случае, какова бы ни была связанная с подсознанием практика, "вернуться с полдороги" из неё невозможно: чтобы вернуться в сознание, надо сначала выйти в определённую "точку" на "местности". "Ворота сомкнулись, и зловеще клацнул запор": путь обратно отрезан.]

-Ну вот" - сказал Мерри. - Путь назад закрыт. Прощай, Хоббитания, перед нами Вековечный Лес.

-А про него правду рассказывают? - спросил Пин.

-Смотря что рассказывают, - отвечал Мерри. - Если ты про те страсти-мордасти, какими Толстика пугали в детстве, про леших, водяных и всякую нечисть, то вряд ли. Я в это байки не верю. Но Лес и правда чудной. Всё в нём какое-то насторожённое, не то, что в Хоббитании. Деревья здесь чужаков не любят и следят-следят-следят за ними во все... листья, что ли? - глаз-то у них нет. Днём это не очень страшно, пусть себе следят. Бывает, правда, иногда - одно ветку на тебя обронит, другое вдруг корень выставит, третье плющом на ходу оплетёт. Да это пустяки, а вот ночью, мне говорили... Сам-то я ночью был здесь раз или два, и то на опушке. Мне казалось, будто деревья шепчутся, судачат на непонятном языке и сулят что-то недоброе; ветра не было, а ветки всё равно колыхались и шелестели. Говорят, деревья могут передвигаться и стеной окружают чужаков. Когда-то они даже к Городьбе подступали: появились рядом с нею, стали её подрывать и теснить, клонились на неё сверху. Тогда хоббиты вышли, порубили сотни деревьев, развели большой костёр и выжгли вдоль Городьбы широкую полосу. Лес отступил, но обиды не забыл. А полоса и сейчас ещё видна - там, немного подальше в Лесу.

-Деревья - и всё? - опять спросил Пин. 

-Да нет, ещё водятся будто бы разные лесные чудища, - ответил Мерри, - только не тут, а в долине Ветлянки. Но тропы и здесь кто-то протаптывает: зайдёшь в Лес, а там, откуда ни возьмись, тропа, и вдобавок неверная - леший её знает, куда поведёт, да каждый раз по-разному. Тут раньше была одна неподалёку, хотя теперь, может, и заросла, - большая тропа к Пожарной Прогалине, а за ней маленькая тропка вела наискось, примерно в нужную сторону, на северо-восток. Авось разыщу. [Тут - относительно троп - скажем, что в подсознании есть такие особые "цепочки психологических состояний": первое состояние является причиной второго, второе причиной третьего и так далее, так что, следует прийти в исходное состояние - и дальше "тропа ведёт".]" (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

"Из нескончаемого оврага вывела наверх, в Лес, еле заметная дорожка, вывела и тут же исчезла. Въезжая под деревья, они оглянулись: позади смутной полосой чернела Городьба - вот-вот скроется из виду. А впереди были только стволы и стволы, впрямь и вкривь, стройные и корявые, гладкие и шишковатые, суковатые и ветвистые, серо-зелёные, обомшелые, обосшие лишайником.

Не унывал один Мерри.

-Ты ищи, ищи свою большую тропу, - хмуро понукал его Фродо. - Того и гляди, растеряем друг друга или все вместе заплутаемся!" (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Пока хоббиты идут в Лесу, до них периодически достиигает веяние дружественной мистики - как глоток свежего  воздуха; потом они снова оказываются во власти не преображённой тёмной природы:

"Путь светлел, деревья расступались. Они вдруг вынырнули из-под ветвей и оказались на широкой поляне. Над ними раскрылось небо, неожиданно голубое и чистое. Солнце не успело подняться высоко, но уже слало вниз приветливые лучи. Листва по краям Прогалины была гуще и зеленее, словно отгораживала её от Леса. На Прогалине не было ни деревца: жёсткая трава, а среди неё торчал квелый болиголов, бурый бурьян, вялая белена и сухой чертополох. Всё опадало и осыпалось, всему был черёд стать прахом, но после чащоб Вековечного Леса здесь было чудо как хорошо.

Хоббиты приободрились: солнце поднялось, небо засияло над ними, и хлынул дневной свет. В дальнем конце Прогалины вдруг ясно обозначилась тропа среди деревьев. Она уходила в Лес, вверх по склону: над нею нависали густые ветви, то сходясь вплотную, то раздвигаясь.

Но теперь они ехали веселее и куда быстрее прежнего, в надежде, что Лес смилостивился и всё-таки пропустит их. Однако не тут-то было: вскоре тайное лиходейство стало явным. Спёртый воздух напитался духотой, деревья стиснули их с обеих сторон и заслонили путь. Каждый шаг давался с трудом, копыта пони утопали в грудах прелых листьев, запинались за скрытые корни, и в глухой тишине стук этот больно отдавался в ушах. фродо попробовал было для бодрости громко затянуть песню, но его сдавленный голос был еле слышен:

Смело идите по затенённой земле,
Верьте, не вечно клубиться мгле,
Вам суждено одолеть леса,
И солнце должно осветить небеса,
На рассвете дня, на закате дня
Разгорится заря, ветерком звеня,
И он разгонит промозглую мглк,
Сгинут навек...

Тут ему точно горло перехватило. Воздух затыкал рот, слова не выговаривались. С нависшего над тропой дерева обрушился за их спиной громадный корявый сук. Впереди стволы сомкнулись ещё плотнее.

-Видать, не понравилось им, что их суждено одолеть, - заметил Мерри. - Давай пока лучше подождём с песнями. Вот выйдем на опушку, повернёмся и споём что-нибудь громовым хором!

Говорил он шутливо, стараясь унять тревожную дрожь в голосе. На его слова не откликнулись: всем было жутковато. А у Фродо душа так и ныла: он корил себя за легкомыслие и уж совсем было собрался повернуть всех вспять (то есть неведомо куда), как вдруг тягостный подъём кончился, деревья раздвинулись и выпустили путников на ровную поляну, а тропа побежала напрямик к зелёному холму, безлесному, похожему на лысое темя над вздыбленными волосами.

Они снова заторопились вперёд - хоть бы ненадолго выбраться из-под гнёта Вековечного Леса! Тропа пошла книзу, потом опять в гору, подвела их наконец к открытому крутому подъёму и исчезла в траве. Лес обступал холм ровным кругом, точно густая шевелюра плешивую макушку.

Хоббиты повели своих пони по склонам вкруговую, добрались наконец до вершины, остановились и огляделись. Кругозор застилала синеватая солнечная дымка. Вблизи туман почти совсем растаял, подальше осел по лесным прогалинам, а на юге поднимался, словно пар, из пересекающего Лес глубокого оврага и расползался белёсыми клочьями.

-Вон там, - показал Мерри, - течёт Ветлянка, с Курганов Южного нагорья на юго-запад, в самую глубь Леса, перерезает его и впадает в Брендидуим. Вот куда нам больше всего не надо - говорят, от реки-то и есть главное лесное колдовство.

Но в той стороне, куда показывал Мерри, пелена тумана над сырой и глубокой речной расселиной скрывала всю южную половину Леса". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

В итоге путников чуть не губит основной символ этой природы: Старый Вяз. Вот как описывает этот Вяз Том Бомбандил, о котором речь ещё впереди:


"- [...] да и все тропинки тайно нынче сходятся к Ветлянке - Старый Вяз сюда их тянет, чтобы путников губить

[...]

Они слушали - и Лес представлялся им совсем по-иному, чем прежде, а себя они видели в нём назойливыми, незваными чужаками. То и дело - впрямую или обиняком - упоминался Старый Вяз, властный, могучий, злокозненный. И не раз Фродо благодарил судьбу за их чудесное спасение.

Вековечный Лес недаром так назывался: он был последним лоскутом древнего, некогда сплошного покрова земли. Праотцы нынешних деревьев набирали в нём силу, старея, подобно горам; им ещё помнились времена их безраздельного владычества над землёю. Несчётные годы напитали их гордыней, мудростью, злобой. И не было из них опаснее Старого Вяза с гнилой сердцевиной, но богатырской, нерастраченной мощью: он был жесток и хитёр, он повелевал ветрами и властвовал по обе стороны реки. Ненасытно всасывался он в плодородную почву, тянул из неё соки, расползался по земле серой паутиной корней, раскидывал в стороны узловатые серые руки - и подчинил себе Лес от Городьбы до Южного нагорья..." (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Ветлянка - мало что река, вода - символ хаоса, так ещё и река какая-то не по-хорошему колдовская. Медленно, но верно очередная обманная тропа ведёт наших путешественников к этой самой Ветлянке:

"[...] они поехали вниз. Исчезнувшая путеводная тропа вдруг отыскалась у северного подножия и устремилась к северу, однако не успели они обрадоваться, как заметили, что их медленно, но верно заносит вправо, на юго-восток. скоро тропа пошла под уклон, должно быть к долине Ветлянки, то есть в совсем уж ненужную сторону. Посовещались и решили оставить обманную тропу, свернуть налево в чащу и наудачу держать путь к северу. Они хоть и не увидели Тракта [сравнительно-стандартного христианского пути по состояниям психики] с холма, но это дела не меняло. Кстати же слева от тропы вроде и земля была посуше, и деревья пореже, обыкновенные ёлки да сосны, не то что здесь - дубы, буки, грабы и совсем уж какие-то загадочные древние породы.

Поначалу казалось, что решили они правильно: даже и поехали опять быстрее, хотя, когда солнце пронизывало листву, светило оно чуть ли не сзади. Опять начали сходиться деревья. Откуда ни возьмись, глубокие рытвины пересекали путь, будто гигантские колеи, заброшенные рвы или овраги, поросшие репейником. И все, как назло, поперёк. Обойти их не было возможности, надо было перебираться, а внизу частая поросль и густой терновник - влево и не пробуй, а вправо расступается. Подавшись вправо, с горем пополам выкарабкались наверх, а там тёмной стеною теснились деревья: налево и в гору не пускали, так что хоббиты поневоле шли направо и под гору.

через час-другой они потеряли направление - знали только, что идут не на север. Кто-то вёл их, и они покорно брели всё восточнее и южнее, в глубь Леса - в самую глубь". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

 Христианство... Может быть, не одно только христианство; но с соображениями на этот счёт других традиций я незнакома. Так вот, христианство учит нас, что, оказавшись у самой колдовской Ветлянки в глубине своего подсознания и берущей власть над сознанием и волей плоти - а именно в самой долине Ветлянки путники в конце концов и оказались - так вот, оказавшись в этой долине, последнее что нужно сделать - утратить остатки контроля над собой. Но попав в Вековечный Лес, наши путешественники последовательно нарушают все рекомендации как христианства, так, веоятно, и остальных мистических, психологических традиций. В долине Ветлянки у Старого Вяза, хоббиты засыпают.

Когда хоббиты выходят в долину Ветлянки к Старому Вязу, природа перестаёт быть к ним явно враждебна. Тут нам снова вспоминается тема так называемой христианской "прелести" - недаром она называется "прелесть". Внешняя "прелесть" - обманка, за которой скрывается смерть. Собственно на смерть в её натуральном виде никто не польстился бы, поэтому смерть обманывает ищущих тайного знания внешней "прелестью":

"Вдруг перед ними точно распахнулись ворота, и в глаза блеснул солнечный свет. Они вышли из огромной промоины, прорезавшей высокий и крутой, почти отвесный глиняный берег. У ног их раскинулись пышные заросли осоки и камыша; впереди высился другой берег, такой же крутой и скользкий. Дремотный зной стоял в укромной лесной долине. Посредине тихо катила мутно-бурые струи река, обросшая ветлой и ильмовником; над нею склонялись дряхлые ивы, её обступали ветхие вязы, осклизлые берестовые стволы загромождали русло, тысячи тысяч палых листьев несла вода. их жёлтые мириады вяло трепетали в воздухе, тянуло тёплым ветерком - и шуршали камыши, шелестела осока, перешёптывались ивовые и вязовые ветви.

-Ну, теперь понятно, куда нас занесло! - сказал Мерри. -Совсем не в ту сторону. Это Ветлянка! Пойду-ка я поразведую". (Дж.Р.Р.Толкиен)

"фродо тяжко клевал носом. Пин, который едва плёлся перед ним, вдруг опустился на колени. Фродо придерживал пони и услышал голос Мерри:

-Зря мучаемся. Всё, я шагу больше не ступлю. Поспать надо. Там вон, под вязами, прохладней. И мух меньше!

фродо его неверный голос очень не понравился.

-Взбодрись! - крикнул он. - Не время спать! Надо сначала выбраться из Леса!

Однако спутников его цепенила дремота. Сэм зевал и хлопал глазами. Фродо почувствовал, что и сам засыпает - в глазах у него всё поплыло, и неотвязное жужжание мерзких мух вдруг стихло. Был только лёгкий шёпот, мягкое журчание, дальний шелест - листья, что ли? Листья, конечно. Он поднял усталые глаза и увидел над собою громадный вяз, древний и замшелый. Вяз раскинул над ним ветви, словно распростёр бесчисленные руки - длинные, узловатые, серые. Его необъятный корявый ствол был иссечён чёрными трещинами, тихо скрипевшими под перешёптыванье вялой листвы. И кругом сыпались листья... фродо зевнул во весь рот и опустился на траву.

Мерри с Пином еле-еле дотащились до могучего ствола, сели и прислонились к нему возле зияющих трещин. Сэм плёлся где-то сзади. Вверху плавно покачивалась сплошная завеса жёлто-серой листвы. Путники утомлённо закрыли глаза и словно бы услышали сквозь дрёму: вода у вяза, вода увяжет, вода притянет и в сон затянет... Они уснули, уютно убаюканные журчанием реки, у самого ствола огромного старого вяза.

Фродо изо всех сил отгонял сон, ему даже удалось встать на ноги. Его неодолимо тянуло к воде.

-Погоди-ка, Сэм, - пробормотал он. -Хорошо бы ещё ноги... окунуть...

В полусне, цепляясь за ствол, он перебрался к воде, туда, где толстые, узловатые корни всасывались в реку, точно драконьи детёныши на водопое. фродо оседлал дракончика, поболтал натруженными ногами в прохладной бурой воде и тут же уснул, прислонившись к необъятному стволу.

Сэм сидел и зевал во весь рот, изредка почёсывая в затылке: как-то всё-таки непонятно. Чудно что-то. Солнце ещё не село, а они спят и спят. С чего бы?

-Подумаешь, разморило, это пустяки, - соображал он. - А вот дерево чересчур уж большое, ишь, тоже мне, расшелестелось! Вода, мол, притянет и в сон затянет - доспишься, чего доброго!

Он стряхнул дремоту, встал и пошёл поглядеть, как там пони. Две лошадки паслись далековато от тропы; он привёл их обратно и тут услышал шумный всплеск и тихое-тихое клацанье. Что-то плюхнулось в воду, и где-то плотно притворили дверь.

Сэм кинулся к берегу и увидел, что хозяин с головой ушёл в воду возле самого берега, длинный цепкий корень потихоньку топит его, а Фродо даже не сопротивляется.

Сэм поскорей схватил хозяина за куртку и вытащил из-под корня, а потом кое-как на сушу. Фродо очнулся и взахлёб закашлялся; носом хлынула вода.

-Представляешь, Сэм, - выговорил он наконец, - дерево-то спихнуло меня в воду! Обхватило корнем и окунуло!

-Что говорить, заспались, сударь, - сказал Сэм. - Отошли бы хоть подальше от воды, если уж вам так спится.

-А наши-то где? - спросил Фродо. - Не заспались бы и они!

Сэм и фродо обошли дерево. Пин исчез. Трещина. у которой он прилёг, сомкнулась, словно её и не было. А ноги Мерри торчали из другой трещины". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Не только вся Вселенная, которая и есть Бог, обладает чем-то вроде разума и воли. Также отдельные энергетические потоки, устраивающие и охраняющие происходящее во Вселенной, тоже имеют нечто вроде рассудка, воли, личностных качеств. Язычники называли такие персонифицированные действующие во Вселенной мощные силы богами. Когда всё становится совсем плохо, на помощь путешественникам приходит Том Бомбандил - такая персонифицированная мощная природная силы.

Олицетворённые разумные энергетические потоки Вселенной - Том Бомбандил - смиряют (смиряет) тёмную природу Вековечного Леса, древних природных сил человеческого подсознания.

Том Бомбандил откликается на отчаянное, страстное желание нашего предполагаемого мистика - жить дальше. Перед этим отчаянным "воплем"-желание жить, мистик ещё пытается смирить тёмные силы убивающей его природы "постом, молитвой" и, в общем, какими-то аскетическими христианскими практиками - их символизирует разведённый фродо и Сэмом под вязом огонь. Огонь в трилогии, как правило, символизирует страстные состояния человеческого духа; но в отдельных отрывках трилогии огонь символизирует также и христианские аскетические практики. В чём-то христианские аскетические практики и страстные состояния человеческого духа совпадают. Даже, например, далеко не ходить, в самом растиражированном сейчас в храмах списке молитв на каждый день (утреннее и вечернее молитвенные правила), или что ли в молитвах перед Причастия, либо после Причастия, теперь хорошо не помню, в какихименно, на в каких-то нынешних общеупотребительных православных молитвах есть обращённая к Христу фраза "и страстью Своей безстрастною освяти мя". (Христос - это легендарный человек, полностью вместивший в своё сознание волю Разумной Вселенной).   

Нынешние христиане стали скучны, бесхребетны, во всём соблюдают меру, спокойствие, равновесие, никакой такой "огненной страсти" в их мистике, как правило, нет - как говорит Гэндальф, "нынешние драконы - жалкое твари". Правда, встречаются исключения, например сравнительно недавно живший Серафим Саровский.

В первые мученические века христианства, потом в последовавшие сразу за ним глубоко и сурово отшельнические века христианская мистика по преимуществу была страстной.

Нынешние же успокоившиеся, потерявшие Силу в своих молитвах и прочей магии (хоть и не любят они этого слова) христиане, похоже, просто забыли вымарать, например, из своего общеупотребительного православного молитвеника фразу про "безстрастную страсть" Христа.

В мой храмовый период я часто натыкалась на историю о древнем христианском отшельнике, пылавшем такою любовью к Богу, что ему не составляло труда, а напротив, его счастьем наполняло такое времяпрепровождение: по три дня кряду без сна и еды он мог обращаться к Богу со страстной молитвой, которая молитва вся состояла из потока Силы, потока его любви к Богу. (Таково же было, как можем мы вспомнить, молитвенное делание Серафима Саровского.) Но, вернёмся к древнему отшельнику, это бывало с ним по молодости - его страстная молитва по три дня кряду без еды и сна; а с возрастом старец пришёл к соображению, что во всём лучше соблюдать меру - это и Богу угоднее, и меньше опасности попасть под влияние Дьявола.

Те более поздние богословы, на чтение текстов которых я нарвалась и точка зрения которых, составилось у меня такое мнение, руководствуется, например, общеупотребительное нынешнее храмовое православие, очень ставили в пример верующим и молящимся древнего старца и рекомендовали всем молящимся и постящимся и всячески работающим с христианской мистикой прислушаться к его соображениям насчёт угодного Богу и сравнительно безопасного духовно чувства меры во всём.

 Чтобы выразить, что ж это за такая страстная любовь к Богу, заставляющая молиться по три дня кряду без сна и еды, и в чём эта любовь заключается, я бы - лучше всего (на моё естественно личное ощущение предмета) - привела здесь стихотворение Набокова "Серафимы":

Серафимы

 Из пламени Господь их сотворил, и встали
     они вокруг Него, запели, заблистали
     и, ослепленные сияньем Божества,
     расправили крыла и заслонились ими,
     и очи вспыхнули слезами огневыми.
     "Бог - лучезарная, безмерная Любовь!" -
     шестикрылатые запели Серафимы;
     метнулись, трепеща, приблизились и вновь
     откликнулись, огнем божественным палимы,
     и слезы райские из ангельских очей
     свободно полились, блеснув еще светлей...
     Одни на небесах остались, и звездами
     их люди назвали. Они горят над нами,
     как знаки Вечности... Другие - с высоты
     упали в этот мир, и на земле их много:
     живые отблески небесной красоты,
     хвала, предчувствие сияющего Бога,
     и пламенной любви блаженная тревога,
     и вдохновенья жар, и юности мечты.

                Вл.Набоков

Страстными по своей природе, полагаю я, прочитав его тексты, были и мистические состояния Клайва Льюиса. Недаром мордорское заклятие на Кольце Всевластья проступает именно под действием огня:

"Маг пристально смотрел в огонь, потом нагнулся, ухватил Кольцо щипцами и ловко вынул его из угольев. [...]

-Оно холодное, - объявил Гэндальф. - Возьми!

Ладонь фродо дрогнула под неожиданной тяжестью.

-Возьми пальцами! - приказал Гэндальф. - - И посмотри!

Фродо взял и увидел тонкую, тончайшую резьбу изнутри и снаружи Кольца. Оно было словно испещрено лёгким огнём, ярким, но каким-то туманным, проступившим из глубины.

-Мне непонятны эти огненные буквы, - сказал Фродо дрожащим голосом.

-Тебе непонятны, - откликнулся Гэндальф, - зато мне понятны. старинные руны эльфов, а язык мордорский". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Сегодня (вернее, далеко не сегодня, но сегодня мы опять видим яркие проявления этой деятельности), в Астрале завелась какая-то тварь, наименовавшая себя Богом, попытавшаяся заместить своей драгоценной личностью Разумную Вселенную. Эмоции, описанные в стихотворении Набокова, и желание молиться по три дня кряду беспрерывно верующий испытывает именно от своего соприкосновения с Разумной Вселенной. Тварь приходит к верующим, называет себя Богом, сообщает, что эти эмоции исходят от неё, и что по этому случаю верующие должны собраться в армию и убивать тех, на кого укажет тварь. многие исламисты ведутся (а светские, в том числе светские-по-сути (не глубокие мистики) православные, исламские священники не знают, куда кидаться от этой не-новой напасти и объявляют с горя любое страстное молитвенное состояние Вражеским изобретением.

На Кольце, Хранителем которого оказался Фродо, руны эльфийские, а язык мордорский. Не зря своих светлых духов Толкиен наименовал именно эльфами - фольклорными языческими персонажами (хотя, конечно, часто сквозь эльфов просвечивают правоверные христиане - допустим, правоверные католики). Эти персонажи языческого фольклора как нельзя лучше подходят для того, чтобы символизировать некие древние, принадлежащие навсегда материальному миру и вместе с материальным миром сметлые, разумные информационно-энергетические потоки, персонифицированные силы, управляющие материальным так, как выразила раз навсегда на то свою волю Разумноая Вселенная: максимально бесконфликтное творческое возрастаие каждой силы, каждой личности, а все вместе эти силы и личности как раз общую Разумную Вселенную и составляют. МАКСИМАЛЬНО бесконфликтное творческое возрастание: если нечто, какая-то положим сила, бессмысленно гасит творческий порыв к духовному возрастанию, с этой силой возможен конфликт.

Итак, руны на Кольце эльфийские: состояния страстной молитвы внушаются верующим Богом: Разумной Вселенной, ничего подобного Враг внушить никому не может. Но враг извращает внушённое Богом, пытается использовать в своих интересах внушённое Богом - потому язык на Кольце мордорский.

Есть соображение, что у исламских экстремистов слишком мало молитвенной страсти, чтобы бороться с Врагом, а не слишком много. Если бы они по-настоящему в полную силу соединялись в своих молитвах своею волей - с волей Разумной Вселенной; своими энергиями - с энергиями Разумной Вселенной; своею любовью - с любовью Разумной Вселенной, они бы никогда не перепутали Разумную Вселенную с Врагом.

"- [...]

В огне твоего камина и обычное-то золото не расплавится. А Кольцо, ты видел, в этом огне только посвежело, даже не нагрелось". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец") 

В Совете Светлых Сил, в который входили Гэндальф, Саруман, Радагаст, главой Совета был Саруман, позже поехавший головой и попытавшийся стать вассалом Чёрной Башни - хитрым вассалом - вассалом, вынашивающим планы о том, как бы свергнуть власть Чёрной Башни и стать мордорской властью вместо Саурона. Основным профилем занятий Сарумана были психология и рассудочность. Я полагаю, этот возглавивший Совет Саруман может символизировать победившую в современном христианстве (по крайней мере, в сегодняшнем российском православии, хотя о сегодняшнем российском православии Толкиен, конечно, писать не мог - но, может быть, это общемировая христианская тенденция, бытовавшая также и в современном Толкиену католичестве и английском протестантизме (англикане; Клайв Льюис принадлежел к Высокой Англиканской Церкви)) - итак, Саруман мог символизировать по преимуществу победившую в христианстве тенденцию умеренной молитвы и подробного "различения духов". Когда создавался Совет Светлых Сил, Галадриэль предлагала, в качестве главы Совета, не Сарумана, а Гэндаьфа; основным профилем занятий Гэндальфа была работа с "огненной" страстной мистикой - Гэндальф владел одним из Трёх Эльфийских Колец - Кольцом Нарья, властным над огненной стихией. Это всё к тому я пишу соображению, что, может быть, радикальным исламистам бороться с Врагом мешает не слишком сильная молитвенная страсть, а слишком слабая. Галадриэль предполагала, что, если б, как она советовала, главой Совета был в своё время избран Гэндальф, а не Саруман - может быть, война бы пошла совсем по-другому.

 Но возвращаемся к Вековечному Лесу и Вязу.

Итак, наш предполагаемый частично-христианский мистик обратился к практикам работы с подсознанием, с сокрытыми в нём древними, тёмными природными силами (путешествие по Вековечному Лесу). Эти природные силы нашего предполагаемого мистика чуть не погубили. Когда мистику стало совсем плохо, он попытался бороться со своими состояниями христианской аскезой (огонь). Эта христианская аскеза тёмным природным силам подсознания мистика уже окончательно не понравилась, и Вяз пообещал погубить путешественников ещё раньше, чем до того собирался, если "огонь" немедленно не затушат. Тогда мистик бессмысленно, отчаянно "заорал": страстно захотел жить, и на его "вопль" откликнулись осенённые волей Разумной Вселенной персонифицированные языческие силы, хранящие и оберегающие тёмную древнюю, не тронутую христианством природу. Этим своеобразным откликнувшимся на вопль Фродо "языческим божеством", охраняющей Лес силой оказался Том Бомбандил.

"-Погодите-ка! - вскрикнул Сэм, будто его осенило. - А если развести огонь? Вдруг поможет?

-Поможет, как же, - с сомнением отозвался Фродо. - Зажарим Пина, и больше ничего.

-А всё же давайте-ка подпалим ему шкуру, авось испугается. - Сэм ненавистно глянул на раскидистый вяз. - Если он их не отпустит, я всё равно его свалю - зубами подгрызу! - Он кинулся к лошадям и живо разыскал топорик, трутницу и огниво.

Они натащили к вязу кучу хвороста, сухих листьев, щепок - не с той, конечно, стороны, где были Пин и Мерри. От первой же искры взметнулся огонь, хворост затрещал, и мелкие языки пламени впились в мшистую кору. Древний исполин содрогнулся, шелестом злобы и боли ответила листва. Громко вскрикнул Мерри, изнутри донёсся сдавленный вопль Пина.

-Погасите! Погасите! - не своим голосом завопил Мерри. - А то он грозит меня надвое перекусить, да так и сделает!

-Кто грозит? Что там с тобой? - фродо бросился к трещине.

-Погасите! Погасите скорей! - умолял Мерри.

Ветки вяза яростно всколыхнулись. Будто вихрем растревожило все окрестные деревья, будто камень взбаламутил дремотную реку. Смертельная злоба будоражила Лес. Сэм торопливо загасил маленький костёр и вытоптал искры. А Фродо, вконец потеряв голову, стремглав помчался куда-то по тропке с истошным криком: "Помогите! Помогите! Помоги-и-и-ите!" Он срывался на визг, но сам себя почти не слышал: поднятый вязом вихрь обрывал голос, бешеный ропот листвы глушил его. Но Фродо продолжал верещать - от ужаса и растерянности". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Прежде, чем увидеть пришедшего им в итоге на помощь Тома Бомбандила, хоббиты слышат его рифмованную абракадабру. Том Бомбандил "пробует слова на вкус", весело и бессмысленно рифмует эти слова. Тут можно вспомнить, что Христос - это Логос, это, в определённом прочтении, означает, что Христос - "высказыванье" Отца (Разумной Вселенной). Разумная Вселенная обладает собственной волей, а Христос - "высказыванье" этой воли, её действие. Евангелие от Иоанна в переводе с греческого на русский начинается с фразы "В начале было Слово". Правильнее (хоть и не вполне по-русски) было бы сказать "В начале был Логос".

Том Бомбандил пробует речь, мистику, взаимоотношения с древней не преображённой христианством природой, рифмует всё это так и эдак - получается рифмованная абракадабра, заклинания, мистика. Жена Тома Бомбандила, Золотинка, думаю, является олицетворением этой древней не преображённой природой. В христианстве церковь - невеста Христа; а у Толкиена древняя не преображённая христианством природа - жена Тома Бомбандила.

 "Но фродо продолжал отчаянно верещать - от ужаса и растерянности.

А потом вдруг замолк - на крики его ответили. Или ему показалось? Нет, ответили: сзади, из лесной глубины. Он обернулся, прислушался - да, кто-то пел зычным голосом, беспечно и радостно, но пел невесть что:

Гол - лог, волглый лог, и над логом - горы!
Сух - мох, сыр - бор, волглый лог и долы!" (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Том Бомбандил, среди других своих рифм, рифмует в свои песенки знания и наблюдения о различных состояниях Вековечного Леса; о различных процессах, происходящих в Вековечном Лесу:

"Летний день - голубень, вешний вечер - чёрен,
Вешний ливень - чудодей, летний - тараторень!" (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Хозяин, охранитель Вековечного Леса Том Бомбандил не пытается установить в Лесу свою тираническую волю, как это делает христианство. Том Бомбандил хранит Лес сообразно тем естественным природным законам, по которым Лес живёт и сам по себе:

 "-Прекрасная госпожа! - снова заговорил Фродо. - Может, это и глупый вопрос, но всё-таки скажите, кто такой Том Бомбандил?

-Он такой и есть, - отозвалась Золотинка, с улыбкой обернувшись к нему.

Фродо вопросительно взглянул на неё.

-Ну да, вот такой, как предстал перед вами, - ответила она на его вопросительный взгляд. - Он здесь всему хозяин: ему подвластны леса и воды, холмы и долы.

-Значит, он - повелитель здешнего края?

-Да нет же! - возразила она, и улыбка её потускнела. - Как это было бы тягостно! - прибавила она вполголоса, почти про себя. - Деревья и травы и все обитатели здешнего края живут себе и живут, ничьих им велений не нужно. А Том Бомбандил - всем хозяевам хозяин. Он знает наперечёт все ведомые тропы и тайные броды, разгуливает по лесу и пляшет на холмах средь бела дня и тёмной ночи; никто и ни в чём ему не помеха. Старый Том Бомбандил не ведает страха - он здесь извечный хозяин". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Древняя природа живёт по своим собственным законам, по своему годовому кругу. Так, например, описывается "годовая уборка" Золотинки, которой она занялась как раз когда путешественники оказались у неё в гостях. (Для этой "годовой уборки" Золотинка использует воду: древний хаос: который природа (Золотинка) подчиняет неким своим происходящим в ней ежегодно процессам. Сложно сказать, что это за Хаос, если его можно подчинить. Здесь надо, может быть, заметить, что для путешественников весь Вековечный Лес. вся древняя не знавшая христианской мистики природа - один сплошной Хаос. Хаос - это ведь не только некая абсолютно никак не организованная система. Систему, организация которой не подчиняется на данном уровне развития человеческого рассудка, логики - не подчиняется разбору с точки зрения этих рассудка и логики - такую систему люди тоже называют Хаосом. Таков Хаос древней не тронутой христианством природы Вековечного Леса; таков же и Хаос Воды, интуитивного женского начала Инь, которым пользуется природа (Золотинка) во время своей ежегодной "уборки" в вековечном Лесу.

"Распахнутые окна глядели на запад: далеко простиралась туманная долина. Густой плющ копил морось и порою ронял на землю редкие струйки воды. Мало-помалу тучи заволокли всё небо; чёрная стена леса исчезла за отвесным дождевым пологом.

И сквозь мерный шум дождя откуда-то сверху - наверно, с ближнего холма - послышался голос Золотинки, чистый и переливчатый. Слова уплывали от слуха, но понятно было [не рассудочно - "слова уплывали от слуха" - а интуитивно было понятно], что песня её полнится осенним половодьем, как певучая повесть реки. звенящей всепобеждающей жизнью от горных истоков до морского далёкого устья. Подойдя к окну, Фродо очарованно внимал струистому пению и радовался дождливому дню, нежданной задержке. Надо было идти дальше, надо было спешить - но не сегодня.

С запада примчался верховой ветер, расшевелив тяжёлые, сырые тучи: им было невмоготу тащиться дальше, они проливались над Курганами. Белая известковая дорожка перед домом превратилась в молочный ручей, пузыристо исчезающий за водяной завесой. Из-за угла рысью выбежал Том; руками он словно бы разводил над собою дождь [смирял, где ему требовалось, Хаос] - и точно, оказался совсем сухой, лишь башмаки снял и поставил на каминную решётку. Потом уселся в большое кресло и поманил к себе хоббитов.

-Золотинка занята годовой уборкой, - объявил он. - Плещется везде вода, всё вокруг промокло. Хоббитам идти нельзя: где-нибудь утонут. Переждите день, друзья, посидите с Томом. Время непогоды - осень - время для беседы, для рассказов и расспросов... Тому много ведомо! Том начнёт для вас рассказ под шуршанье мороси: речь пойдёт издалека, все расспросы - после". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

 Вот как будут говорить о Томе Бомбандиле на Совете Элронда:

"- [...] А Бомбандила - если это тот самый Властитель, вернее, Охранитель Западного Края, с которым эльфов столкнула судьба, когда мир Средиземья был юн и прекрасен, а он уже казался древним, как Море, - так вот, мы звали его Йарвеном Бен-Адаром. Безотчим Отцом Заповедных Земель; гномы величали Йарвена форном, а северные потомки нуменорцев - Оральдом... Но, быть может, я зря не пригласил его на Совет?

-Он не пришёл бы, - проговорил Гэндальф.

-А если всё же послать ему приглашение? Или просто попросить о помощи? - предложил Эрестор. - Ведь, насколько я понял, он властен даже над Вражьим Кольцом?

-Ты понял не совсем верно, - возразил Гэндальф. - Точнее будет определить так: 
н а д   н и м  не властно Кольцо Врага. Йарвен сам себе хозяин и властелин. Но он не может повелевать Кольцом - и не может защитить от него других. Он замкнулся в своём Заповедном Крае, очертив зримые лишь ему границы, и сам их теперь никогда не переступает.

-Однако в очерченных им границах он по-прежнему Всевластный Повелитель Края? - выслушав Гэндальфа, спросил Эрестор. - Так, быть может, он возьмёт на хранение Кольцо?

-По собственной охоте не возьмёт, - сказал Гэндальф. - а если и возьмёт - по просьбе Мудрых, - то отнесётся к нему как к пустой безделушке. Через несколько дней он забудет о нём, а потом, вероятней всего, просто выбросит. Его не интересует исход Войны, он был бы очень ненадёжным Хранителем, а значит, Кольцо ему доверить нельзя". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

С точки зрения древней, не тронутой более поздней (в том числе, христианской) мистикой - природы, властвующей в человеческом подсознании, всё это уже было многократно: Империи (сложные, прекрасные мистико-культурные системы, концепции, упорядочивающие рассудочный мир человека и часть его интуитивного мира) рушились,  на их месте воздвигались новые Империи, потом и эти рушились, и так бесконечно. Вот как описан рассказ Тома Бомбандила обо всём этом:

"Хоббиты услышали о великих Могильниках и зелёных курганах, о холмах, увенчанных белыми коронами из зазубренных камней, и земляных пещерах в тайных глубинах между холмами. Блеяли овцы. Воздвигались высокие стены, образуя могучие крепости и мощные многобашенные твердыни; их владыки яростно враждовали друг с другом, и юное солнце багрово блистало на жаждущих крови клинках. Победы сменялись разгромами, с грохотом рушились башни, горели горделивые замки, и пламя взлетало в небеса. Золото осыпало усыпальницы мёртвых царей, смыкались каменные своды, их забрасывали землёй, а над прахом поверженных царств вырастала густая трава. С востока приходили кочевники, снова блеяли над гробницами овцы - и опять подступала пустошь. Из дальнего далека надвигалась Необоримая Тьма, и кости хрустели в могилах. Умертвия бродили по пещерам, бренча драгоценными кольцами и вторя завываниям ветра мёртвым звоном золотых ожерелий. А каменные короны на безмолвных холмах осклаблялись, щерились в лунном свете, как обломанные белые зубы". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Некие Могильники, оккупированные некими Умертвиями, находятся в границах Заповедного Края Тома Бомбандила. Помню, в детстве меня возмущало, почему Том Бомбандил не занялся этими Могильниками раньше, чем в один из Могильников провалились наши путешественники - да и даже когда провалились и Том Бомбандил пришёл к ним на выручку, он, кажется, уничтожил только один конкретный Могильник и прогнал из него только то конкретное Умертвие, которое напало на хоббитов. Возмущало меня это в детстве, потом я привыкла. Видно, уж так: мало ли, чего только нет в человеческом подсознании, и, если Природа не уничтожает в этом подсознании какие-то Вражеские Могильники и не гонит из подсознания половой тряпкой каких-то Вражеских Умертвий - значит, у Природы какие-то свои резоны на такое странное поведение.

"Впрочем, это всё вчера - смерти и умертвия, ужас Тьмы и Чёрный Мрак... А сегодня смерклось только там, вдали, за Мглистым, над горой Огнистою". - Полагает Том Бомбандил.

*
Я не знаю, в каких мистических концепциях и мистических системах был осведомлён Толкиен и какие мистические системы и концепции он зашифровал в своей трилогии - хотя, если поискать, в различных мистических концепциях всегда можно найти параллели (так, например, я находила параллели между Египетской Книгой Мёртвых и обрядом православного отпевания, но сейчас не об этом). Я, особенно если рассматривать некие мои систематические знания, в основном осведомлена о мистических концепциях стандартного и не вполне стандартного христианства (я, честно говоря, плохо различаю, где христианство стандартное, а где нестандартное). С точки зрения христианских концепций я и прочитываю историю о том, как хоббиты провалились в Могильнике и едва не погибли от руки Умертвия.

Мне эта история кажется подобной истории о том, как Христос сходил в ад. (В трилогии, с моей точки зрения, ещё по меньшей мере две подобных истории: так, Гэндальф "гибнет", а после "воскресает" в Мории, а Арагорн со спутниками спускается в область смерти, чтобы поднять на войну с Врагом Серую Дружину - но обо всём этом речь ещё впереди; а сейчас о Могильниках.)

 Христианство говорит, что Христос "сходит в область смерти", умирает; смерть же, говорит христианство (не помню, устами каких конкретных своих богословов) - это разделение души от тела, души от духа, и всего вместе от Бога (Бог, как мы договорились полагать см. выше - это Разумная Вселенная). Нормальная, с точки зрения христианства, иерархия в человек - это когда плоть человека подчиняется его душе, душа человека подчиняется духу человека, а дух человека подчиняется Богу. (Душа - это уже не плотское, но ещё не духовное восприятие мира: некий чувственно-эмоциональный отклик на ощущения плоти).

Христос умер, но не вполне. Здесь я, может быть, совру поперёк христианского богословия - но, кажется, душа и дух Христа отделились от плоти, но не разделились между собой. Естественная иерархия "душа подчиняется духу" предполагает практически механически, что то и другое подчиняется Богу: Разумной Вселенной: может быть, высшему проявлению Природы. Когда же душа и дух имеют общение с Богом, в них не может быть смерти, в них нет места для смерти. Потому Христос воскресает: душа и дух его вновь соединяются с покинутой было ими плотью.

Провалившихся в Могильник хоббитов спасает Том Бомбандил, то есть древняя, всему земному давшая начало Природа.

Но разберём происшествие по порядку. Начинается история с Могильниками так же, как начиналась история с Вязом: хоббиты, для начала, забредают в самые эти Могильники, хотя им вообще не в ту сторону было надо, а потом засыпают у Обманного Камня, как недавно заснули у Вяза. В обманных местах в Вековечном Лесу - а ведь всегда понятно, что это нехорошее место, долина ли это Ветлянки, Обманный ли Камень - терять бдительность и волевой контроль над собою не следует, да и вообще нечего в таких местах надолго останавливаться. Притом, если в случае с Вязом путники реально не могли идти дальше, то в истории с Обманным Камнем они просто несколько устали. (Может быть, есть смысл также и в том, что сначала происходит история с Вязом, потом с Обманным Камнем: сначала христианский мистик сталкивается тёмной стороной своей плоти, своей психики, и, если выходит из этой борьбы победителем - тогда уж начинаются Вражеские нападения.)

 "К полудню они въехали на холм с широкой и плоской вершиной, похожей на большое блюдце. На дне блюдца - ни ветерка, а небо надвинулось и давило. Они подъехали к закраине и глянули на север - вон, оказывается, сколько проехали! Правда, струистый воздух застилал взгляд, но всё равно понятно было, что Лог кончается. Впереди перед ними лежала глубокая долина, её замыкали два отвесных склона. А дальше холмов не было: виднелась смутная тёмная полоса.

-Это деревья, - объяснил Мерри. - Возле Тракта, наверно, вдоль обочины. Говорят, посажены невесть когда.

-Прекрасно! - сказал Фродо. - Если мы столько же пройдём к вечеру, то Лес останется позади, а там уж найдём, где заночевать.

С этими словами он поглядел на восток и увидел плосковерхие зелёные курганы - у некоторых вершины были пустые, а из других торчал белый камень, как обломанный зуб.

Зрелище это добра не сулило - впрочем, и посреди их травянистого блюдца оказался такой же камень. Был полдень; камень не отбрасывал тени, но приятно холодил спины хоббитов, усевшихся подкрепиться. Пили, ели, радовались - какое всё было вкусное! Уж Том постарался. А рассёдланные пони бродили поблизости.

Трудный путь, сытная еда, тёплое солнце и запах травы - перележали, вытянув ноги и глядя в небо, оттого всё и случилось. Пробудились они в испуге: ведь вовсе и не думали спать. Камень захолодел и отбрасывал длинную бледную тень на восток. желтоватое солнце еле-еле проблескивало сквозь туман, а он подымался, густой и белый, подымался со всех сторон. Тишь и стылая сырость. Пони сбились в кучу и опустили головы.

[Возможно, в ужасе разбежавшиеся от колдовского тумана пони символизируют, на этот раз, плоть мистика (конь - плоть, всадник - дух). Возможно, плоть восстаёт против практик христианской аскезы, применяемых к этой плоти. Недаром нашего христианского мистика, когда он углубляется в собственное подсознание (хоббиты углубляются в Вековечный Лес), природа этого подсознания едва не убивает (происшествие с Вязом) - возможно, подсознание бунтует против христианских практик, которыми пользуется наш мистик.]

Торопливо вскочив, хоббиты бегом кинулись к западной закраине кургана - они были на острове среди тусклой мглы. Даже солнце тонуло в белёсом разливе, а с востока наползала холодная серая муть. Мгла, мгла и мгла; она крышей склубилась над их головами. Мглистая зала, и камень - колонной.

Судя по всему, они угодили в ловушку, но пока не потеряли присутствия духа. Ещё виделась им дорога, ещё они знали, куда к ней идти. А остаться, переждать здесь туман - об этом у них даже мысли не было.

Они провели своих пони, одного за другим, пологим северным склоном холма вниз, в туманное море. А промозглая мгла набухала сыростью - даже волосы стали мокрыми и липкими. В самом низу они остановились и надели плащи, которые мигом отсырели и отяжелели. Медленно пробирались их пони, кое-как нащупывая путь. Лишь бы выйти из ложбины - а там по прямой, там не собьёшься до самого Тракта. Они надеялись, что за Логом туман поредеет или вообще рассеется". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Далее навеянный Вражеским мороком бред хоббитов разнится. Так, например, будет описывать, после своего спасения, происходившее Мерри:

"Вдруг он осёкся и закрыл глаза. - Да, помню, помню, как всё это случилось! - глухо выговорил он. - Ночью напали они с севера, и было их - не счесть. Копьё пробило мне сердце. - Он схватился за грудь. - Да нет, что же это! - крикнул он, с усилием поднимая голову. - Словно во сне! Куда ты подевался, Фродо?" (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Фродо происходившее представлялось совсем по-другому - здесь слишком долго было бы цитировать. Процитируем только о битве Фродо с умертвием:

"Жуткое заклятье камне налегло на Фродо, потом нестерпимо захотелось бежать, бежать без оглядки. Он наденет Кольцо, невидимкой ускользнёт от умертвия, выберется наружу. Он представил себе, как бежит по утренней траве, заливаясь слезами, горько оплакивая Сэма, Пина и Мерри, но сам-то живой и спасшийся. Даже Гэндальф и тот его не осудит: что ему ещё остаётся?

Но мужество сурово подсказывало ему иное. Нет, хоббиты не бросают друзей в беде. И всё же он нашарил в кармане Кольцо... а рука умертвия подбиралась всё ближе к горлу Сэма. Внезапно решимость его окрепла, он схватил короткий меч, лежавший сбоку, встал на колени, перегнулся через тела друзей, что было сил рубанул по запястью скребущей руки - и перерубил её. Меч обломился. Пронёсся неистовый вой, и свет померк. Темноту сотрясло злобное рычание". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Не знаю, уместно ли будет здесь провести эту параллель, но мне опять вспоминиаются богословские концепции о Христе - конкретно следующая концепция: Христос до конца остался верен Отцу (Разумной Вселенной). Дух Христа был настолько полно слит с Отцом, что смерть не нашла зазора, чтобы вклиниться между Христом и Отцом и разделить их. Между тем, Отец есть абсолютная жизнь, и абсолютно слитый своим духом с Отцом мистик умереть не может - по этой причине Христос воскрес.

А что же, далее, можно трактовать как самую лучшую верность Отцу - как не верность всем понятным общечеловеческим ценностям? Друзей в беде бросать нельзя, это ясно. Фродо в страшный момент остался до конца верен этой истине - потому и спасся из Могильника.

"Фродо упал на Мерри, щекой на его холодное лицо. И неожиданно припомнил всё, что скрывлось за клубами мглы: дом у холма, Золотинку, песни Тома. Он вспомнил ту песню-призыв, которую Том разучил с ним. Неверным, дрожащим голосом он начал: "Песня звонкая, лети к Тому Бомбандилу!" - и с этим именем голос его окреп, зазвучал в полную силу, словно труба запела в тёмном склепе:

Песня звонкая, лети к Тому Бомбандилу!
Разыщи его в пути, где бы не бродил он!
Догони и приведи из далёкой дали!
Помоги нам, Бомбандил, мы в беду попали!" (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

 Мне, как [не]стандартной христианке со стажем, конечно, прежде всего вспоминаются в связи с этой песней христианские (в моём случае православные) молитвы с готовыми текстами. Но, думаю, здесь можно вспомнить также языческие обрядовые тексты, магические заклинания, в которых тексты тоже готовые, как и в православных молитвенных правилах. Особенно указывает на тот факт, что в толковании песни мы должны обратиться к магии, дальнейший отрывок из текста Толкиена, в которой Том Бомбандил в своём отклике Фродо называет песню Фродо "заклинательной":

"Эхо смолкло, и настала мёртвая тишь, только сердце фродо гулко стучало. Долгая тишь; а потом, как через толстую стену, из-за холмов, издалека, всё ближе, зазвучал ответный напев:

Вон он я, Бомбандил - видели хозяина?
Ноги лёгкие, как ветер - обогнать нельзя его!
Башмаки желтей желтка, куртка ярче неба.
Заклинательные песни - крепче нет и не было!" (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Протестанты обвиняют католичество в магии, и, думаю, небезосновательно.

На основании прочитанного мною учебника для православных семинарий по сравнительному богословию я разделила для себе все христианские конфессии на две больших группы. В одной группе - прежде всего, Католичество и Православие (а также, в частности, Высокая Англиканская Церковь, к которой принадлежал Клайв Льюис). В другой группе - разнообразный Протестантизм (Лютеране, Кальвинисты, Баптисты и прочие). (Хотя Высокая Англиканская Церковь - тоже, видимо, Протестанты, как и вообще Англикане - Протестанты; но Высокая Англиканская Церковь - Протестанты особенные.)

Протестанты замечательны для меня в первую очередь тем, что не признают мистического [собственно, прямо скажем, магического] действие на материальную пеальность церковных Таинств, в первую очередь - Таинства Причастия. Протестанты говорят, что Христос учил отказу от магии, а реально действующие на материальность (прежде всего, как на духовную, так и на материальную составляющую человека) - реально действующие на материальность Таинства, как, например, Таинство Причастия, или Таинство Крещения - это магия. Думаю, Протестанты тут правы, и это действительно магия. Католичество, Православие, высокая Англиканская Церковь реально действующие Таинства признают.

Протестанты тоже причащаются, но они, по собственной своей формулировке, причащаются "в воспоминание". В Евангелиях, во всех или в некоторых, не помню, Христос пьёт вино и есть хлеб, и завещает ученикам впредь пить вино, имея в виду (символически имея в виду, полагают Протестанты), что вино - это его кровь, изливаемая за человечество, и есть хлеб, имея в виду, что хлеб - это его плоть. разламываемая за человечество. Протестанты помнят это евангельское событие, потому они пьют вино и едят хлеб, для того, чтобы напомнить себе, что Христос во время Тайной Вечери пил вино, ел хлеб и проповедовал спасение. Никакого другого смысла, кроме как напомнить верующим это евангельское событие, Причастие Протестантов, исключая тут из числа Протестантов, например, Высокую Англиканскую Церковь - никакого другого смысла Причастие Протестантов не имеет.

Разбирая далее ситуацию с Таинствами конкретно на примере Таинства Причастия, скажем, что у Католиков, Православных, христиан, принадлежащих к высокой Англиканской Церкви, с Причастием дело обстоит совсем не так, как у большинства Протестантов. Католики, Православные, высокая Англиканская Церковь верят, что в результате проводимых над хлебом и вином обрядовых действий хлеб и вино материально пресуществляются в плоть и кровь Христа (а потом обратно в хлеб и вино, потому что не будут же верующие пить человеческую кровь и есть человеческую плоть). Далее, когда причащающиеся вкушают вина и хлеба, они принимают в себя, духовно и телесно, частичку Христа, и это [магическое] действо совершенно изменяет материальную и духовную природу причащающегося. В частности, духовно причащающийся на одну секунду соединяется своим сознанием с сознанием Христа. Сознание Христа многократно мощнее сознания причащающегося, потому, когда два сознания соединяются и смешиваются, получается, что и у Христа остаётся сознание Христа, и у причащающегося его сознание становится сознанием Христа. В следующую секунду после Причастия причастившийся снова грешит [грешит - ошибается, идёт против естественных законов Природы] - грешит мыслями, чувствами, снова теряет Христову любовь, Христово понимание Вселенной. 

Так на примере Причастия мы рассмотрели, в чём, например, может заключаться магия у Католиков, Православных, верующих, принадлежащих к Высокой Англиканской церкви. Обратимся теперь снова к нашей теме, то есть к готовым текстам молитв, или, у язычников, обрядовых песнопений, или, у магов, заклинаний. (У Протестантов, кстати, существует тенденция молитвенные правила отметать и молиться собственными словами.) В частности, я, как к известному мне предмету, обращусь к готовым текстам молитв из сегодняшнего православного молитвенного правила.

Во-первых, эти унифицированные тексты уже много веков ежедневно (еженедельно, ежемесячно) читают миллионы верующих, и каждый читающий отдаёт тексту частичку своей любви, энергетики, порыва к Богу. По этой причине тексты имеют некоторую собственную свою силу, некоторое собственное не зависящее от воли и умонастроения молящегося [магическое] действие на реальность.

Во-вторых, эти тексты созданы великими христианскими подвижниками, титанами молитвы. Далее обращусь к стороне вопроса, которая опять-таки известна мне лучше всего. Для меня молитва - это чередующиеся состояния психики. Я полагаю, в каждой фразе каждой молитвы ежедневного православного правила заключено какое-то своё собственное эмоциональное умонастроение; далее вся молитва - это "энергетическая", "духовная" "зарядка": опыт поэтапного прохождения заданной цепочки требующихся от молящегося эмоциональных умонастроений, психологических состояний.    

Далее, не помню конкретную молитву из ежедневного православного правила, но помню свой духовный опыт. Начинается молитва, в недословном изложении, с декларации следующего эмоционального умонастроения и психологического состояния: "Господи, я в аду, я в отчаянии, я во всём грешен [во всём ошибаюсь против - частности, своей собственной - естественной Природы и состояния Христовой любви], я тёмен, я негоден для вечной жизни [вечную жизнь наследуют и уже при земной жизни в ней живут те, кто может соединиться в Причастии собственным сознанием с сознанием вечно живущего Христа и не погибнуть при этом (можно погибнуть физически в момент Причастия). Христос - это Любовь, это Свет. Если человек весь тёмен и грешен, Свет, соединяясь с его тёмной грешной природой, уничтожает человека. Если есть весь человек, и есть его часть, которая состоит из греха, Свет Христа уничтожает грешную часть человека, и так всего человека преображает. Если весь человек состоит только из греха и тьмы, Свет уничтожает всего человека. Разбираемая мной молитва начинается с соображения "Господи, я весь состою из греха и тьмы".]". "Господи", говорится в молитве, "сойди в ад моего греха и отчаяния, выведи меня к Любви и Свету из этого ада". Это исходное психологическое состояние молящегося, первая фраза молитвы. Далее молящийся, следуя фразам-состояниям психики, поэтапно выходит из того ада, в который погрузился. Отчаяние сменяется унынием, уныние спокойствием, спокойствие надеждой, надежда любовью (любовью к людям, ко всей Вселенной) - как-то примерно так.

Молящийся раз за разом читает эту молитву - положим, каждый день: или, если это (не помню точно) была молитва перед Причастием - раз в две недели (я три года раз в две недели причащалась). Психика привыкает сменять одно состояние другим, и, если человек вдруг в жизни оказывается в отчаянии, или положим в унынии, его психика уже механически, помимо его волевого в этом участия, начинает сменять состояния и выводит сознание человека из Тьмы к Свету.

Есть такой автор фэнтези по фамилии Желязны. В его фэнтези описаны дуэли между магами. У каждого мага есть определённое количество "домашних заготовок", составленных загодя заклинаний, и они эти заклинания во время дуэли применяют. Когда "домашние заготовки" кончаются, маги начинают давить друг друга одним только направленным волевым усилием, чистой Силой. Начать швыряться на дуэли в оппонента чистой Силой - дурной тон, маг как бы расписывается в своей некомпетентности и неумелости. Я полагаю, что молитвы православного молитвенного правила, в которых я упражнялась ежедневно - это и есть такие "домашние заготовки".

*
Так, мы разобрали, что, с нашей точки зрения, может означать заученный фродо наизусть под диктовку Тома Бомбандила текст заклинательной песни. Вернёмся ещё раз к тексту, вот как было дело: сначала фродо проявляет волевое усилие, выражает свою волевую направленность на борьбу: отрубает умертвию кисть руки мечом. Своим мечом, своим волевым усилием Фродо не вышел бы из ада, из Могильника. Но для того, чтобы можно было выйти из ада, исходное направленное на борьбу волевое усилие необходимо.

После этого Фродо обращается к молитвенной, заклинательной "домашней заготовке", призывая с её помощью Тома Бомбандила (силы Природы, её высшего проявления). И Том Бомбандил приходит на помощь:

"Покатился грохот разметаемых камней, и в склеп хлынул свет, живой и яркий. Пролом засиял в стене у изножия, и в нём показалась голова Тома в шляпе с пером, а за спиной его вставало багряное солнце". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

*
Думаю, в одном из значений текста Толкиена Фродо символизирует основной костяк личности нашего предполагаемого мистика, то его основное Я, от имени которого действует его воля. Спутники Фродо - другие побуждения и стороны личности нашего предполагаемого мистика.

"Надрывный и протяжный крик ответил на его песню; обрушились своды в глубине могильников, и воцарился покой.

-Ну-ка, вылезай скорей из могильной сырости! - велел Том. - Нам ещё твоих друзей надо к солнцу вынести.

Они вынесли Мерри, Пина, потом Сэма. Мимоходом Фродо увидел в земляной осыпи обрубленную кисть, копошащуюся, как недодавленный паук". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Некоторые отрывки я пропускаю, не зная, как их разобрать. Так, например, я не соображу, что может означать вынесенный Томом Бомбандилом из Могильника ворох драгоценностей:

"Том вернулся в пустой склеп - оттуда донёсся гул и топот. Вышел он с ворохом оружия и украшений - золотых и серебряных, медных и бронзовых, старинной чеканки, в многоцветных каменьях, - взобрался на зелёный могильный холм и рассыпал добычу на солнечной траве.

[...]

Пока они завтракали, Том бродил по холму и перебирал сокровища. Львиную их долю он сложил сверкающей грудой - "пусть найдёт, кто найдёт, и спокойно владеет, будь то птица, зверь, человек или эльф": так было снято могильное заклятие, чтоб сюда снова не явились умертвия. Себе он взял сапфировую брошь, бархатисто-переливчатую, словно крылья бабочки. Том долго смотрел на неё, будто что-то припоминая. Потом покачал головой и промолвил:

-Та, что некогда её на плече носила, ярче дня была лицом, солнечней сапфира... Так пускай же эту брошку носит Золотинка: будет память нам о прошлом - звёздочка-живинка.

Каждому хоббиту достался кинжал - длинный, прямой, с красно-золотым змейчатым узором по клинку. Обнажённые, они сверкали холодно и сурово, а ножны были чёрные, лёгкие и прочные, из неведомого металла, усыпанные самоцветами. То ли сберегли чудесные ножны, то ли сохранило могильное заклятье, но ни пятна ржавчины не было на ясных клинках.

 -Впору малышам кинжалы, пригодятся как мечи, - сказал Том. - Не единожды. пожалуй, нападут на них в ночи злые слуги Властелина, что таятся, словно тать, у Огнистой. Но отныне их нельзя врасплох застать. Хоббит с арнорским кинжалом - он что кролик с тайным жалом: нападёшь, а он ужалит... Заречёшься нападать!

Он объяснил хоббитам, что клинки выкованы полторы тысячи лет назад оружейниками княжества Арнор, которое пало под натиском с севера: ратной силой его бы, может, и не одолеть, но одолело злое чародейство, ибо колдуны владели тогда северным Ангмарским краем". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Возможно, я напрасно предположила, что спутники Фродо могут символизировать стороны личности нашего предполагаемого мистика. Если это не так, то можно предположить, что новые стороны личности, новые психологические качества, пиобретённые нашим предполагаемым мистиком в результате его духовного опыта "выхода из ада", новые мистико-психологические практики, освоенные им в результате этого духовного опыта - это драгоценности и оружие, вынесенные Томом Бомбандилом из Могильника.

Предположим, допустим, что в подсознании мистика имелись некоторые "тропинки" - "кто-то" вот "их протаптывает в Лесу", как рассказывал спутникам вызвавшийся быть провожатым по Лесу Мерри. Достаточно, например, работая с подсознанием, прийти в расслабленное состояние воли, потерять контроль над собой и бдительность - и пожалуйста вам, через малое время вас "начинает топить в реке Вяз". Расслабившись при работе с подсознанием, вы не остаётесь в расслабленном полусонном мечтательном состоянии, это расслабленное состояние становится "исходным пунктом тропинки". Это состояние механически вызывает следующее состояние, следующее состояние механически вызывает очередное состояние и так далее, пока вы наконец не начинаете умирать. Мистик в ходе своего мистического опыта "расколдовал тропинку": "тропинка" больше не ведёт в смерть, "тропинкой" теперь можно пользоваться.      
 
12. Лавр Наркисс. Встреча с Арагорном. Различение духов. Глухоманье.

Соответственно с существом дела, то есть с наличием у Фродо этого несчастливого Кольца, которое он вызвался нести, для начала, до эльфийского Раздола, Фродо и его спутники не любят чересчур любознательных расспросов о том, кто они такие, куда и по какому делу едут - это к вопросу о различении как духов, так и материальных собеседников:

"Совсем стемнело, когда Фродо и его спутники, уже при звёздах, миновали Неторное Перепутье и наткнулись на Западные Ворота. Впрочем, за воротами была сторожка, а в сторожке сидел человек. Он изумлённо вскочил и с фонарём в руках поспешил им навстречу.

-Кто такие, откуда едете? - неприветливо спросил он.

-Хотим остановиться у вас в трактире, - ответил Фродо. - Едем на восток, а пока что приехали сюда.

-Хоббиты! целых четыре хоббита! Судя по выговору, из самой Хоббитании, вот оно как! - пробормотал привратник.

Потом он не спеша растворил ворота и пропустил путников.

-Редко прибывают к нам ночью гости из Хоббитании! - продолжал он вслух, когда они задержались у ворот. - А чего это, простите, вам понадобилось ехать на восток, ещё дальше Пригорья? И как вас величать прикажете, не сочтите за любопытство?

-Мало ли как нас величают и мало ли что нам понадобилось, - отрезал Фродо, - здесь не место об этом разговаривать. - Ему не понравился чересчур любознательный привратник.

-Да ведь с меня же спросят, кого я пропустил по ночному времени, - стал оправдываться тот.

-Мы - хоббиты из Забрендии, дела у нас у всех разные, добрались вот до вас, - сказал Мерри. -Я, например, Брендизайк. Чего ещё-то? А мне говорили, что пригоряне всегда рады гостям.

-Да рады, ещё бы не рады! - заверил их привратник. - Я-то ничего такого, а вы вот погодите. вас ещё доймут расспросами! Уж подумаешь, старый Горри полюбопытствовал... К нам нынче кто только не забредает. В "Пони" [название трактира: "Гарцующий пони"] придёте, так сами удивитесь.

Привратник пожелал им доброй ночи, они кивнули и проехали; однако Фродо заметил, что он поднял фонарь и смотрит им вслед". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Позже окажется, что привратник не понравился Фродо не зря. Вот что скажет о привратнике Арагорн (Бродяжник) (или Гэндальф, не помню) : не найду сейчас цитату, но смысл такой, что Всадники с ним толковали, а когда отъехали, он был бел как бумага и трясся, как осиновый лист.

Далее поговорим о таком образе, как Лавр Наркисс. Скажем прежде всего то, что образ Лавра Наркисса в трилогии дублируется. В томе "Возвращение Государя" знахарка Иорета так же безудержно, не по делу разговорчива знахарка Иорета, как в томе "Хранители" сыплет своей беспрерывной речью Лавр Наркисс. Опишем, раньше, чем описать Лавра Наркисса, эту знахарку Иорету, чтобы было ясно, какие два образа мы взялись сравнить и поставить в один ряд через запятую.

Суть сцены с Иоретой в том, что Арагорн берётся лечить смертельно раненых в битве
 наследника Дэнетора Фарамира и ристанийскую царевну Эовин. Счёт времени идёт на часы, на минуты - с каждой минутой раненым становится хуже. Арагорн расспрашивает в Палатах Врачевания, есть ли в запасах необходимая ему трава целема - или, по-простому, княженица. Преданно любящая Фарамира (его все в городе любят), плакавшая о том, что Фарамир умирает Иорета берётся Арагорну отвечать - но даже в такой суровый час, даже при такой нехватке времени не может она обуздать своего словесного потока:

"-По-простому её в Гондоре, кажется, называют   к н я ж е н и ц е й  , - сказал Арагорн. - Ну?

-Ах, вот вы о чём! - сказала Иорета. - Сразу бы назвали как следует, я бы сразу и ответила. Нет, этой травы у нас нет, я совершенно уверена. Ну что вы, тем более нет в ней и никакой целебной силы, травка и травка, только что листья большие: бывало, мы с сёстрами набредали на неё в лесу, и я говорила: "Это надо же, княженица - вот уж назвали, не пойму отчего: была бы я княгиней, не такие бы травы росли у меня в саду!" Духовитая, правда, если её растереть. Духовитая, может, не то слово; у неё такой, знаете, живительный запах.

-Вот-вот, живительный, - сказал Арагорн. - И если вы, сударыня, взаправду любите правителя своего Фарамира, то без лишних слов и так же быстро, как они у вас вылетают, обыщите весь город и добудьте мне княженицы, хоть один листок". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Ещё один подобный Иорете и Лавру Наркиссу образ травоведа гондорских Палат Врачевания:

"Тут явился травовед.

-Ваша милость изволили спрашивать  к н я ж е н и ц у, как её называют в народе, - сказал он, - иначе говоря,  а ц е л а с, или  ц е л е м у, которая звалась по-валинорски...

-Именно её я изволил спрашивать, - перебил Арагорн, - и неважно, где она звалась
 а ц е а  а н а р и о н, а где  к н я ж е н и ц е й; есть она у вас?

[Не знаю, что за княженица. Предполагаю, что могут иметься в виду используемые в Католичестве, Православии, Высокой Англиканской Церкви мистические [магические] практики. Возможно также под наличием целемы понимается наличие у того, кого собрались лечить, определённых мистико-психологических наработок, определённых качеств сознания.]

-С вашего позволения, сударь! - сказал тот. - Я вижу, ваша милость не только воитель, но и знаток древних сказаний. Но увы, сударь, нет у нас в Палатах Врачеванья упомянутой травы, ведь мы здесь пользуем лишь тяжелобольных или тяжелораненых. Между тем упомянутая трава особой целебной силы не имеет, она лишь очищает воздух, источая лёгкое благоухание, ну, пожалуй, ещё бодрит немного. Не судить же о ней по старинным стишкам, которые, может статься, помнит и наша добрая Иорета:

Если похолодеет день,
Если смерть подступит, как тень,
спасенье в целеме - она
Поможет тебе одна
И, дана Государя рукой,
Дарует целебный покой.

Смысла в них, сами изволите видеть, ни на грош, но мало ли что застревает в памяти старух знахарок. Впрочем, кое-кто - верно, тоже по старой памяти - пользует настоем целемы головную боль.

-Именем Государя заклинаю, - воскликнул Гэндальф, - пройдитесь скорее по домам [в случае, если мы понимаем под целемой особые мистико-психологические наработки у пациента, "пройдитесь по домам" - значит, переберите все стороны личности и психологические качества пациента (как обходят дома в городе) в надежде необходимые наработки всё-таки обнаружить]: быть может, у какого-нибудь не столь многомудрого старца она и правда сыщется!" (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

В Евангелиях много говорится о детях, о детской вере. Насчёт детской веры и в кого там надо верить, а в кого не надо, я не уверена; зато дети замечательны другим: они чаще, чем взрослые, чувствуют Вселенную как осмысленную, объединённую полноту, а себя - как часть этой полноты. Чтобы так чувствовать, не обязательно и, может быть, вовсе не нужно верить в Бога, а далее в наших рассуждениях о Боге и вере в него мы бы здесь уподобились гондорскому травоведу. Мне кажется, великолепно детское ощущение Вселенной как осмысленной полноты передают "Хроники Нарнии" Клайва Льюиса. В этих "Хрониках Нарнии", с одной стороны, даются образы Питера, Эдмунда, Люси и Сьюзен, а с другой стороны - например, образ Джил. Питер, Эдмунд, Люси, Сьюзен чувствуют Вселенную как осмысленную полноту (хоть Сьюзен и отходит с возрастом от такого мироощущения); Джил - не чувствует. Внимание Питера, Эдмунда, Люси, Сьюзен не задерживается на мелочах. Они легко становятся в Нарнии Рыцарями, Королями, Корлевами, эпическое миро- и само-ощущение им сразу по плечу. Их внимание остановлено на сюжете каждого их конкретного приключения, положим, на морском путешествии, на романтике идти под парусом, на том, какова цель этого путешествия. Джил, попадая в Нарнию, чувствует себя как маленькое ненужное существо в огромном мире. Питеру, Эдмунду, Люси, Сьюзен Нарния по плечу, они - части Нарнии, части происходящего, они лицом к лицу общаются с Великими Львом. Джил, попав в Нарнию, вся заключена в том, как бы ей умыться и опрятно расправить оборочки на платье. С Великим Львом Джил и Юстейс общаются только в особом видении-состоянии; потом видение исчезает, и они остаются маленькие существа в большом мире. Всё, что может Великий Лев, это посылать им знаки - но и это безуспешно: Лев посылает им знак в виде надписи из камней. Но они такие маленькие и никчемушные, что попадают они в рвы между камнями, из которых сложена надпись, и общей надписи разглядеть и понять при всём желании не могут.

У Толкиена целему приносит всё-таки наконец Арагорну подросток Бергил [положим, это может означать, что врач с пациентом "прошлись по домам", по сторонам личности и сознания пациента, и нашли всё-таки в сознании ли, в подсознании ли пациента это характерное для детей ощущение осмысленности, полноты Вселенной]:

"Впопыхах прибежал Бергил с шестью длинными листьями в тряпице.

-Вот княженицв, сударь, - сказал он, - только не очень-то свежая, недели уж две как сорвана. Такая годится или нет? - И, поглядев на Фарамира, он расплакался.

-Сгодится и такая, - сказал Арагорн, улыбаясь ему. - Кажется, худшее позади. Оставайся в палате и приободрись!" (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Но вернёмся к Иорете; вот вторая её многословная цитата (на фоне всего эпического происходящего; впрочем, как Иорета, так и Лавр Наркисс не так просты. Ниже мы увидим, что Лавр Наркисс, не смотря на свою заполошность, - например, храбр.):

"Образовалась широкая площадь перед стенами Минас-Тирита, ограждали её витязи и солдаты Гондора и Мустангрима, горожане Минас-Тирита и жители ближних стран. Все стихли, когда от войска отделился строй серо-серебряных дунаданцев, во главе которых шествовал государь Арагорн. Он был в чёрной кольчуге, препоясан серебряным поясом, и ниспадала с плеч его белая мантия, у горла застёгнутая зелёным самоцветом, отблёскивавшим издали; голова его была не покрыта, и сияла во лбу звезда в серебряном венце. С ним были Эомер Ристанийский, князь Имраиль, Гэндальф, весь белоснежный, и ещё какие-то четыре малыша.

-Нет, дорогая кузина! Не мальчики это! - сказала Иорета своей родственнице из Имлот-Мелуи, которая стояла рядом с нею. - Это  п е р и а н ы  из дальней страны невысокликов, они там, говорят, князья не хуже наших. Уж я-то знаю, я одного периана лечила в Палатах. Даром что они ростом не вышли, зато доблестью с кем хочешь померятся. Ты представляешь, кузина, такой коротыш со своим оруженосцем, вдвоём они пробрались в Сумрачный Край, напали на Чёрного Властелина, а потом взяли да и подожгли его чародейский замок, хочешь верь, хочешь не верь. Врать не стану, сама не видела, в городе говорят. Вот это, наверное, тот самый, что рядом с Государем нашим Элессаром, Эльфийским Бериллом. Говорят, они друзья неразлучные. А наш Государь Элессар - этот вообще чудо из чудес; ну строговат, конечно, зато уж сердце золотое, и главное - врачует наложением рук, ты подумай! Это из-за меня и открылось; я говорю: "в руках, - говорю, - Государя целебная сила", ну и догадались его позвать. Митрандир мне прямо так и сказал: "Золотые, - говорит, - слова твои, Иорета, долго их будут помнить!" - а потом...

Но Иорета не успела досказать своей деревенской родственнице, что было потом: грянула труба и вся площадь смолкла. Из Ворот выступил Фарамир с Хранителем ключей Турином, а за ними - четверо стражников цитадели в высоких шлемах и полном доспехе; они несли окованный серебром ларец чёрного дерева, именуемого  л и б е т р о н". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Лавр Наркисс, Иорета, травовед - простые (и не совсем простые, в случае Лавра Наркисса) - простые храмовые прихожане. Они взбалмошны, празднословны, суетливы, они (в случае с травоведом) подменяют реальную духовную борьбу сухими теоретическими знаниями. Травовед получает удовольствие от своего теоретизирования, и, даже в присутствии умирающих, не может удержаться от своих пространных историко-филологических лекций. В притчах Клайва Льюиса есть такой сюжет: все находящиеся в аду люди могут посетить с экскурсией рай - и, если экскурсия эта им понравится, могут в раю остаться. (Ад Клайва Льюиса не предполагает мучений; его ад - это теневая, призрачная, населённая тенями область; тени в ней, испытывающие свои мелкие суетные эмоции и лишённые ощущения настоящей жизни "здесь и сейчас", постепенно рассеются, и их больше нигде не останется - это будет их окончательное и бесповоротное [само]уничтожение. И вот каждая такая тень может посетить с экскурсией рай и, сделавшись там в раю реальным живым человеком, в раю остаться.) В частности, с такой экскурсией в рай из ада прибывает человек, который в земной жизни был учёным богословом. В раю его встречает знакомый ему по земной жизни другой богослов. И приехавший из ада уже было собирается остаться в раю - но тут узнаёт, что в раю есть Бог (есть настоящая, реальная жизнь), а теоретических концепций о Боге нет. И гость уезжает обратно в ад, готовиться там в аду к очередной своей теоретической лекции о Боге. Когда-нибудь, говорит он, я снова приеду и останусь, а пока мне надо поработать с моими теория. Он никогда не останется, и никогда больше в рай не приедет.

Вот как описывает Толкиен встречу путешественников с Лавром Наркиссом:

"Фродо вошёл первым и чуть не натолкнулся на лысого, краснолицего толстяка в белом переднике. Он мчался наперерез, из одной двери в другую, с подносом, заставленным пенистыми пивными кружками.

-Можно у вас... - начал Фродо.

-Мигом, я мигом! - крикнул тот через плечо и канул в табачный дым и гул голосов.

[...]

Наконец он в самом деле убежал и дал им передохнуть. Хлопот у него, видно, и правда было поверх головы, но болтать он наловчился на ходу". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Но все эти храмовые прихожане - Лавр Наркисс, Иорета, травовед - искренне преданы своим братьям по вере, и воюют духовно, на своём конечно уровне, открыто и смело. Вот как аттестует своим новым друзьям Лавра Наркисса Том Бомбандил: "Вот вам мой совет последний: к вечеру сегодня доберитесь до селенья, что зовут Пригорьем. Есть трактир в Пригорье древний, им владеет Наркисс - человек пустой, да верный: татям не предаст вас".

Вот как, читай ниже, реагирует Наркисс на ночной налёт на собственный трактир Чёрных Всадников. Его реакцию можно было бы списать на глупость и взбалмошность - если б не то соображение, что ведь клинический идиот не смог бы дельно и споро управляться со знаменитым трактиром. А если не глупость - значит, храбрость, презрение к опасности:

"Вслед за Бродяжником они прошли по коридору к своим спальням - и поняли, что его совет [не ночевать в своих спальнях, положить там куклы вместо себя] спас им жизнь. Окна были выломаны и болтались на петлях; ветер трепал изодранные занавеси; искромсанные диванные валики лежали на полу, среди разбросанного постельного белья; бурое покрывало в клочьях. Бродяжник тут же сходил за хозяином. Бедняга Лавр испуганно хлопал заспанными глазами, которые, по его уверению, он ни на миг не сомкнул, - и всё, мол, было тихо.

-То есть в жизни не видывал подобного! - возгласил он, в ужасе воздев руки к потолку. - Чтобы гостям было опасно спать в своих постелях, чтобы портили совсем почти новые валики, - это что же дальше-то будет?" (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Или вот как реагирует подручный Наркисса Ноб, когда Чёрные Всадники нападают на Мерри:

"-Я его нашёл, сударь, - пояснил Ноб. - Господин Наркисс выслал меня поискать с фонарём - ну, я сначала к Западным воротам, потом к Южным; смотрю - возле самого дома Бита Осинника, у забора, что-то неладно: вроде двое склонились над третьим, хотят его уволочь. Я "Караул!" - и туда, подбегаю - никого, только вот господин Брендизайк лежит, будто уснул прямо на дороге. Я уж его тряс, тряс, насилу-то он оклемался и бормочет дурным шёпотом: "Я, - говорит, - ровно утонул и на дне лежу", а сам не двигается. Я туда-сюда: что делать? А он вдруг как вскочит - и стрелой в "Пони" [название трактира Наркисса - "Гарцующий Пони"], знай поспевай за ним".

Может быть, неслучайно именно здесь, в одном ряду с описанием реакции Наркисса и Ноба на нападение Чёрных Всадников, даётся вставка с описанием нападения Чёрных Всадников на Толстика Боббера, который остался в Хоббитании изображать, что это он Фродо, так что Фродо, вроде того, никуда из Хоббитании и не уходил. Описывается реакция на это нападение простых, уж кажется забывших, что такое настоящая война и беда, Брендизайков (на своём веку ныне жившие Брендизайк точно ничего подобного не видели):
 
"Пока они готовились ко сну в пригорянском трактире, над Забрендией стояла недобрая ночь: туман вперемешку с мраком. Глухо было в Кроличьей Балке. Толстик Боббер приоткрыл дверь и осторожно высунул нос. Весь день ему было как-то страшновато, а под вечер он даже и лечь не решился. В недвижном воздухе таилась смутная угроза. Он всмотрелся в туманную тьму и увидел, что калитка сама собой беззвучно растворилась - а потом бесшумно закрылась. Ему стало страшно, как никогда в жизни. Он, дрожа, отпрянул и отчаянным усилием стряхнул с себя тяжёлое оцепенение. Потом захлопнул дверь и задвинул все засовы.

Ночь становилась всё темнее. Послышался глухой перестук копыт: лугом подводили лошадей. У ворот перестук стих, и темноту продырявили три чёрных пятна: одно приблизилось к двери, два других стерегли углы дома. Пятна притаились, и тишь стала ещё глуше; а ночи не было конца. Деревья у дома словно замерли в немом ожидании.

Но ветерок пробежал по листьям, и где-то крикнул первый петух. Жуткий предрассветный час миновал. Пятно у двери шевельнулось. В беззвёздной и безлунной мгле блеснул обнажённый клинок. Мягкий, но тяжёлый удар сотряс дверь.

-Отворить, именем Мордора! [явная аллюзия на формулу инквизиции "именем Господа"] - приказал злобный, призрачный голос. От второго удара дверь подалась и рухнула - вместе с цепями, крюками и запорами. Чёрные пятна втянулись внутрь.

И тут, где-то в ближайшей рощице, гулко запел рожок. Он прорезал ночь, словно молния:

ВСТАВАЙ! НАПАСТЬ! ПОЖАР! ВРАГИ!

Толстик Боббер дома не сидел. Увидев, как чёрные пятна ползут к дверям, он понял, что ему или бежать, или погибать. И побежал - чёрным ходом, через сад, полями. Пробежал едва ли не лигу до ближнего дома и упал на крыльце.

-Нет, нет, нет! - стонал он. - Я ни при чём! У меня его нету!

Про что он бормочет, не разобрались, но поняли главное: в Забрендии враги, нашествие из Вековечного Леса. И грянул призыв:

НАПАСТЬ! ПОЖАР! ВРАГИ! ГОРИМ!

Брендизайки трубили в старинный рог, трубили сигнал, не звучавший уже добрую сотню лет, с тех пор как в свирепую зиму по льду замёрзшей реки пришли с севера белые волки.

ВСТАВАЙ! ВРАГИ!

Откуда-то слышался отзыв: тревога по всей форме. Чёрные пятна выползли из дома. На ступеньки упал продырявленный хоббитский плащ. Лугом стук копыт притих, потом ударил галоп, удаляясь во мглу. Повсюду звучали рожки, перекликались голоса, бегали хоббиты. Но Чёрные Всадники вихрем неслись к северу. Пусть себе галдит мелкий народец! В своё время Саурон с ним разберётся. А пока что их ждали другие дела - дом пуст. Кольца нет, дальше! Они стоптали стражу у ворот и навсегда исчезли из хоббитских краёв". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

*
Трепаться беспрерывно, как Лавр Наркисс, учит христианство, не следует потому, что в таком беспрерывном суесловии и суете растрачивается сила, внимание, возможность сосредоточения: возможность сосредоточиться и обрести, как уже сказано, внутреннюю силу. Кроме того, можно выдать сокровенное. Не так давно Юлия Вознесенская издала замечательную православную притчу "Мои посмертные приключения". В этой притче героиня попадает в ад. В одном из кругов этого ада адское население совместно работает (в более страшном круге ада адское население друг с другом вообще не общается: сидит за высокими заборами и швыряется камнями в проходящих мимо.) (Я пересказываю притчу по памяти и заранее прошу прощения у Юлии Вознесенской, если я что-нибудь перепутаю.) Героиня постепенно выходит из ада: проходит, поэтапно, все адские круги, выходя из самого страшного круга ада, круг за кругом, в круги всё менее страшные. Выйдя из круга, в котором население сидит за заборами поодиночке и швыряется камнями в проходящих, героиня оказывается в круге, где люди совместно работают. Они таскают кирпичи, бессмысленно с одного места на другое. Чтобы таскать кирпичи, они разбиваются на пары. Каждая пара берёт носилки - и, стало быть, таскает кирпичи.

Ангелы бросают героине из рая хлеб (намёк на Причастие). Население ада испытывает к этому хлебу отвращение, ест хлеб одна героиня.

Среди таскающих кирпичи душ есть совсем чёрные, есть серые.

С каждым разом, когда героиня ест ангельский хлеб, она становится всё светлее и светлее.

Наконец она становится так светла, что её уже не переносит рядом с собой адское население таким же образом, как оно не переносит ангельский хлеб. Её напарник бросает носилки и уходит.

Христианство, или, не знаю, некие околохристианские соображения, учат нас, соверщшенствуясь духовно, держать эту свою духовную работу в тайне от окружающих. Потому, что окружающие темны, косны, потому, что окружающие хотят, чтобы все вокруг были подобны им и ты в том числе. Окружающие как могут мешают твоей духовной работе; и чем больше они о происходящем в тебе будут осведомлены, тем результативнее они будут тебе мешать.

Именно Лавр Наркисс зазывает путешественников в "общую залу" трактира, где фродо случайно обнаруживает себя как обладателя (т.е. вернее хранителя) Кольца.

Кроме того, беспрерывно болтая и носясь по трактиру как угорелый, Лавр Наркисс забывает переслать Фродо в Хоббитанию послание от Гэндальфа, и тем чуть не губит всё дело.

*
Далее по тексту мы сталкиваемся с Арагорном (Бродяжником). Арагорн, как и Фродо, это своеобразное прочтение Толкиеном образа Христа (в образе Фродо Христос раскрывается в одних значениях, в образе Арагорна в других, в образе Гэндальфа в третьих.) (Всё это, разумеется, с точки зрения христианства, а с других точек зрения я анализировать не могу, так как сравнительно осведомлена я именно в христианских мистике и философии, а не в каких-нибудь других).

Сообразно образу жизни Бродяжника вспоминается нам, недословная цитата из Евангелия, не буду сверяться с текстом, что "Сыну Человеческому негде голову преклонить". Скитания Бродяжника можно понимать как буквально, так и в переносном смысле: постоянно скитается по психологическим состояниям. Образ Христа в нынешнем христианстве культовый, но в евангельские времена было не так: в те времена Христос был для населения странным, подозрительным, возможно разбойным бродягой; и, если бы Христос появился теперь, было бы то же самое. Вот как аттестует Бродяжника для Фродо Лавр Наркисс:

"-Этот-то? - шёпотом же ответил хозяин, скосив глаз и не поворачивая головы. - Да как вам сказать. Непонятный народ, шляются туда-сюда... мы их для смеху Следопытами прозвали. Он и слово-то редко обронит, но вообще ему есть о чём порассказать. Пропадёт на месяц, если не на год, а потом нА тебе, тут как тут, сидит пиво пьёт. Прошлой весной он частенько здесь бывал, потом пропал - и вот опять объявился. Не знаю, как его на самом деле зовут, а у нас называют Бродяжником". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

В теме различения духов Толкиен постоянно подчёркивает, что это не такое простое дело. Фродо ждёт Гэндальфа, а является Чёрный Всадник; путешественники ждут Чёрного Всадника, а является Мерри. Значительно позже, в связи с желанием Гимли посмотреть на Сарумана (врага) и сравнить его с Гэндальфом, у Гимли с Гэндальфом состоится такой диалог:

"- [...] Кто хочет, пошли со мной - но глядите в оба! Учтите, тут не до шуток!

-Я-то пойду, - сказал Гимли. - Охота мне толком на него поглядеть и сравнить с тобой: будто уж вы так похожи?

-Не многого ли захотел, любезнейший гном? - сказал Гэндальф. - Если Саруману понадобится, ты его от меня ни за что не отличишь. И ты думаешь, у тебя хватит ума не поддаться на его уловки? Ну что ж, посмотрим". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

В другом месте текста Толкиена указывается на внимание к мельчайшим деталям видений и являющихся мистику соображений, когда разбирают, верить видениям и соображениям или не верить:

"-Если хотите знать, - сказал он, мрачно помолчав, - то это был Саруман, и никто больше. Помните, Эомер как говорил: является, дескать, старец-странник в плаще с капюшоном. Так и говорил. [...] И попомните моё слово, много бед нам готовится!

-Слово твоё я попомню, - обещал Арагорн. - Попомню ещё и то, что наш старец покрывался не капюшоном, а шляпой. Но всё равно ты, пожалуй что, прав, и теперь нам не будет покоя ни ночью, ни днём". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

То же и в случае с Арагорном - таким, каким его впервые встречает Фродо: трудно не отметить при чтении особо, что, как Чёрные Всадники капюшонов не снимают никогда - так же и Арагорн не снимает капюшона в общей зале трактира:

"Вдруг Фродо заметил, что даже по здешним местам странный, суровый человек с обветренным лицом, сидя в полумраке у стены за кружкой пива, внимательно прислушивается к беззаботной болтовне хоббитов. Он курил длинную трубку, устало вытянув под столом ноги в охотничьих сапогах, видавших виды и обляпанных грязью. Старый пятнистый тёмно-зелёный плащ он не снял и, несмотря на духоту, даже не откинул капюшон. Из-под капюшона глаза его жёстко поблёскивали, и видно было, что глядит он на хоббитов". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Замечательно, впрочем, что Чёрные Всадники всегда менее детализированы, чем нормальные живые люди: только в них и есть, что капюшон, а лица нет.

Позже в Глухоманье Фродо опять обманется: будет ждать появления Чёрного Всадника, а появится Всеславур:

 "Они уже начали высматривать по сторонам место для ночёвки, когда сзади вдруг донёсся отчётливый и памятный до ужаса стук копыт. Все разом оглянулись, но напрасно: дорога только что круто свернула. Стремглав бросились они вверх по склону, поросшему вереском и голубикой, и укрылись в густом орешнике, футов за тридцать от сумеречного, смутно-серого Тракта. Копыта стучали всё ближе, цокали дробно и чётко; послышался тихий, рассеянный ветерком звон, лёгкое звяканье бубенцов.

-Что-то не похоже на Чёрных Всадников, - сказал Фродо, вслушиваясь.

Хоббиты согласились - вроде не похоже, но оставались начеку. После ужасов многодневной погони во всяком звуке за спиной им слышалась опасность и угроза. Зато Бродяжник подался вперёд, приложил ладонь к уху, и лицо его просияло радостью.

Смерклось: шелест пробегал по кустам. А бубенцы раздавались всё звонче, дробный перестук приближался - и вдруг из-за поворота вылетел белый конь, блеснувший в сумерках, словно светлая птица. Уздечка мерцала самоцветами, как звёздными огоньками. За всадником реял плащ; капюшон был откинут, и золотые волосы струились по ветру. Фродо почудилось, будто фигура верхового пламенеет ясным светом". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")   
               
Возвратившись к трактиру Лавра Наркисса и к Бродяжнику, видим, что Бродяжник одобряет недоверие и бдительность, с которыми к нему отнёсся Фродо (дружественные мистику силы одобряют всемерные усилия мистика по "различению духов"):

"Фродо, Пин и Сэм, один за другим, вошли в свою тёмную комнату. Мерри не было, огонь в камине еле теплился. Только раздув уголья и подкинув несколько поленьев, они заметили, что Бродяжник от них не отстал: он, оказывается, уже сидел в кресле у дверей!

-Ого! - сказал Пин. - Кто это такой, чего ему надо?

-Меня зовут Бродяжником, - отозвался тот. - а друг ваш обещал мне разговор, и надеюсь, что он об этом не забыл.

-Да, вы желали "потолковать о делах довольно важных", - припомнил Фродо. - Что же это за дела?

-Именно довольно важные, - отвечал Бродяжник. - И о цене уговоримся наперёд.

-О какой такой цене?

-Не вскидывайтесь! Давайте я скажу вам, что знаю, дам добрый совет - и буду ждать благодарности.

-А дорого она нам станет? - спросил Фродо.

Он решил, что попал в лапы вымогателю, и мысленно пересчитал захваченные с собою деньги. Маловато, да и отдавать жалко.

-По карману, - невесело усмехнулся Бродяжник, будто угадав расчёты Фродо. - Просто-напросто вы берёте меня в спутники, и я иду с вами, пока мне это угодно.

-Ещё чего! - отрезал Фродо, изумлённый и встревоженный больше прежнего. - Нам не нужен спутник, а был бы нужен, я про него сначала всё разузнал бы - кто он такой да чем занимается.

-Так и надо, - одобрил Бродяжник, скрестив ноги и усевшись поудобнее. - Вы, кажется, приходите в себя, и это явно к лучшему. Хватит уж безрассудств". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Впрочем, есть в таком общении с неожиданными посетителями, видениями, неясно откуда являющимися сразу в готовом виде умозаключениями - есть какой-то момент, когда надо решиться, и, доверившись своей интуиции, верить или не верить. Разбираешь подробности видений и озарений всё более мелкие, старец-призрак шляпой покрывался или плащом и всё в том же роде - но в решительный момент всё-таки при всём этом интуиции доверяешься. Сэм не доверяет Бродяжнику, но Бродяжник пропускает его недоверие мимо ушей и ждёт ответа от Фродо. Сэм здесь - это здравый смысл нашего предполагаемого мистика, и здравый смысл прав: слишком мало сведений о Бродяжнике у путешественников, чтобы на основании этих сведений можно было Бродяжнику поверить. А поверить или не поверить надо - прямо сейчас - потому Бродяжник обращается, мимо здравого смысла нашего предполагаемого мистика, непосредственно к "предводителю отряда": к основному исходному Я мистика, которому подчиняются и здравый смысл, и все другие стороны личности нашего предполагаемого мистика. Интуиция этого основного исходного Я мистика должна высказаться в решающий момент:

"- [...] Берите или не берите меня в провожатые, ваше дело. Земли между Хоббитанией и Мглистым хребтом я исходил вдоль и поперёк. Я старше, чем вам кажется: опыт мой пригодится в пути. На Тракт вам нельзя [нельзя идти по состояниям обыкновенными путями, которые изложены в стандартной официальной христианской мистике]: конники будут следить за ним днём и ночью. В глушь тоже нельзя. Из Пригорья вы, может, и выберетесь, проедете по солнышку часок-другой, а потом-то что? Настигнут вас в стороне от дороги, где и на помощь звать некого. Вы знаете, что с вами будет, если они вас нагонят? Берегитесь!

Голос Бродяжника изменился. Хоббиты с изумлением увидели, что спокойное лицо потемнело, а руками он крепко сжал поручни кресла. В комнате было тихо и сумрачно, камин едва теплился. Бродяжник глядел незрячими глазами, вспоминая что-то давнее, словно вслушиваясь в ночь.

-Да, так вот, - сказал он, проведя рукой по лбу. - Я про ваших преследователей знаю больше, чем вы. Вы их боитесь - и правильно, только самого страшного не понимаете. Надо, чтобы завтра и след ваш простыл. Бродяжник поведёт вас неведомыми тропами - если он годится вам в провожатые.

Снова надвинулось молчанье. Фродо, в испуге и сомненье, медлил с ответом. Сэм нахмурился, глянул на хозяина, вскочил и выпалил:

-С вашего позволения, сударь, я скажу: нет, не годится! Бродяжник, он на что напирает: берегитесь, мол! - и тут я с ним согласен. Только не его ли поберечься для начала-то? Он ведь из Глухоманья, а там. слышно, добрые люди не живут. Что-то он про нас хитрым делом вызнал, это ясно. Так поэтому надо брать его в провожатые? Чего доброго, заведёт он нас, как сам сказал, туда, где и на помощь-то позвать некого. Нет, сударь, как знаете, конечно, а у меня к нему душа не лежит.

Пин поёрзал было на стуле, но смолчал. Бродяжник, не ответив Сэму, пристально посмотрел на Фродо. Тот отвёл глаза.

-Нет, Сэм, ты, пожалуй, не прав, - медленно выговорил он. - А ты, - он обратился к Бродяжнику, - ты же совсем не такой, как с виду, а зачем притворяешься? Начал говорить - вроде пригорянин, а теперь и голос другой. Сэм прав: как же ты советуешь нам следить за каждой тенью, а сам ждёшь, что мы тебе сразу и безоглядно доверимся? Кто ты на самом деле? Что ты про меня - про мои дела - знаешь? Как узнал?

-Вы, я вижу, и без моих советов настороже, - усмехнулся Бродяжник. - Но одно дело осторожность, другое - нерешительность. Без меня вы до Раздола не доберётесь, так что вам волей-неволей придётся мне поверить. Жду я от вас, однако, не столько доверия, сколько решимости. На вопросы твои - правда, не на все - готов для пользы дела ответить. Только что в этом толку, раз у вас наготове недоверие? Я отвечу - вы ещё спросите. Так и до рассвета можно проговорить. Вот что, впрочем..." (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

 Вот что, впрочем: тут в диалог со своей заполошной болтовнёй врывается Лавр Наркисс, Чёрных Всадников от Бродяжника плохо отличающий: одно дело, всё чужаки, Бродяги. "Я-то? Чтоб я из Пригорья? Да ни за какие деньги! - до смерти перепугался толстяк, будто ему и правда это предложили". (Дж.Р.Р.Толкиен) Лавр Наркисс живёт себе в своём единственном, не таком плохом психическом состоянии - в Пригорье - и не собирается отправиться в Глухоманье, в мистико-психологические, магические практики ни с Бродяжником, ни с Чёрными Всадниками. Не такое плохое психическое, духовное состояние Лавра Наркисса - но для настоящей духовной борьбы, для войны с апокалиптически явившимися Чёрными Всадниками, бесполезное.

"- [...] Вот, значит, и вы, а беда-то рядом ходит.

-Это вы о чём? - осведомился Фродо.

-Да об этих чёрных, - объяснил хозяин, понизив голос. - Они ведь спрашивали Торбинса, и хоббитом буду, если подобру спрашивали. В понедельник заезжали - собаки скулят и воют, гуси галдят и гогочут - жуть какая-то, честное слово! Двое сунулись в дверь и сопят: подавай им Торбинса! У Ноба аж волосы дыбом. Я-то их кой-как спровадил: езжайте, мол, дальше, там вам и Торбинс, и что хотите. А они уехать-то уехали, но спрашивали вас, слышно, до самого Арчета. Этот, как его, из Следопытов, ну Бродяжник-то, - он тоже всё про вас спрашивал и прямо рвался сюда: ни вам поужинать, ни отдохнуть!" (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

"-Ну, вам, как говорится, виднее, - пожал плечами господин Наркисс, окинув Бродяжника подозрительным взглядом. - Только я бы на вашем месте со Следопытами из Глухоманья, знаете, не связывался. [Так стандартное христианство относится ко всей остальной магии кроме магии храмовых служб: не связывается. Мистику храмовых служб тоже магией предпочитают не называть, не знаю, чем слово провинилось.]

-А с кем прикажешь ему связываться? - сквозь зубы процедил Бродяжник. - С жирным кабатчиком, который и своё-то имя еле помнит, даром что его день напролёт окликают? [Намёк на письмо Фродо от Гэндальфа, которое Наркисс забыл отправить.] Они ведь не могут навечно запереться у тебя в "Пони", а домой им путь заказан. Им надо ехать или идти - дальше, очень далеко. Или, может, ты сам с ними пойдёшь, отобьёшься от Чёрных Всадников?" (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

"-Я-то? Чтоб я из Пригорья? Да ни за какие деньги! - до смерти перепугался Толстяк, будто ему и правда это предложили. - Ну, а если вам, господин Накручинс, и в самом деле переждать у меня? Какая спешка? Что вообще за катавасия с этими чёрными страхолюдами? Откуда они взялись?

-Они из Мордора, Лавр. Понимаешь? Из Мордора, - вполголоса вымолвил Бродяжник.

-Ох ты, спаси и сохрани! - побледнел от страха Лавр Наркисс. - Давно у нас в Пригорье хуже ничего не слыхали!

-Услышите ещё, - сказал Фродо. - Ну а помочь-то вы мне всё-таки согласны?

-Да как же не помочь, помогу, - шепотливой скороговоркой заверил господин Наркисс. - Хоть и не знаю, что толку от меня и таких, как я, против... против... - Он запнулся.

-Против Тьмы с Востока, - твёрдо выговорил Бродяжник. - Толку немного, Лавр, но уж какой ни на есть. Ты, например, можешь бесстрашно оставить у себя на ночь господина Накручинса - и не припоминать его настоящее имя". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Хочется ещё процитировать об интуитивном выборе Фродо довериться Бродяжнику (письмо Гэндальфа, которое Наркисс забыл отправить, Фродо прочитал, и там, кроме всего прочего, Гэндальф упоминает Бродяжника и называет его своим другом - хоть и с оговоркой, опять обращённой к интуиции мистика, здравый смысл которого всё-таки не сможет проверить наверняка, тот ли это Бродяжник: "когда встретите Бродяжника, будьте осторожны - мало ли кто может так назваться"). Итак, Фродо доверяет Бродяжнику интуитивно:

"-Я так и знал, что ты друг, ещё до письма, - сказал он [Фродо]. - Ну, может, и не знал точно, а всё же надеялся. Ты нынче вечером нагнал на меня страху, и не один раз - но это не тот, не ледяной страх". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

*
Напросившись всё-таки в провожатые, Бродяжник сразу излагает план предстоящего путешествия, и основной пункт этого плана - посещение горы Заверть. Гора Заверть, думаю, должна быть какой-то вехой, каким-то промежуточным психическим состоянием на пути из состояния "Пригорье" в состояние "Раздол". Никто не знает, какими "тропами" поведёт путешественников по Глухоманью Бродяжник, но гора Заверть как промежуточный пункт общеизвестна - именно на этой горе должен ждать путешественников Гэндальф, если объявится; именно на этой горе путешественников найдут позже Чёрные Всадники.

"-Ну что же, - сказал Бродяжник, - значит, с Сэмова позволения, дело решённое: Бродяжник ваш провожатый. Завтра, кстати, нам предстоит нелёгкий путь. Даже если мы без помехи выберемся из Пригорья, всё равно вряд ли уйдём незаметно. Постараемся хотя бы, чтобы нас потеряли из виду: есть отсюда одна-другая неведомая тропка. А собьём погоню - тогда на Заверть.

-На Заверть? - недоверчиво спросил Сэм. - На какую ещё Заверть?

-Гора такая. к северу от Тракта, на полпути к Раздолу. Оттуда всё видно - вот и оглядимся. Если Гэндальф пойдёт за нами следом, он явится туда же". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

 "На пятый день они оставили за собой топкую трясину и заросли камыша. Начался едва заметный, но долгий и утомительный подъём. С востока подступали крутые безлесные холмы. Правый, самый высокий и каменистый вздымался поодаль от прочих: круча с притупленной вершиной.

-Это Заверть, - сказал Бродяжник. - Древняя дорога - мы её обошли слева - тянется у подножия горы. Завтра к полудню доберёмся до неё, а там и на вершину подымемся. Да, вершины нам не миновать.

-Ты о чём? - спросил Фродо.

-Я о том, что путь наш выверен, никуда не денешься... Только вот неизвестно, что нас ждёт. С горы, однако, хорошо виден Тракт.

-Ты же ведь ожидал найти там Гэндальфа?

-Ожидал, но теперь на это надежды мало. Если он даже пойдёт этим путём, то, может статься, в обход Пригорья и про нас не узнает. В одно и то же время мы туда вряд ли попадём, а не попадём - разминёмся: ни ему нас, ни нам его ждать нельзя. Если Всадники не засекли нас в лесу, то обязательно пойдут к Заверти: оттуда всё-всё видно. И сейчас вот мы стоим, а нас видит разное зверьё и птицы..." (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

 *
Вернувшись чуть назад, я должна сказать, что сцена с кражей в Пригорье пони путешественников не вполне даётся мне в смысле толкования её символики - что-то в символическом смысле этой сцены от меня ускользает. Попробую всё-таки истолковать, тем более на тот факт, что символика в происшествии какая-то есть, указывает нам следующее обстоятельств: сцена Толкиеном далее в тексте продублирована. Когда Арагорн, Леголас и Гимли в погоне за орками доберутся до леса Фангорн, и у них тоже лошади пропадут.

Мне почему-то кажется, что сцену мне трудно толковать потому, что я не вполне проникла в толкиеновскую символику коня и всадника. Я полагаю, возможно не полно понимая предмет, что, во-первых, конь это плоть мистика, а всадник, едущий на коне и конём управляющий - дух мистика. Кроме того, я пришла к выводу, что конь может символизировать образ из легенд, фольклора, из любого набора архетипов, прежде бывшщих характеров; этот образ мистик примеривает к себе, и уже живёт и действует от имени этого примеренного им на себя образа. Допустим, был мощный духовный воин, знающий мистик, потом он умер; а его образ остался в некоей "копилке архетипов" в Информационном Пространстве, в Астрале, в Ноосфере. Ныне живущий мистик может начать жить и действовать от имени того бывшего, теперь покойного, мощного духовного воина, выбрав этого прежде жившего воина своеобразным своим "охранителем". Если ныне живущий мистик хорошо вживётся в характер, рисунок личности этого жившего прежде духовного воина, часть мистических навыков "охранителя" будет дарована "охраняемому". Положим - не обязательно ведь выбирать из списка архетипов образы реально живших людей - положим, я решила взять себе в "охранители" толкиеновского Гэндальфа. Я буду размышлять об этом образе, проникать в его символику, и наконец часть мистических навыков Гэндальфа окажется моей в качестве "бонуса". Чтобы дотянуть до психологической стабильности образа, остальную недостающую часть мистических навыков и духовной силы я должна буду вложить в мой новый образ лично от себя. Соответственно, я должна выбирать себе образ-архетип такой духовной силы и таких мистических навыков, которая окажется мне "по зубам": половину духовной силы и мистических навыков моего предполагаемого нового образа я ещё до того, как примерю на себя образ, далжна иметь в своём распоряжении. В Ристании, о чём ещё пойдёт разговор далее, население специализируется на том, что выращивает коней и за конями ухаживает. (Ристания в этом смысле символ некоей мощной мистики - храмовой христианской или внехрамовой неизвестно какой, я с трудом различаю.) "Следуй своим путём, а я - я дам тебе лошадей", - такую помощь оказывает арагорну и спутникам Арагорна военачальник Ристании Эомер.

Вот, в частности, из какой цитаты я развела свои рассуждения о бывших, ныне покойных духовных воинов, образы которых последующие мистики примеривают на себя:

"Арагорну подвели большого мышастого коня; он вскочил в седло.

-Хазуфел имя ему, - сказал Эомер. - Лёгкой погони, и да поможет тебе прежний, мёртвый его седок, Гарульф!" (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Трактир Лавра Наркисса, я думаю, с символмческим значением называется "Гарцующий пони": на настоящего коня Наркисс и его сородичи-пригоряне вряд ли взгромоздятся, что бы ни понимать тут под конём. Если понимать под конём образ "охранителя", то этих "охранителей" пригоряне должны будут выбирать не особенно сильных - исходя из того, что "охранитель" даёт "охраняемому" только половину духовной силы и мистических навыков, которые составят полный образ, а другую половину "охраняемый" добавляет до полного образа от себя. Если понимать под конём плоть мистика, то пригоряне не настолько хорошо подчиняют свою плоть своему дузу, чтобы сравнить это со всадником на коне - разве что со всадником на пони. Вот, например, в каком идеальном подчинении всаднику, родстве со всадником находятся кони Арагорна и его дружины (Арагорн и его люди спускаются со своими конями в прОклятую призрачную местность, что поднять призраков на войну с Врагом): 

"-За этими Вратами, - сказал Гальбарад, - таится моя смерть. Я пойду ей навсречу, но кони туда не пойдут.

-Мы должны пройти, значит, пройдут и кони, - отвечал Арагорн. - За Вратами мертвенная тьма, а за нею - дальняя дорога, и каждый час промедленья приближает торжество Сакрона. Вперёд!

И Арагорн пошёл первым; вдохновлённые его могучей волей, следовали за ним дунаданцы, а кони их так любили своих хозяев, что не убоялись даже замогильного ужаса, ибо надёжны были сердца людей, которые их вели". (Дж.Р.Р.Толеиен "Властелин Колец")

 Укажем на определение пони в названии трактира Лавра Наркисса: "гарцующий": "Гарцующий пони". Эти храмовые суетливые кумушки и прочие среднестатистические прихожане не обладают настоящей духовной силой - но, на своём уровне, причастны к Учению, и "пони" своих дрессируют, чтобы эти "пони" гарцевали.

Итак - от меня ускользает смысл происшествия с кражей пони путешественников в трактире Лавра Наркисса - и я могу только допустить, что пони здесь означает плоть мистика. Кроме нападений непосредственно на психику, непосредственно на духовную составляющую нашего предполагаемого мистика (встреча Мерри с Чёрными Всадниками), Враг нападает тоже и на плоть. Духовность цела, но плоть отказывается слушаться: "пони" украдены.

Далее, думаю, уже идёт речь о "пони" как о примеряемом на себя мистиком образе - в диалоге с фродо с Лавром Наркиссом о том, как бы это купть в Пригорье хотя бы одного пони:

"-А чем бы делу помочь, господин Наркисс? - спросил Фродо. - Нельзя ли где-нибудь раздобыть пару пони - ну, пусть одного - для поклажи? Я понимаю, нанять вряд ли... А если купить? - В уме он опасливо пересчитал все их деньги.

-Сомневаюсь, - уныло сказал трактирщик. - Все пригорянские пони - два или три - были у меня в стойлах. [И всех украли.] Лошадей у нас в Пригорье раз-два и обчёлся, а какие есть - те не на продажу". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Простые пригоряне (храмовые прихожане) не особенно жалуют магию (хотя вот Лавр Наркисс, например, водит дружбу с магом Гэндальфом) - а от использования в своём духовном росте образа "охранителя" уже магией попахивает. Кто к магии отношение имеет, те не особо об этом распространяются: "Лошадей у нас в Пригорье раз-два и обчёлся, а какие есть - те не на продажу". Впрочем, есть кустарное христианское обыкновение не выстраивать между духом и плотью особую родственную связь, когда плоть подчиняется духу добровольно, узнавая законного своего хозяина - а "умерщвлять плоть". Есть и расхожий образ-архетип, который в качестве "охранителя" кустарные христиане всё-таки используют: безответный персонаж, покорно и смиренно переносящий плотские тяготы.

Этого несчастного единственного "пони" покупают у Бита Осинника, по виду сущего орка. Этот Бит Осинник, как младший со старшими, водит знакомство с Чёрными Всадниками (Чёрные Всадники довели в своей мистике "умерщвление плоти" и вообще всего природного - до маразма и идеала.) Вот что скажет о Бите Осиннике Арагорн:

"-Осинник высмотрит, конечно, где мы свернули с дороги, - сказал он, - однако за нами не пойдёт, просто подскажет кое-кому. Он тут неплохо знает все тропы, хоть и хуже меня". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Вот в каком состоянии этот несчастный пони Осинника и вот как рассуждают путешественники о том, не опасно ли брать у Осинника что бы то ни было хотя бы и пони:

"-Кожа да кости, - сказал Боб, - этому пони давно на живодёрню пора, а Осинник за него, будьте уверены, запросит втрое - учуял, скалдырник, поживу.

-Осинник? - насторожился Фродо. - Может, здесь какой-нибудь подвох? Может, этот пони убежит к нему назад со всей нашей поклажей или через него нас выследят - мало ли?

-Может быть, может быть, - сказал Бродяжник. - Хотя нет, едва ли. Не вернётся к Осиннику никакое животное, единожды от него улизнувши. Наверное, он просто решил на прощанье урвать лишний клок - пони этот, я уверен, при последнем издыхании. Что ж, выбора у нас нет. Сколько он за него хочет?

Бит Осинник запросил двенадцать серебряков - в самом деле, втрое против здешней цены на крепкого пони. Купленная скотинка была костлявая, заморенная, забитая, но подыхать пока не собиралась". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")
   
*
Кроме всего сказанного, у меня с этим отрывком текста - о похоже через Глухоманье - связано ещё одно, совсем, может быть, притянутое за уши соображение. На горе Заверть путешественники находят знак, оставленный для них Гэндальфом (они сомневаются, точно ли это знак от Гэндальфа - но позже в тексте прояснится, что, точно, именно от него):

"Вдруг он [Арагорн] резко нагнулся, разглядывая верхний камень в груде закопчённых булыжников, плоский и белый, не тронутый огнём. Потом поднял его и повертел в пальцах.

-Ну-ка, посмотри, - предложил он Фродо. - Что это, по-твоему?

На исподе камня Фродо заметил несколько глубоких царапин.

-четыре палочки и две точки, - сказал он.

-Не совсем так, - улыбнулся Бродяжник. - Отдельный знак слева похож на руническое "Г". Может быть, это весть от Гэндальфа: царапины свежие. Однако же необязательно, ибо Следопыты тоже пишут рунами и нередко бывают в этих местах.

-Ну а если от Гэндальфа, то что это значит? - спросил Мерри.

"Г" - три, - ответил Бродяжник. - "Третьего октября здесь был Гэндальф" - три дня назад, значит. И ещё это значит, что писал он второпях, застигнутый опасностью: написать длиннее и яснее не успел. Тогда дела наши плоховаты.

-Пусть так, а хорошо бы, это всё-таки был он, - сказал Фродо. - Насколько спокойнее - знать, что он где-то рядом, впереди или хоть позади.

-Пожалуй, - согласился Бродяжник. - Я-то уверен, что он был здесь и что здесь на него обрушилась какая-то напасть: вон как пламя прошлось по камням. Помнишь, Фродо, те вспышки на востоке? Мы как раз три дня назад их видели. Наверное, его здесь окружили и застали врасплох; неизвестно только, чем это кончилось. Короче, его нет, поэтому нам надо пробираться к Раздолу на свой страх и риск". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Может, говорю, это совсем притянуто за уши, но какие-то масоны когда-то тоже подписывались знаком "Г". Может быть, это было связано с соображением, что одно из имён Бога - Великий Геометр. А Великий Геометр Бог потому (опять только допускаю, не зная материала), что в древних культурах и мистических системах сосчитать, измерить нечто - означало это присвоить, приобрести на посчитанным и измеренным магическую власть. Когда в Ветхом Завете Царь Давид провёл перепись населения (а ему указывали мудрецы, что эта его затея богопротивна), Бог в качестве кары наслал на иудеев чудовищную болезнь. Так вот, а Бог, конечно, имеет абсолютную власть над миром, "Бог измерил мир".

Если допустить, что образ Гэндальфа как-то связан с масонами, из этого допущения выстраивается довольно стройная теория. Гэндальф участвует в Совете Светлых Сил, хранящем спокойствие на материке и воюющем на материке с Тьмой. Читатели, которые, не удовлетворившись "Хоббитом" и "Властелином Колец", возьмутся за Сильмариллион, выяснят, что маги, Гэндальф в том числе, пришли на материк из благословенной страны богов и что они не люди, а особые бессмертные духи, именуемые майяр, майя. Саурон Чёрный, в образе которого сконцентрирована Тьма в Средиземье, тоже майяр. Раньше Совета Светлых Сил оказался на материке именно он. Светлые силы озаботились развёрнутой Сауроном на материке бурной деятельностью, и послали на материк мистиков "его веса", таких же майяр, как он, Гэндальфа в том числе. Таким образом, если майяр - это масоны, то мы имеем Саурона Чёрного с его всевидящим Оком, Масона, а против него борется, например, масон Гэндальф, входящий в Совет.

Кроме того, здесь любопытное, близкое мне соображение: пусть будет близка опасность, если это означает и близость Гэндальфа. Если я, предположим, масонка, в чём я далеко не уверена... Ну, я адепт, общающийся с некими другими адептами, как ныне живущими на земле, так и чисто духовными. Можно предположить, что меня, по этому случаю, можно назвать масонкой. Состоящей в масонской организации (хотя это вряд ли: мне так кажется, организаций этих духовных много, и, по моим ощущениям, я со многими такими организациями общаюсь, не состоя при этом ни в одной из них). Так вот, для простоты картины, предположим, что я масонка и состою в масонской организации. Тогда Гэндальф - моё масонское начальство, ныне живущее и\или нематериальные духи. В разумной организации, в которой я хотела бы состоять, моим начальством всё были бы маги сильнее меня. Они, эти маги, работают с Силой. Сила всегда проходит через них, Сила распространяется вокруг них. Соприкоснуться с Силой, которой тебе пока не дано - счастье, восторг. Ради того, чтобы соприкасаться с Силой, можно подвергать себя трудностям и опасностям. Естественно надо им себя подвергать, чтобы быть рядом с Гэндальфом: там, где хорошо и спокойно, Гэндальфу делать нечего.

 * 
На Заверти, перед встречей с Чёрными Всадниками, Арагорн, чтобы разогнать мрак, поёт путешественникам перевод эльфийского сказания о Берене и Лучиэни.

"-На самом-то деле, - заметил он, - это вовсе не рассказ, а песнь: такие песенные сказания у эльфов называются "энн-сэннат". На нашем всеобщем языке они не звучат - вы слышали дальнее, неверное эхо. [...] Там он [Берен] увидел и услышал Лучиэнь: она танцевала и пела на поляне возле чародейной реки Эсгальдуин; и назвал её Тинувиэль, что значит на былом языке "соловей". Много невзгод постигло их затем; надолго они расстались. Тинувиэль вызволила его из холодных застенков Саурона, и вместе они радостно встретили страшные испытания, а пройдя их, низвергли с трона самого Врага и сорвали с него железный венец с тремя Сильмариллами, ярчайшими из всех алмазов, и один из них стал свадебным выкупом Лучиэни, поднесённым её отцу Тинголу". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

В том варианте "Стльмариллиона", который читала я, Берен и Лучиэнь добыли из чёрного короны Моргота только один алмаз. Лучиэнь усыпила Моргота колдовской песней, и, пока Моргот спал, эти двое вынули один из Сильмариллов из чёрной короны. Хотели вынуть и два других, но тут Моргот начал шевелиться, и они сбежали.

Мне мерещится в этом сюжете такая символика, что либо прототип Берена, либо прототип Лучиэнь были адептами Тьмы. Либо Берен, Либо Лучиэнь были тем самым ярчайшим алмазом, Сильмариллом, сиявшем в проклятой чёрной короне.

Берен, воин невиданной храбрости, смертный невиданного дерзновения, ярчайший алмаз в чёрной короне. Лучиэнь, более сильная магически, сушество из иного, духовного, пронизанного Силой мира влюбилась в Берена, и, усыпив его основное Я, предавшееся Врагу, вытащила из-под власти Врага все те его чувства, качества, стороны личности, которые успела вытащить.

Лучиэнь, создание из иного, магического, духовного мира, обладавшая дивным художественным даром, ярчайший алмаз в короне Врага. Далее в тексте мы увидим описание мордорских произведений искусства... Не буду искать сейчас цитату, но превосходно выполненные мордорские скульптуры были издевательством над тем, что было изваяно, от них веяло жутью, вывернутым наизнанку, с вывалившимися, простите, кишками бытием. Прекрасная, филигранная работа скульптора. В магии - сила, мощная, тоже наизнанку вывороченная, мертвящая. Но: мощная сила, но: потрясающее искусство скульптора. Берен, не владевший магией, но храбрый и дерзновенный, мощью своего дерзновения, духа заворожил Лучиэнь, и вынул её Я из чёрной короны Врага, пока она была заворожена.

Может быть, они своею взаимной любовью вынули из чёрной короны друг друга.

Может быть, не зря именно эта история рассказана Арагорном ожидающим Чёрных Всадников путешественникам.

"Однако же случилось так, что Берен не устоял перед Волколаком, ринувшимся на него из ворот Ангбэнда, и умер на руках у Тинувиэль. Но она избрала смертную участь, чтобы последовать за ним по ту сторону смерти; и если верить песенным сказаниям, то они встретились там, за Нездешними Морями, и, взявшись за руки, побрели по тамошним луговинам". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Сложно сказать, но, может быть, на эту мою теорию о вынутом - начерно - из короны Врага только одном алмазе из трёх работает и обещание Бродяжника "немного подлечить" раненного на Заверти Фродо (Сэм, думается, здесь - всё ещё здравый смысл нашего предполагаемого мистика, а сам фродо - основное Я мистика, с его "лунной", интуитивной составляющей):

"-Огонь чтоб так и пылал, и держите его в тепле! - распорядился он [Арагорн], отошёл от костра и подозвал Сэма. - Теперь, кажется, кое-что ясно, - сказал он вполголоса. - враги напали вроде бы впятером: не все, должно быть, собрались, и отпора не ожидали. Отошли они, боюсь, недалеко и назавтра к ночи снова явятся. Им некуда спешить - по их расчётам, дело почти что сделано. Кольцо далеко не уйдёт. Да, Сэм, они так понимают, что хозяин твой случайно задержался на пороге смерти, и чем дальше - больше им подвластен. Похоже на то - а впрочем, ещё посмотрим!

Сэм беспомощно расплакался.

-Это ты брось! - сказал ему Бродяжник. - И уж изволь положиться на меня. Ваш фродо куда покрепче оказался, чем я думал; правда, Гэндальф на то и намекал. Его чудом не убили, и теперь ему главное дело - держаться, а он продержится - вот этого-то они и не понимают. А я постараюсь его немножко подлечить. Грейте его и стерегите; если что - кричите во всю мочь и палите всё вокруг; я ненадолго.

С этими словами он снова исчез во тьме". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

"Бродяжник снова нагнулся и поднял длинный и тонкий кинжал. холодно блеснувший в рассветной мгле. Конец зазубренного жестокого клинка был обломан, и кинжал на глазах истаял тонким дымом - лишь рукоять уцелела.

-Плохи наши дела! - заметил он. - Нынче почитай что и некому врачевать такие страшные раны. Сделаю, конечно, что смогу, но могу я немного". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Замечательно, что вообще всё нападение на Заверти связано с луной, то есть с чувственной, интуитивной областью, областью Инь. В следующей цитате героем выступает Мерри - Мерри Брендизайк - Брендизайки балуются, как мы помним, с магией и психологией (плавают по реке в отличие от норгородских хоббитов - вода - ещё один символ Инь; ходят в Вековечный Лес):

"-Смотри-ка! - сказал Мерри. - Луна встаёт; должно быть, уже поздно.

Все подняли глаза - и все увидели близ вершины горы чёрный комочек, явственный в лунном свете. Это, наверно. луна обозначила большой камень или выступ скалы". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

"Потом уж Сэм рассказал, как, откуда ни возьмись, надвинулись страшные тени, и фродо вдруг исчез, а его, Сэма, сшибло с ног. Он слышал голос хозяина - то ли из дальней-предальней дали, то ли вообще из-под земли, и голос этот выкрикивал что-то совсем непонятное". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

*
Далее опять не знаю, притянуто ли за уши моё рассуждение: для того, чтобы начать буйно бесноваться, мистику с повреждённой интуитивно-чувственной частью психики надо сначала избежать опасности спятить с ума по-тихому, медленно и безвольно распасться как личность. Фродо по пути к Раздолу (Раздол - особое психическое состояние, подконтрольное мощным дружественным охраняющим магическим силам - силы сами находятся в этом психическом состоянии, и всякий, достигающий такого состояния, оказывается своеобразным манером "на территории", подконтрольной дружественным силам); так вот Фродо на пути к Раздолу предстоит преодолеть две реки. Возможно, первая река, которую надо преодолеть - это опасность по-тихому распасться как личность; вторая же река, так и наименованная Бесноватая, может означать опасность погрузиться в шизофренически агрессивное состояние всех мобилизованных для противостояния личностному распаду эмоций и сторон личности. Когда мистик начинает бесноваться или стоит на грани беснования, его присутствие и ненормальное состояние психики уже внятно в Раздоле; Раздол уже высылает ему навстречу поддержку, начинает за него драться. Впрочем, с моим предположением о том, что мистику, для начала, надо не закончиться по-тихому, спорит название первой реки: Буйная.

"-А другая какая река виднеется?

-Да там-то уж Бесноватая, Бруинен, там и до Раздола рукой подать, - отозвался Бродяжник. - Но оттуда до Последнего Моста ещё идти и идти, Тракт хорошие петли выделывает. Как мы брод перейдём, этого я ещё не придумал. На первый случай хватит с нас и одной реки. Нам и то повезёт, если Последний Мост покамест свободен". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")   

Фродо оказывается не прост: он способен ехать на коне Всеславура (примерить на себя образ Всеславура, чувствовать и действовать от имени этого образа). Эту способность сообщает Фродо пришедшее ему, в его состоянии, соображение, что друзей он в их противостоянии с Чёрными Всадниками бросать отказывается. "Вам придётся рискнуть и выдержать страх открытого пути", говорит всеславур путешественникам - прежде всего, понятное дело, Фродо. Возможно, нашему предполагаемому мистику придётся рискнуть и начать "нагнетать обстановку", пробуждая, в ответ на опасность распасться как личность по-тихому, всю свою агрессию; риск тут в том, что можно рехнуться и начать бесноваться.

"Даже у нас в Раздоле мало кому по силам противостоять Девятерым лицом к лицу, но Элронд всё-таки набрал и отправил нарочных на север, на запад и на юг: ведь вы, уходя от погони, могли заплутаться в глуши. Мне выпало наблюдать за Трактом; семь суток назал я достиг Моста Митейтиля и оставил вам знак - берилл. За Мостом таились трое прислужников Саурона; они отступили передо мной и умчались на запад. Я ехал по их следам и встретил ещё двоих: те свернули на юг. Тогда я стал искать ваш след, нашёл его два дня назад и снова проехал Мост, а сегодня приметил, где вы спустились с гор. Однако будет, остальное потом. Вам придётся рискнуть и выдержать страх открытого пути - вечером и ночью. За нами пятеро; когда они нападут на ваш след, примчатся быстрее ветра. Где прочие, не знаю - должно быть, стерегут Брод. Об этом пока лучше не думать.

Тем временем вечерние тени сгустились, и Фродо сковала неодолимая усталость. Ещё на раннем закате перед глазами его задёрнулась тёмная пелена; теперь и лица друзей были почти не видны. Боль впивалась ледяной хваткой и не отпускала. Покачнувшись, он припал к плечу Сэма.

-Хозяин мой ранен, ему плохо, - сердито сказал Сэм. - Он ехать не сможет, если не отдохнёт.

[...]

-Поедешь на моём коне, - сказал Всеславур. - Стремена я подтяну к черпаку: устроишься поудобнее. И не бойся ничего - с коня не упадёшь, раз я ему скажу, чтоб ты не падал. Скачет он ровно и легко; а если что случится, он тебя вынесет, будь уверен - даже вражеские чёрные скакуны ему не соперники.

-Никуда он меня не вынесет! - воспротивился Фродо. -Что же, я спрячусь в Раздоле или где там у эльфов, а друзья - пропадай? Нет уж!

-Не пропадут без тебя твои друзья, - улыбнулся Всеславур. - Погоня за тобой, а не за ними. Ты и твоя ноша, Фродо, - вот наша главная опасность". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

 Далее моя догадка, что "страх открытого пути", который предстоит выдержать Фродо, это полная мобилизация всей агрессии личности, уничтожающае намерение этой личности тихо сдохнуть, подтверждается. В Раздоле Гэндальф признаётся Фродо, что он, Гэндальф, "немного подогрел" гнев возмутившейся присутствием Чёрных всадников эльфийской, отмечающей границу Раздола, реки.

"Тогда главарь [Чёрных Всадников], бывший уже посреди Переправы, привстал в стременах, грозно поднял руку - и Фродо онемел. Язык его прилип к гортани, сердце замерло, меч переломился и выпал из дрожащей руки. Эльфийский конь с хапом встал на дыбы - казалось, первый Всадник вот-вот достигнет другого берега.

Но раздался оглушительный рёв и грохот: гул яростного потока, влекущего груды валунов. Фродо смутно увидел, как вся река поднялась и вздыбилась конницей бушующих волн - ему почудились среди воды белые всадники, белые кони, пышные гривы. Водяная громада обрушилась на троих Чёрных и мигом сшибла их, бешено пенясь над водяной гробницей. Остальные шестеро прянули назад.

[...] Падая с коня, Фродо подумал, что ему суждено сгинуть в грохочущем разливе вместе со своими врагами. И лишился чувств". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

"-А чем Всадники прогневили реку?

-Они исконные враги эльфов, а Элронд - владыка здешнего края. Когда враги подступают к Раздолу, река, по велению Элронда, разливается, и всё живое гибнет в волнах. Как только Предводитель Призраков Кольца спустился к воде, река разлилась. Ну и, если так можно выразиться, я немного подогрел её гнев - не знаю уж, сумел ли ты заметить или нет, что первые, самые свирепые, валы вспенивались могучими белыми всадниками, а за конницей, подгоняемые ревущими волнами, катились огромные серые валуны. Когда я увидел силу разлива, мне показалось, что мы переусердствовали и не сможем обуздать водяное воинство, но всё обошлось: вас река не тронула". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Далее нам предстоит глава о Совете у Элронда, которую, в свете нагих прежних допущений, можно, думаю, трактовать в том числе и так, что это наш предполагаемый мистик собирает на совет все стороны своей личности, все эмоции, чуть было совсем не позабыв про Сэма - свой здравый смысл - который на Совет приглашён не был и пролез на этот Совет тайно.

13. Совет у Элронда

"Вскоре в Замке прозвенел колокол.

- Элронд созывает участников Совета, - подымаясь со скамьи, проговорил Гэндальф. - Вы оба приглашены, и Бильбо и Фродо. [Это соображение - "Вы оба приглашены, и Бильбо и Фродо" - может предложить нам бболее широкий психологический разбор Совета у Элронда. Элронд, Духовный Учитель, приглашает на Совет различных гостей, например, как Бильбо, так и Фродо. Думается, каждого приглашённого гостя можно разобрать с той точки зрения, что этот конкретный гость символизирует собой нашего предполагаемого мистика. В каждом из этих случаев Духовный Учитель приглашает нашего мистика созвать под покровительством Духовного Учителя на Совет свои мысли, чувства, стороны личности. Может быть. такого же рода приглашение, адресованное самим Толкиеном каждому читателю: задуматься над текстом, и созвать по такому случаю все свои побуждения и стороны личности на этот своеобразный Совет. Моё прочтение текста Толкиена, конечно, абсолютно неполное. Во-первых, Толкиен просто гораздо образованнее меня, и мне не дано угнаться за всеми его смыслами и аллюзиями. Во-вторых, Толкиен пригласил меня созвать Совет, прочитав его книгу, я прочитала и созвала. Естественно, я применяю его книгу конкретно на себя, на свою образованность и на свои впечатления от жизни. Другой читатель, созвав предлагающийся Совет, прочтёт ту же книгу совсем по-другому.] Опаздывать здесь не принято, пойдёмте.

Маг зашагал по дорожке к дому. Бильбо и фродо двинулись за ним, а забытый и немного обиженный Сэм, что-то бормоча, поплёлся следом". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Этот Совет напоминает мне также толкование начала первой главы Книги Бытия. О сотворении, поэтапно, мира, и, наконец, человека. Вот первая фраза из Книги Бытия: "В начале сотворил Бог небо и землю." (Быт. 1;1) Так и будет продолжаться со всеми последующими фразами: "Сотворил Бог то", "Сотворил Бог это", Бог всегда в единственном числе. Это правило будет нарушено только один раз: в сообщении о сотворении Богом человека: "И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему [и] по подобию Нашему" (Быт. 1;26) Это нововведение в тексте толкуют там, что прежде сотворения человека Бог задумался и рассуждал внутри себя, призвав на общий совет все Три Лица Троицы. Человека Бог творил свободным, притом являющимся промежуточным звеном в иерархии: сверху Бог, Богу подчиняется человек, человеку подчиняется земля. Если человек в своём свободном выборе согрешит непоправимо (что в Книге Бытия и случилось), он непоправимо извратит не только себя, но и весь подчинённый ему плотский мир. Пишут даже, что Бог, творя человека, определённо знал, что однажды человек согрешит. Человек ведь раз за разом будет выбирать свободно - и однажды, конечно, выберет неправильно. Раз Бог определённо знал, что человек согрешит, то определённо знал Бог и о своих будущих страданиях на кресте. Потому и совещался Бог сам в себе прежде, чем создать человека.

"Подымаясь по лестнице, Фродо оглянулся. Солнечное утро разгоралось в день, под берегом мирно шумела река, небо звенело птичьими трелями, и Фродо показалось, что его злоключения, так же как разговоры о грозной туче, встающей над миром, приснились ему - слишком спокойным, ясным и ласковым было это осеннее утро; но. переступив порог Зала совещаний, хоббит обнаружил, что лица гостей, которых Элронд пригласил на Совет, были необычайно тревожными и сумрачными". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

 Тревожныее и сумрачные лица гостей мы могли бы здесь прочитать как взбаламученные недавними приключениями чувства нашего предполагаемого мистика. Вспомним тут, как материальная природа отзывается на близость Чёрных Всадников:
"[...] собаки скулят и воют, гуси галдят и гогочут - жуть какая-то". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Далее читателю, в свете всех этих бесконечных битв и различения духов, к которым каждый читатель хоть как-то, да причастен - возможно, читателю на Совете Элронда предлагается "выбрать себе коня": тот образ и ту сюжетную линию, с которой станет читатель себя ассоциировать. Возможно, особо это относится к тем читателям, которые в большей или меньшей степени являются "Хранителями Кольца", т.е. испытывают некие связанные с религией, мистикой состояния и впечатления. Думается, такие читатели станут читать текст "Властелина Колец" не один раз. Читая текст в первый раз, всякий читатель, конечно, ассоциирует себя прежде всего с Фродо. Сообразно с лично своими собственными впечатлениями и лично своими собственными состояниями жизни всякий читающий текст "Хранитель Кольца" проходит вместе с Фродо весь сюжет и, будем надеяться, вместе с Фродо побеждает. После этой-то победы и начинается настоящий серьёзный разговор на Совете у Элронда. После этой победы, такой частной и мало значащей сравнительно с происходящим во всём мире, оказывается, что эта победа была победой над Призраками у Заверти и далее в Глухоманье. "Позвольте представить вам хоббита Фродо, племянника Бильбо из дальней Хоббитании. Нелёгким и опасным был его путь, а в Раздол ему пришлось прорываться с боем". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Итак, приглашённому на Совет читателю-"Хранителю Кольца" предлагается выбрать себе образ и предполагаемую общую сюжетную линию дальнейшей своей жизни: 

"Первым Фродо увидел Элронда, потом заметил Всеславура и Глоина, а в углу, хмурясь, сидел Арагорн, и на нём был выцветший походный плащ. Остальных собравшихся Фродо не знал.

[Кстати, почему-то не назван Бильбо, который тоже был на Совете]

[...]

Потом Элронд назвал гостей, которых Фродо видел впервые. В зале сидел сын Глоина, Гимли; эльф Гэлдор из селения Серебристая Гавань, посланный в Раздол Сэрданом Корабелом; эльф Леголас, сын Трандуила, короля эльфов Северного Дихолесья; несколько эльфов - советников Элронда во главе со старшим советником Эрестором. А немного поодаль от остальных сидел высокий темноволосый человек с жёстким взглядом светло-серых глаз на красивом, благородном и мужественном лице [Боромир]". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Разнятся между собою гости, приглашённые Элрондом на Совет. Некоторые из них будут участвовать в дальнейших событиях книги; другие не будут. Например, Гэлдор ограничится тем, что отвезёт вести обратно Сэрдану Корабелу в Серебристую Гавань. Или взять Элронда. Для него битвы и свершения уже позади. Он сделал для Срелиземья что мог, дошёл до самого оплота прежнего Всеобщего Врага, Моргота, вовался в его Чёрную Страну, сражался внутри неё. Стал свидетелем того, как Силдур, добыв в бою Кольцо Всевластья и, вместо того, чтобы бросить Кольцо в расселину тут же в Роковой Горе и там в вулкане оно бы расплавилось, оставил Кольцо себе. Элронд стал свидетелем этого и не смог этому помешать, не смог переубедить Исилдура. Теперь Элронд сражаться в новых войнах больше не собирается, если конечно Враг не придёт непосредственно к границам Раздола, и вся его деятельность во благо Света заключена в том в основном, что он хранит свой Раздол. Хранит Раздол, даёт советы тем, кто приходит к нему за Советом, вот Совет созвал под своей эгидой. У Элронда всё в порядке с его собственной психикой: "собирая на совет" собственные эмоции и стороны личности, Элронд руководит на этом совете, его ближайшие советники слушаются его и помогают ему.

Заявлена здесь также тема "наследника", о которой поговорим подробнее ниже, когда будем сравнивать Бильбо и Фродо, а пока только обозначим тему: на Совет приглашены Леголас, сын Трандуила, Гимли, сын Глоина, ну и, собственно, Фродо, племянник Бильбо.

О Боромире тоже подробнее поговорим ниже.

Арагорн: профессиональный путешественник по состояниям сознания (впрочем, притом гондорский наследник и один из образов, аппелирующий к образу Христа). Подобен Арагорну, как профессиональному путешественнику по состояниям сознания, Всеславур, при встрече с которым отступают прислужники Тьмы, но который ограничивается тем, что исполняет мелкие поручения Элронда и далеко от Раздола не путешествует.   
 
Гэндальф искони взвалил на себя заботы о судьбах Средиземья, и его образ тоже является производной от образа Христа.

*
Далее в тексте мне мерещится ещё один намёк на то, что текст, нами исследуемый - "интерактивный". Каждый "приглашённый на Совет Элронда" (каждый, кому Толкиен предлагает прочитать свой текст), должен прочесть именно ту часть текста и именно те смыслы текста, в которых изложена история его, конкретного данного читателя. Каждый читающий читает по-своему, каждый читающий, можно сказать, "пишет под руководством Толкиена свой собственный текст". Не зря Бильбо пишет по сюжете Книгу - сначала Книгу пишет Бильбо, потом Бильбо передаёт свою Книгу Фродо, чтобы Фродо дописал в ней о своих приключениях; Фродо же, прежде чем отправиться за Моря, из тех же соображений передаст Книгу Сэму.

"Не всё, что обсуждалось на Совете Элронда, надобно пересказывать в нашей истории. Сначала речь шла про Окраинные земли, о которых Фродо ничего не знал, а поэтому рассеянно слушал говоривших; но когда слово предоставили Глоину, хоббиту сразу же стало интересно - ведь с подданными Даина дружил Бильбо". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Далее, мне представилось непосредственно сейчас, когда я это пишу - далее в тексте не первый и не последний намёк на современный Толкиену фашизм.

Я когда-то читала критику на Толкиена. Критик утверждал, что выведенная Толкиеном в произведении Тьма непосредственно и единственно фашизм и символизирует. Я это читала и ощущала присутствующего рядом Толкиена. Призрачно присутствующий рядом Толкиен страшно ругался на подобную критику и, возможно, плевался. Я тогда ещё не умела прочесть текст - например (как один из вариантов прочтения), психологически; но уже и тогда я чувствовала, что текст Толкиена многократно сложнее и глубже политического памфлета, агитки против фашизма.

Тем не менее, определённым образом фашизм (как, впрочем, и, например, не современная Толкиену, но навсегда вписавшая себя в историю инквизиция) - определённым образом фашизм на создание образа Тьмы Толкиена, конечно, вдохновил.

"Оказалось, что гномы Подгорного Царства давно уже ощущают смутную тревогу.

-Много лет назад, - рассказывал Глоин, - нас обуяла тяга к переменам. Всё началось незаметно, исподволь. Некоторые гномы почему-то решили, что нам стало тесно в Одинокой горе, что не худо было бы найти пристанизе попросторней. Пошли разговоры про Морийское царство - или, на языке гномов. Казад-Дум, - созданное трудами наших отцов. Многие утверждали, что настало время вернуться в наши исконные владения". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Казалось бы, с этих соображений и фашизм начинался - Толкиен не мог этого не понимать.

Но тут нас ждёт ловушка. Точнее лично меня, читающего СВОЮ СОБСТВЕННУЮ интерактивную книгу читателя, ждёт ловушка.

Мория, Подгорное Царство гномов Казад-Дум, представляется мне очередной толкиеновской аллегорией человеческого подсознания. Добывающие в Мории драгоценные камни и металлы гномы, соответственно, являются мистиками, врачами, работающими с человеческой психикой, с подсознанием. Тут мне на ум приходит Фрейд, еврей Фрейд со своим психоанализом. С адептами психоанализа как мистико-психологической системы взглядов я в своей жизни сталкивалась не без потерь для себя. Кроме того, я читала "Мою Борьбу" Гитлера (правда, до конца не осилила. Мне так представлялось, это пишет человек, находящийся, на почве любви к своему народу, на грани окончательного не рассуждающего помешательства. Его так переклинило, что говорить с ним и с его последователями о всеобщей любви, братстве народов, мире во всём мире смысла не было. Но у меня такая теория, что по-настоящему эгоистический человек - обязательно человек нравственный. Умственно здоровому человеку естественным образом свойственна нравственность, а эгоист, конечно, должен желать самому себе быть умственно здоровым. Итак, Гитлер эгоист, его эгоизм - эгоизм конкретно взятой нации. Расчудесно! Я люблю эгоистов! Я стала пытаться опровергнуть его, исходя из его собственной системы координат. Его единственная цель - благоденствие его народа, понимание его народом собственной национальной идентичности. При этом он предлагает собрать нацию в стадо, в толпу, а не в народ. Вдолбить каждому человеку четыре-пять легко запоминающихся лозунгов и один узнаваемый символ: свастику. Получится сравнительно однородная толпа, управляемая теми пятью лозунгами, следованием которым заменил для них - прямо скажем, Чёрный Властелин - работу сознания. Но какая ж тут к лешему национальная идентичность? Собственную национальную идентичность, всё разнообразие культурного, мистического, исторического наследия своей нации может понять только человек с рабочим, не сведённым до следования пяти запоминающимся лозунгам сознанием.

Из этих соображений я стала рецензировать в Сети "Мою Борьбу" Гитлера. При этом я, читай выше, не возмущалась гитлеровским "национальным эгоизмом", тем фактом, что своя нация для Гитлера всё, а другие - ничто. Меня принялись сравнивать читатели с каким-то таким фашистом, который хвастался на Нюрнбергском процессе своей человечностью: он-де усовещивал в лагерях не убивать детей на глазах у матерей, а стрелять, сразу в мать и в ребёнка, одной общей пулей - и так экономить патроны. Меня эти комментарии расстроили, я читать и рецензировать Гитлера бросила.)

Так вот, я не знаю, был ли знаком Гитлер с текстами Фрейда. Но если - или если бы - познакомился, то, думаю, сразу бы определил, что Фрейд-то и есть именно конкретно тот самый "проклятый еврей", которого клеймит Гитлер в "Моей Борьбе" - с этой расхожей теорией в толкованиях на Фрейда, что, мол, человеческой психикой полностью управляет физиология, а духовной сферы в человеке нет в принципе (впрочем, сам Гитлер, со своими пятью запоминающимися лозунгами, которыми дОлжно заменить национальное сознание, от этих расхожих толкований на Фрейда недалеко ушёл).

Как всё с Фрейдом на самом деле, мне неизвестно: его произведения я читать не могу вообще, потому что не понимаю в них ни одного абзаца - хоть бы один, ну хотя б для разнообразия.

Но я слышала также такое толкование, что Фрейд признавал в человеческой психике как область физиологии, так и область духовную. Фрейд не Бог и не священник, с духовной областью ему работать, то или это в ней поправляя, было не дано. Более того, вокруг Фрейда нигде не было ни Бога, ни знающего священника. А больные, нуждающиеся в помощи люди с разлаженной психикой были. И Фрейд сказал: я могу им помочь. Я знаю определённые механизмы, которым подчиняется физиология психики. Если такой механизм разлажен, человек заболевает. Я, сказал Фрейд, подкручу здесь гайку, там гайку в механизме ослаблю - и человек снова будет здоров. А Бог Фрейда, да, бесил. "Бог", "Духовность" С Большой Буквы. Этими Духовными Категориями С Больших Букв потому что подменяется информативный врачебный разговор. Человек Духовен (всхлип!) А раз духовен, пусть загибается без помощи, нельзя же дотронуться с гаечным ключом до подсознания столь Высоко Духовного Человека. Фрейда, то есть, в сухом остатке, бесили не Бог и не Духовность - а связанные с тем и с другим розовые сопли.

Гномы у Толкиена, разрабатывая шахты в Мории, некогда накосячили. Они вгрызались в "подсознание" глубже и глубже, пока не дорылись наконец до Багрового Ужаса, Барлога - разрушительного подчинённого Тьме древнего огненного духа (предположительно - допустим тоже и это - до какой-то страшно агрессивной. всё сметающей на своём пути силы, эмоции, скопления эмоций в человеческом подсознании.) (Соображение о том, что разрыли какие-то страшные разрушительные эмоции, относится, впрочем, скорее не к Фрейду, а к Гитлеру. Я знакома, не без потерь для своего здоровья, с последователями Фрейда, и у меня насчёт их учения и Учиталя сформировалась теория. Мне нравится индуистская картина мира, насколько я конечно её восприняла по трывочным сведениям. Есть Мировой Атман, некий Вселенский Дух, громадное скопление Силы. И есть Личный Атман у каждого человека. Личный Атман соприроден Мировому Атману. Далее я рассуждаю. уже отходя от индуизма: у каждого человека есть аура. Она мне представляется зрительно - разумеется, это моё личное дело, как представить, а можно представить и по-другому - так вот она мне представляется зрительно и совсем просто как светящаяся окружающая каждого человека сфера, состоящая из Силы. В этой сфере Сила циркулирует так, как циркулирует кровь в системе кровообращения. Если Сила циркулирует нормально, человек в принципе никогда и ничем не может заболеть - или, во всяком случае, очень многие известные нам болезни обходят этого человека стороной. Нормальную циркуляцию Силы в "кровеносной системе" гарантирует постоянная связь, взаимообмен Силой между Мировым Атманом и Личным Атманом человека. Для того, чтобы эта связь наличествовала, человек должен действовать от лица своего Исходного Я, закопанного, как правило, в подсознании. Имеет смысл, может быть, и путями психоанализа  - рыться в подсознании, чтобы дорыться наконец до своего Исходного Я. Далее, существует также множество вариантов Информационного Пространства. В Информационном Пространстве, в Астрале, скапливаются все эмоции и соображения той или другой группы лиц, той или другой культуры. Фрейд и его последователи рыли, рыли всё глубже в подсознание. Но вместо того, чтобы дорыться в подсознании до Исходного Я человека и-или до связи с Мировым Атманом, они отрыли так в подсознании выход в какую-то информационную помойку. До варианта Информационного Пространства, который вариант оказался наполнен фобиями, комплексами, галлюцинациями. С тех пор у них всё плохо.)   

Когда я читаю нижеприведённое изложенное одним из отряда Хранителей, гномом Гимли, предание гномов о Мории, мне представляется, что оно рассказывает именно о Фрейдовском демарше с покорение человеческого подсознания:

Был свет ещё не пробуждён,
Когда, стряхнув последний сон,
Великий Дарин, первый гном,
Легко шагнул за окоём
Высоких колыбельных скал
И в лунной тьме ему предстал
Неназванною новизной
Новорождённый мир земной.

[Это, конечно, очередная отсылка к Адаму, называвшему в Эдеме вещи по именам. Адам в Книге Бытия - первочеловек, самое начало человеческой истории. Человек, раскапывающий в собственном подсознании своё Исходное Я, в каком-то смысле "ищет внутреннего Адама" - ищет начало и первоисточник своей личности.]

Дарил он землям имена,
И оживала тишина
В названьях рек, равнин и гор.
Болот, ущелий и озёр.
Но вот, как видят вещий сон,
Зеркальное увидел он
И отражённый в бездне вод -
Короной звёздной - небосвод.

На царство [на правление над всеми сторонами собственной личности, над сознанием, подсознанием. Или, вспомним Библию, дух человека должен был царствовать над материей - над материальной составляющей человека, над всем материальным миром. Мне представляется песня "Боже Царя храни" в качестве гимна.который должен звучать для всякого выпускника общего храмового курса дисциплин: "Боже, Царя храни, сильный, державный, царствуй на славу, на славу нам".] первая заря
Венчала юного царя
У вод Зеркального. Но трон
Был в Морию перенесён.
И золочёный Тронный Зал
Огнями вечными сиял -
Ни тьма ночей, ни злая мгла
Сюда проникнуть не могла.

Искристый свет крыла простёр
Под лёгким сводом юных гор,
Чертоги светлые всегда
Звенели музыкой труда -
Не зная страхов и забот,
Трудился даринский народ,
А в копях древних добывал
Алмазы, мрамор и металл.

Дремал в глубинах грозный рок.
Но этого народ не знал -
Ковал оружие он впрок
И песни пел под кровлей скал.

Недвижный мрак крыла простёр
Под грузным сводом древних гор,
И в их тени давным-давно
Зеркальное черным-черно;
Но опрокинут в бездну вод -
Короной звёздной - небосвод,
Как будто ждёт он, словно встарь,
Когда проснётся первый царь.

                Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец"

Вот какой диалог относительно косяка гномов с выпущенным на волю Багровым Ужасом произойдёт в Лориэне (путешественники были уверены, что Гэндальф в Мории погиб):

"-Мы издавна знали. что в недрах Карадраса таится страшный Багровый Враг, - посмотрев на Гимли, сказал Селерберн. - Так, значит, гномы опять его растревожили? Жаль, что я допустил тебя в Лориэн... тебя и всех, кто с тобой пришёл. А Гэндальфа следовало бы назвать безумцем - ибо спуститься в Морию мог только безумец! - но он был Мудрым... и не мне судить, обуяло ли его напоследок безумие.

-Гэндальф Серый, - вмешалась Галадриэль, - никогда не совершал безумных поступков, а тем, кого он вёл через Морию, были неизвестны все его замыслы. И уж во всяком случае, за поступки Гэндальфа можно винить лишь Гэндальфа! А гномы... Скажи, если бы народу Лориэна пришлось покинуть Благословенный Край и спустя много лет кто-нибудь из нас, например Владыка Селерберн Мудрый, смог бы снова побывать в Лориэне, - разве он упустил бы такую возможность?

[...] 

Эльфы и Хранители долго молчали. Наконец Селербэрн заговорил снова:

-Простите меня за резкие слова! Они рождены горечью и тревогой. Мы постараемся вам всем помочь - каждому из вас, - и особенно тому, кто взвалил на себя тягчайшее бремя". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Я думаю, Гитлеру мерещилось. Я думаю, он в своих галлюцинациях действительно видел повсеместно абсолютно античеловеческих евреев. Возможно, он и сам отметилося - допустим, во Фрейдовской - Информационной помойке, в которой и словил свои глюки.

Более того, возможно, совершенно античеловеческие евреи действительно были. Не в таком конечно количестве, как это примерещилось Гитлеру; кроме того, исходя из здравого смысла, я подозреваю, что не все они были евреями.

Итак, потерявшие человеческий облик и грань между добром и злом разнонациональные персонажи действительно присутствовали. Но вспомним, из каких соображений Гитлер начал свою деятельность - приведём ещё раз эту цитату из Толкиена, имеющую, думается мне, отношение к деятельности Гитлера:

"-Много лет назад, - рассказывал Глоин, - нас обуяла тяга к переменам. Всё началось незаметно, исподволь. Некоторые гномы почему-то решили, что нам стало тесно в Одинокой горе, что не худо бы найти пристанизе попросторней. Пошли разговоры про Морийское царство - или, на языке гномов, Казад-Дум, - созданное руками наших отцов. Многие утверждали, что настало время вернуться в наши исконные владения". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Из этих соображений исходно разворачивал свою деятельность Гитлер. Ну так вот,допустим, интернациональная команда под водительством Фрейда - она руководствовалась тем же самым. Власть над материальным, прежде всего, над материальной составляющей самого человека, тоже и власть над подсознанием, возможность с подсознанием работать - исходные владения Человека с большой буквы, царя на земле. В очередной раз - на этот раз, Фрейд и присные - решили вернуть Человеку эти его исходные владения. В процессе работы с подсознанием они погибли: посходили с ума; а опосредовано их Информационная Помойка, возможно, дала нам и Гитлера. У Гномов была Мечта. "Скажи, если бы народу Лориэна пришлось покинуть Благословенный Край и спустя много лет кто-нибудь из нас, например Владыка Селерберн Мудрый, смог бы снова побывать в Лориэне, - разве он упустил бы такую возможность?" (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

"-Мория!.. - Глоин грустно вздохнул. - Мечта гномов Северного мира! Наши предкистремились к богатству и славе - они вгрызались в горные недра, добывая драгоценные камни и металлы, пока не выпустили на поверхность земли замурованный в огненных безднах Ужас. Гномам пришлось бежать из Мории, но они постоянно вспоминали о ней - со страхом и тайной надеждой вернуться. Однако поколения сменялись поколениями, и ни один гном, кроме Трора с дружиной, не решился возвратиться на родину отцов - а Трор сгонул в Казад-Думе навеки. И вот туда отправился Балин. Даин не хотел его отпускать, но он ушёл, сманив Ори с Оином и много других отважных гномов.

Это было тридцать лет назад. Вначале Балину сопутствовала удача: присланный от него гонец рассказал, что они проникли в древнее царство и начали восстанавливать брошенные жилища. Но с тех пор никто не слышал о Балине..." (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Далее из текста Толкиена можно предположить, что в истории с последовательной гибелью всё новых и новых гномов не обошлось без христианства, Небесной церкви. Багровый Ужас, знаем мы из "Сильмариллиона", Саурону не подвластен и чуть ли не дольше самого Саурона обитает в Средиземьье. Но к Мории имеют отношение также и орки - кто их разберёт, просто так дикие моральные выродки, или Сауроновы подручные.

"Ну вот. А потом, около года назад, к Даину прибыл ещё один гонец, но только не от Балина, а из далёкого Мордора. Он явился ночью, на чёрном коне, и, вызвав Даина к Сторожевой Башне, надменно передал ему, что Саурон Великий - так назвал своего хозяина гонец - хочет заключить с гномами союз. Он обещал вернуть нам Магические Кольца, если мы расскажем ему про  х о б б и т о в. "Саурону Великлму, - заключил гонец, - известно, что одного из них ты некогда знал".

Даин не сразу нашёлся с ответом, и Сауронов гонец пренебрежительно добавил: "Могучий Властелин Саурон Великий полагает, что ты, в знак будущей дружбы, найдёшь ему этого мелкого воришку - именно так выразился гонец - и попросишь, а если он не отдаст, то отнимешь Кольцо, которое он когда-то украл. Это кольцо ничего не стоит, - продолжал гонец, - но Саурон Великий хочет увериться в твоей дружбе на деле. Выполни поручение Великого Властелина, и он отдаст тебе три Кольца, принадлежавшие в древние времена гномам... да и Морийское царство станет твоим - Великий Властелин позаботится и об этом. А если ты не можешь одолеть хоббита, скажи хотя бы, где он живёт, - и тебе обеспечена щедрая награда. Но страшись обмануть Саурона Великого!"

Последние слова гонец прошипел, как будто внезапно превратился в змею, так что воины, охранявшие Башню, содрогнулись. Однако Даин твёрдо сказал: "Я не могу дать тебе ответа сразу. Мне надо обдумать твои слова".

"Думай, но не трать слишком много времени", - с явной угрозой проговорил гонец.

"А разве я не властен над своим временем?" - не теряя достоинства, спросил Даин.

"Пока ещё властен", - буркнул гонец и, не попрощавшись, скрылся во тьме.

С тех пор нас гложет мрачная тревога. Даже если б голос Сауронова гонца был сладким как мёд, мы всё равно бы встревожились: нам ясно, что любые предложения Саурона таят в себе угрозу и подлое вероломство. Мы знаем, что крепнущую мощь Мордора питают не выкорчеванные вовремя корни, а её сущность остаётся прежней... Дважды возвращался гонец Саурона и дважды уезжал, не получив ответа. Он назначил нам последний,по его словам, срок - и явится за ответом в конце этого года.

Я пришёл в Раздол предупредить Бильбо, что его упорно разыскивает Враг, и узнать, если Бильбо сам это знает, заче Врагу понадобилось Кольцо, которое якобы ничего не стоит. И ещё государь Даин наказал мне попросить совета у Владыки Раздола - ведь на нас надвигается Чёрная Тень. Совсем недавно нам стало известно, что к Бранду, правителю Приозёрного королевства, тоже являлся гонец от Саурона, а у Бранда очень тяжёлое положение. На восточных границах его владений того и гляди разразится война. Если гонцы не получат ответа, Саурон двинет Чёрное воинство и против Даина, и против Бранда - а тот боится надвигающейся войны и может подчиниться Чёрному Властелину". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

-Относительно того, властен ли Даин над своим временем. У Клайва Льюиса, могу неточно пересказать, есть рассуждения о том, что ничто в мире нам не принадлежит, а всё принадлежит Богу; и, в частности, никакого своего собственного времени у нас тоже нет.

"-Ты пришёл вовремя, - сказал ему Элронд. - На сегодняшнем Совете тебе станет ясно,  к а к о е  кольцо разыскивает  В р а г. Ты поймёшь, что у вас нет иного выхода, кроме битвы с Врагом не на жизнь, а на смерть - даже без надежды победить в этой битве". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Вот как в книге "Возвращение Государя" будет говорить с армиями Запада посланец Мордора (будет называть условия, на которых Мордор готов заключить с Западом мир):

"-Условия таковы, - сказал посланец, с ухмылкой оглядывая их. - Гондор и его обманутые союзники немедля уведут весь свой жалкий сброд за Андуин, поклявшись, что впредь никогда не поднимут и не замыслят поднять оружие против Великого Саурона. Все земли к востоку от Андуина отныне и во веки веков принадлежат Саурону. Жители правобережья до Мглистых гор и Врат Ристании станут данниками Мордора и не будут носить оружия, но править своими делами им не возбраняется. Они обязуются лишь отстроить Изенгард, преступно разрушенный ими, и отдать его Саурону. Туда он поставит наместника, достойного доверия более, нежели Саруман.

Глаза выдавали умысел: он-то и будет наместником и приберёт к рукам все прочие страны Запада. Будущий владыка говорил со своими рабами". (Дж.Р.Р.Толеинг "Властелин Колец")
 
"Возглавлял его рослый всадник на чёрном коне, если только это был конь - громадный, уродливый, вместо морды жуткая маска, похожая на лошадиный череп, пышущий огнём из глазниц и ноздрей. Всадник в чёрном плаще и высоком чёрном шлеме был не Кольценосец, а живой человек - Подручник Владыки Барад-Дура. Имени его сказания не сохранили. Он и сам его забыл и говорил о себе: "Я - глашатай Саурона"". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")
         
*
Об Элронде мы выше уже сказали, поэтому из речи Элронда на Совете приведём только одну цитату:

"Я назвал победы над Врагом бесплодными? Последнюю лучше назвать неполной: Саурон
 был сломлен, но ушёл живым; Чёрный Замое в Мордоре сровняли с землёй, но его фундамент остался цел, и, пока Кольцо Всевластья не уничтожено, пока не выкорчеваны корни Зла, полная победа над Врагом невозможна.

[...]

Гондорское княжество всё ещё не погибло; а сначала, подобно древнему Нуменору, оно неуклонно разрасталось и крепло.

[...]

Но холодное дыхание всесильного времени притушило славу княжества Гондор. [...] Потом стражей, охранявших Мордор, однажды ночью сморила дрёма, и Тёмные Силы, вырвавшись на свободу, укрылись за высокими стенами Горгорота, а вскоре, тоже под покровом ночи, захватили Крепость Восходящей Луны и перебили всё окрестное население, и Минас-Итил стал Минас-Моргулом, или Крепостью Тёмных Сил. Люди Гондора отступили на запад и засели в Крепости Заходящего Солнца, с грустью назвав её Минас-Тиритом, что значит Крепость Последней Надежды". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Луна, как мы знаем, это Инь, интуиция. Солнце - Ян, рассудок. С нарождающимися интуитивными прозрениями - давно уже люди ждут Эру Водолея, а теперь говорят, что она наступила - с нарождающимися интуитивными прозрениями (с Крепостью Восходящей Луны), пока они нарождались, что-то сделалось, и в итоге интуитивная составляющая человека оказалась повреждена. Человеку осталась последняя надежда: жёстко поверять рассудком все свои интуитивные порывы, видения и прочая. На том стоит христианство, в частности, монашеские практики, учение о различении духов.

"Едва Элронд умолк, поднялся Боромир [Старший сын гондорского наместника Дэнетора].

-Досточтимый Элронд, - проговорил он, - разреши мне дополнить твой рассказ про Гондор, ибо гондорцами я послан в Раздол, и гостям, конечно же, полезно узнать, от какой опасности мы их прикрываем.

Верьте, нуменорцы-южане не уничтожены и честь Гондорского княжества не забыта: мы одни заслоняем Запад от Моргула, сдерживая натиск Вражьего воинства. Подумайте, что ждёт западные земли, если враги прорвутся за Андуин!" (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Естественная человеческая интуиция, её созидательное направление, утрачена - утрачено, может быть, то, что в христианстве называется любовью. Рассудок - Минас-Анор, Крепость Заходящего Солнца - Минас-Тирит, Крепость Последней Надежды - не справляется ни в духовном строе конкретного мистика с задачей заставить мистика вести себя социально, ни в обществе с задачей заставить общество жить по-человечески. Хородримцы в приведённой ниже цитате - это, думается, отдельные человеческие побуждения, больше не подчиняющиеся утраченной в общем созидательно направленной интуиции:

"Подумайте, что ждёт западные земли, если враги прорвутся за Андуин!

А это бедствие неотвратимо приближается. Силы Чёрного воинства растут. Роковая, а по-ващему, Огненная гора - проклятый Ородруин - снова дымится! Нас окружает Завеса Тьмы, ибо мощь Мордора многократно умножилась. Как только Враг возвратился в свой Замок, мы потеряли Итильские земли, лежащие на восточном берегу Андуина под охраной опорной крепости Итил. А летом нынешнего года, в июне, нас атаковала огромная армия, объединившая под чёрными знамёнами Мордора неистовых вастаков с ордами хородримцев, и нам пришлось отступить к Реке. Но враги страшны нам не численным перевесом - им служат какие-то Тёмные Слиы". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Страшно, что у противника мощны духовные учителя всё стой же искажённой интуицией: изуверскими способами подчинившие себе свою материальную составляющую "Чёрные Всадники". Люди с искажённой интуицией смотрят на своих учителей с такой же искажённой интуицией, и у людей возникает иллюзия, что там во Тьме им есть, куда развиваться духовно.   

"Говорят, он был потомком тех предателей рода людского, которые назывались Чёрными Нуменорцами: они перебрались в Средиземье во времена полновластного владычества Саурона и предались ему, соблазнившись чернокнижной наукой". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

"Они появляются как Чёрные Всадники, похожие на сгустки ночных теней, и, когда эти Всадники вступают в бой, их союзники сражаются словно одержимые, а наших воинов сковывает ужас, и они не могут справиться с конями, которые удирают бешеным галопом, едва появятся Чёрные Всадники. В последнем сражении на восточном берегу уцелело лишь несколько сотен гондорцев, и, отступая за реку, они разрушили мост - единственный мост в разорённом Оигилиате, - а отряд, который прикрывал отступление, был прижат к реке и безжалостно истреблён". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Среди всего этого финиша гондорцы, хочешь-не хочешь, всё-таки пытаются толковать и знаки, посылаемые им интуицией:

"И вот, в это тяжкое для гондорцнв время я решил пробраться в далёкий Раздол. Мне пришлось одолеть много сотен лиг по тайным и давно заброшенным тропам - сто десять дней провёл я в пути. Но меня заботит не военный союз - мудрость Элронда вошла в поговорку, а нам очень нужен мудрый совет... совет и разгадка непонятных пророчеств. Дело в том, что накануне июньского нападения, после которого нас отбросили за Реку, моему брату и мне, обоим под утро приснились точь-в-точь одинаковые сны". 

"Фродо рассказал обо всех своих злоключениях с тех пор, как сделался Хранителем Кольца; но его не радовало внимание слушателей. А их интересовал каждый его шаг, каждая особенность в поведении Всадников: гости постоянно перебивали Фродо, чтобы обсудить мельчайшие подробности". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец") 

Связанный с мистикой, или с психологией-психиатрией, или с тем и другим человек, конечно, наблюдает свои побуждения, эмоции, этому учит и христианская практика (есть одна история о христианских монахах-отшельниках, которая мне нравится. В одном монастыре старцы делили послушников на "слабую" и "сильную" группы - вроде "слабых" и "сильных" групп в школьной практике изучения иностранных языков. "Слабой" группе послушников было наказано гнать от себя искушения, малейшие признаки искушений. "Сильной" группе предлагалось допускать искушения в своё сознание и расследовать, как они развиваются, из каких побуждений и состояний сознания берут исток). Психоаналитик, копающий в глубь собственного подсознания, сам для себя и врач, и пациент. Конечно, он находит там у себя в подсознании тоже и уродливые, искажённые побуждения, состояния. Если допустить, что побуждения собственные врач может персонифицировать так, как если бы это были персонажи, населяющие некий условный мир, то изуродованные, болезненные побуждения можно назвать толкиеновским Горлумом:

"[...] тяжело вздохнув, продолжал Гэндальф, - но в глубине души я предчувствовал опасность, а поэтому очень хотел узнать, где, как и когда Кольцо Всевластья попало к несчастному лиходею Горлуму. Он должен был вылезти из подземного логова, чтобы попытаться отыскать свою "прелесть". и я решил учредить за ним слежку. Он и вылез, но, ловко ускользнув от преследователей, снова исчез - как сквозь землю провалился. А я - никогда себе этого не прощу! - спокойно наблюдал и бездействовал". (Дж.Р.Р.Толкиен ""Властелин Колец")

Психоаналитику, мистику приходится иметь дело не только с чудовищными горлумовскими изложениями происходящего, которые он выслушивает от своих искажённых, извращённых чувств, побуждений, сторон личности - но и с вполне чудовищными текстами - фрейдовскими, христианскими - других никаких текстов не написано - думаю, к чтению таких текстов можно приравнять как информацию, полученную Гэндальфом на Совете Мудрых (его глава Саруман Белый, как станет ясно из дальнейшего повествования, давно уже то ли предался Врагу, то ли якобы-предался Врагу, решив притом Врага переиграть и сам Врагом сделаться), так и информацию, которую Гэндальф ищет в летописях Гондора:

"-Мы думали, что он прячется где-нибудь в горах, и обшарили чуть ли не каждое ущелье, и всё-таки не смогли его разыскать, и меня охватило тоскливое отчаяние. Но именно отчаяние освежило мою память, и я вдруг вспомнил слова Сарумана, которые вполуха выслушал на Совете". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

"Я бросил безнадёжные поиски Горлума и, не теряя времени, отправился в Гондор. [...] Меня Верховный Властитель Денэтор встретил гораздо сдержанней, чем раньше, и весьма неохотно допустил в Хранилище древних рукописей и старинных книг.

"Если тебя, как ты говоришь, интересуют древние летописи Гондора - что ж, читай, - сказал он мне хмуро. - А для меня прошлое ясней будущего... ну, да это уж мои заботы. Однако даже мудрейший Саруман находил здесь только то, что я знаю"". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

"Я простился с Денэтором и поспешил в Хоббитанию, но на пути получил известие от эльфов, что Арагорн всё-таки поймал Горлума, и решил сначала побывать в Лихолесье. Арагорн преодолел смертельные опасности, выслеживая Горлума у границ мордора, но об этом пусть расскажет он сам". (Дж.Р.Р.Толкиен)

Далее в рассказе Арагорна мне представляется христианская духовная брань, связанная с обузданием плотского и душевного - подчинением того и другого духовному - может быть, и в моём храмовом случае, и в случае с рассказом Арагорна тут уклон в Чёрные Всадники с их противоприродным умерщвлением плоти. Я когда занималась этою духовной христианской бранью, жёсткой аскезой, мне всё вспоминались стихи Николая Гумилёва, имея тут в виду, что под "врагом" я в этих стихах понимала свою плотскую и душевную составляющую:

Наступление

 Та страна, что могла быть раем,
Стала логовищем огня.
Мы четвёртый день наступаем,
Мы не ели четыре дня.

Но не надо яства земного
В этот страшный и светлый час,
Оттого, что Господне слово
Лучше хлеба питает нас.

И залитые кровью недели
Ослепительны и легки.
Надо мною рвутся шрапнели,
Птиц быстрей взлетают клинки.

Я кричу, и мой голос дикий.
Это медь ударяет в медь.
Я, носитель мысли великой,
Не могу, не могу умереть.

Словно молоты громовые
Или волны гневных морей,
Золотое сердце России
Мерно бьётся в груди моей.

И так сладко рядить Победу,
Словно девушку, в жемчуга,
Проходя по дымному следу
Отступающего врага. 

               Николай Гумилёв

"Арагорн преодолел смертельные опасности, выслеживая Горлума у границ Мордора, но об этом пусть расскажет он сам.

-А что о них расскажешь? - проговорил Арагорн. - Когда пробираешься мимо Чёрного Замка или путешествуешь по моргульской долине с её лугами цветущих предсмертников, поневоле приходится преодолевать опасности. [...] и через два дня я его поймал. Он весь был покрыт зеленоватой тиной, и, боюсь, ему не за что меня любить: он прокусил мне руку, и я не стал с ним нежничать, так что потом он упрямо молчал, а раскрывал рот, только чтоб есть - мне приходилось в пути добывать ему пищу, - мои вопросы оставались без ответа. Возвращение на север с пойманным Горлумом далось мне гораздо тяжелей поисков: всю дорогу я гнал его впереди себя, заткнув ему рот кляпом из мешковины, а на шею накинув верёвочную петлю, и, когда мы добрались наконец до Лихолесья и я сдал его на попечение эльфов Трандуила, меня от усталости шатало ветром. Надеюсь, что больше мы с ним не встретимся - ведь он, вдобавок ко всем его прелестям, ещё и воняет, как дохлый стервятник; но у Гэндальфа он отвращения не вызвал: они беседовали довольно долго". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Далее побег Горлума из-под стражи эльфов Лихолесья напоминает нам, как гондорская стража проворонила возвращение Врага в Мордор, сравним (предварительно ослабела христианская любовь и радость от победы над Врагом; в результате стража, то есть контроль мистика над своими побуждениями - стража, лишённая позитивной мотивации, зазевалась, и Враг вернулся в Мордор):

"Но холодное дыхание всесильного времени притушило славу княжества Гондор. Одряхлело и засохло Белое Дерево, а князь Менельдил, сын Анариона, умер, не оставив сына-наследника, и род князей-нуменорцев угас. Потом стражей, охранявших Мордор, однажды ночью сморила дрёма, и Тёмные Силы, вырвавшись на свободу, укрылись за высокими стенами Горгорота, а вскоре, тоже под покровом ночи, захватили Крепость Восходящей Луны и перебили всё окрестное население, и Минас-Итил стал Минас-Моргулом, Крепостью Тёмных Сил". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

"- [...] Однако я рад, что его охраняют - и не кто-нибудь, а бдительные эльфы Лихолесья. Отчаяние и ненависть, горечь и страх сделали его неимоверно опасным. так что, если б он был на свободе, я не удивился бы любому злодейству, совершённому этим злосчастным существом. Да и вряд ли его отпустили из Мордора без какого-нибудь чёрного Вражьего умысла. А ему, на вид удивительно хилому, ненависть придаёт недюжинные силы!

-Меня прислали с горестным известием, - внезапно воскликнул эльф Леголас, - но его поистине страшный смысл я понял только на сегодняшнем Совете. Дело в том, что Смеагорл, прозванный Горлумом, сумел погубить своих стражников и скрылся.

-Скрылся? - удручённо вскричал Арагорн. - Это действительно зловещая новость. Как же случилось, что эльфы оплошали?

-Наша доброта обернулась беспечностью, и он удрал, - сказал Леголас. - Но, по всей вероятности, узнику помогли - а это значит, что о наших делах известно кому-то за пределами Лихолесья. Мы добросовестно охраняли Горлума, хотя нам не нравится роль охранников; но, уходя, Гэндальф попросил Трандуила не углублять чёрного отчаянья узника, и мы выпускали его прогуляться, чтобы не держать в подземелье всё время...

[...]

-В погожие дни мы приводили узника на поляну с огромным деревом посредине, и он, вскарабкавшись высоко вверх, подолгу сидел там, скрытый листвой, а стражники ждали внизу. Но однажды он отказался слезть; стражникам не хотелось стаскивать его силой - он умел намертво вцепляться в ветви, держась за них руками и ногами, - поэтому они просто сидели под деревом: убежать-то ему всё равно было некуда.

[От себя скажу, что в моём случае эта поганая тварь отступает перед применением к ней силы.]

И как раз в этот летний безлунный вечер на нас неожиданно напали орки. Завязалась битва, и только под утро нам удалось отбить нападение - полчища орков дрались отчаянно, но им, жителям степей Загорья, было непривычно сражаться в лесу... А потом, разгромив их свирепую орду, мы обнаружили, что стражники Горлума перебиты и сам он куда-то исчез.

Похоже, что этот нежданный набег был совершён для его освобождения и ему сообщили о нём заранее - но каким образом, нам неизвестно. Горлум весьма хитроумная тварь, а Вражьих шпионов становится всё больше. [...] Следы беглеца мы потом нашли, хотя их почти затоптали орки, и следы вели на юг, к Дул-Гулдуру - самому опасному району Лихолесья, - мы не отваживаемся туда заходить.

-Короче, он скрылся, - заключил Гэндальф, - и охотиться за ним нам сейчас недосуг. Значит, такая уж у него доля. И быть может, ни он, ни Властелин Мордора не знают, что ему уготовано в будущем". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Далее рассказано о предательстве Сарумана. Саруман умственен; Саруман - это та самая рассудочная Крепость Последней Надежды, Минас-Тирит, которая одна осталась гондорцем после потери Минас-Итил, Крепости Восходящей Луны. Интуиция, христианская любовь нашим предполагаемым мистиком потеряна: Минас-Итил, луна, Инь, интуиция сделались Минас Моргулом, Крепостью Тёмных Сил, и Минас-Анор, Крепость Заходящего Солнца (Солнце, Ян, рассудок) одна осталась гондорцам, была ими переименована в Крепость Последней Надежды Минас-Тирит. И вот, оставшийся без интуиции рассудок, ведавший различением духов, предал. Противопоставляются Саруман и Гэнальф, здесь Гэндальф, со своей страстной огненной магии - полностью отставленные от управления сознанием, в пользу рассудка-Сарумана, интуитивные возможности нашего предполагаемого мистика.

По дороге к Саруману Гэндальф встречается с Радагастом Карим - Радагаст тоже, как Гэндальф и Саруман, входит в Совет Мудрых. Тут, я думаю, Толкиен имеет в виду Клайва Льюиса с его полными говорящих животных "Хрониками Нарнии":

"Радагаст тоже могущественный маг, исконный повелитель растений и животных" (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

""Радагаст Карий? - с хохотом перебил меня Саруман, и его презрение прорвалось наружу. - Радагаст - Грозный Повелитель Букашек? Радагаст простак! Радагаст дурак! Хорошо, что у него хватило ума без рассуждений сыграть свою дурацкую роль! [Саруман поручил Радагасту предложить Гэндальфу его, Сарумана, помощь. По наводке фэнтези и богословских трактатов Клайва Льюиса люди приходят в христианство, которое, якобы, должно им помочь.] Он неплохо сыграл её - и вот ты здесь"". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

  "Сначала я поддался мрачному настроению и заподозрил в предательстве Радагаста Карего - именно на это и рассчитывал Саруман, - однако, припомнив разговор с Радагастом, понял, что Саруман обманул и его: я неминуемо ощутил бы фальшь, ибо Радагаст не умеет притворяться. Да. Радагаст был чист передо мной - именно поэтому попал я в ловушку: меня убедили его слова". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

О Боромире мы подробней поговорим в следующих главах нашего исследования. А под конец этой нашей главы 13, наименованной "Совет у Элронла", обратим только ещё внимание на тему наследников. На Совете собрались Боромир, наследники Денэтора; Гимли, сын Глоина; Леголас, сын Трандуила; и, наконец, Фродо, племянник Бильбо, к которому перешло по наследству хранение Кольца. Думаю, наиболее полно тему наследованья раскрывает пара Бильбо-Фродо.

Думаю, здесь может быть уместно сказать о христианском "совлечении ветхого человека". Старый неплохой, иногда интуиции, иногда разуму подчиняющийся человек - подчиняющийся когда духу, когда душе, когда плоти - неспособен совладать с Кольцом, доставить Кольцо в Мордор и там упокоить. Бильбо - такой "старый человек"; ему наследует Фродо. Удел Бильбо, задача ему по росту - невероятные сказочные приключения. Самому Чёрному Властелину бросить вызов может только Фродо.

"-Мне всё понятно, - сказал вдруг Бильбо, - можешь не продолжать, досточтимый Элронд. Я начал эту злополучную историю, и мой долг призывает меня с ней покончить. Мне очень хорошо жилось у эльфов, а мой труд, как я думал, был близок к завершению. Мне казалось, что скоро я смогу написать:  и   с   т е х   п о р   о н   ж и л   с ч а с т л и в о   д о   к о н ц а   с в о и х   д н е й.   По-моему, это замечательная концовка, хотя её трудно назвать необычной. Но теперь она, вероятно, изменится или в лучшем случае отодвинется, потому что Книга станет длиннее. Жаль!.. Так когда мне выходить?

[...]

- Да, мой друг, - проговорил Гэндальф, - если б ты   н а ч а л   эту историю, тебе пришлось бы её закончить. Однако летописцу должно быть известно, что в одиночку начать историю невозможно: даже самый великий и могучий герой способен внести лишь крохотный вклад в историю, которая изменяет мир. Мы все понимаем, что за шуткой ты скрыл мужественный порыв. Но такая миссия тебе не по силам. Ты не сможешь пробраться к Огненной горе. А главное, у Кольца теперь новый Хранитель. Так что не меняй концовку в Книге. И будь готов написать продолжение, когда смельчаки вернутся назад.

 -Вот уж чего я от тебя не слышал, так это совета пожить спокойно! - с досадливым облегчением воскликнул Бильбо. - Тви прежние советы оказывались мудрыми - боюсь, не оказался бы сегодняшний глупым... А если говорить серьёзно и откровенно, то нет у меня ни сил, ни удачливости, чтобы снова взять Кольцо на хранение. Его лиходейское могущество возросло, а я-то чувствую себя старым с слабым". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Прежний Хранитель Кольца - неплохой, чудаковатый, с хитрецой, храбрый когда надо, искавший приключений в молодости, а теперь успокоившийся среди эльфов-духов природы ветхий человек Бильбо - и новая личность нашего предполагаемого мистика, "совлёкшийся ветхого человека", всё по полочкам по-военному разложивший Фродо благожелаельно взаимодействовали бы в мирное время в сознании нашего предполагаемого мистика, взаимодополняли бы друг друга. Бильбо поделился бы своей творческой одарённостью и хитринкой, Фродо - своим чётко распланированным мировоззрением. "Совлекаясь ветхого человека", наш предполагаемый мистик не уничтожает Бильбо, а только задвигает его в крайний угол сознания, эльфам и природе поручает.

"-Как ты считаешь, - спросил Фродо у Бильбо, - сколько времени мне придётся ждать?

-Не знаю, - откровенно признался Бильбо. - Здесь ведь почти не замечаешь времени. Но разведчикам предстоит нелёгкая дорога, так что едва ли ты уйдёшь скоро. Мы успеем до этого вволю наговориться. А ты не хочешь помочь мне с Книгой? Мы закончим её и начнём твою. Скажи, тебе ещё не приходило в голову, чем твоя Книга должна завершиться?

-Приходило, - мрачно ответил Фродо. - И ничего хорошего я об этом не думаю.

-Ну что ты, мой друг! - воскликнул Бильбо. - Книги   о б я з а н ы   хорошо кончаться. Как тебе нравится такой вот конец:  с   т е х   п о р   о н и   б о л ь ш е   н и к о г д а   н е   р а с с т а в а л и с ь,   и   с ч а с т л и в е й
  и х   н е   б ы л о   н и к о г о   н а   с в е т е.

-Да, это замечательная концовка, - согласился Фродо. И грустно добавил: - Только не очень-то я в неё верю". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

В самом начале похода Бильбо ещё прорывается в сознание мистика, мотивируя Фродо продолжать поход... Ведь и весь-то, собственно. поход предпринят для того, чтобы на материке в постоянной связи с природой могли нормально жить нормальные "ветхие" люди, жизнь, рассудок, чувство которых не подчинены по-военному одной только военной Цели. Фродо идёт с Кольцом в Мордор, чтобы спасти собирательно понятого Бильбо; потому Фродо черпает мотивацию своего похода в воспоминаниях об этом Бильбо:

"Хранители стояли, прижавшись к стене. Карниз, врезанный в южный склон, тянулся, полого подымаясь вверх, с юго-востока на юго-запад и впереди круто поворачивал к югу, так что стена загораживала путников от резкого северо-восточного ветра; но бешено крутящиеся белёсые вихри - снег валил всё гуще и гуще - захлёстывали к ним и сверху, и снизу.

Они касались друг друга плечами, а пони Билл стоял перед хоббитами, заслоняя от прежних смерчей, но вокруг него уже намело сугроб, и, если б не рослые спутники хоббитов, их очень скоро завалило бы с головой.

Фродо одолевала стылая дрёма; потом он пригрелся в снежной норе, и завывание ветра постепенно заглохло, сменившись гулом каминного пламени, а потом у камина появился Бильбо, но в его голосе прозвучало осуждение.    Н е   м о г у   п о н я т ь   -   з а ч е м   т ы   в е р н у л с я?   З а ч е м   п р е р в а л   э т о т   в а ж н ы й   п о х о д   и з-з а   с а м о й о б ы ч н о й   з и м н е й   м е т е л и?

М н е   х о т е л о с ь   о т д о х н у т ь,   прошептал Фродо, но Бильбо, проворно затушив камин, выволок племянника из тёплого кресла, и в комнату вползла ледяная тьма...

-...слышишь, Гэндальф? Их занесёт с головой, - проговорил Бильбо голосом Боромира, и Фродо почувствовал, что висит в воздухе, вытащенный из уютной снежной норы. Тут уж он окончательно проснулся. - Они же заснут и замёрзнут насмерть, - опуская Фродо, сказал Боромир. - Надо немедленно что-то предпринять!" (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")      

Перед "походом" мистика по состояниям сознания на местность посланы разведчики. Думаю, это можно считать продолжением символики Совета у Элронда: перед тем, как мистик отправится в "поход", врачи, или священники - короче говоря, какие-то помощники - обследуют всю ту область сознания, подсознания нашего мистика, до которой можно добраться (в Морию, например, разведчики не спускаются - Морию, глубины собственного подсознания, мистику предстоит "разведать боем"):

"Хоббиты прожили в Раздоле два месяца, и к началу декабря, когда кончилась осень, группы разведчиков стали возвращаться. Одни из них обследовали северные земли - верховья Буйной, Троллистое плато и Серые горы у истоков Андуина; другие спустились по Бесноватой и Серострую к давно разрушенной крепости Тарбад, чтоб узнать обстановку на Сирых Равнинах; третьи перевалили Мглистый хребет, прошли вдоль Андуина до Ирисной Низины и вернулись к Бесноватой через горный перевал, который зовётся Черноречным Каскадом; четвёртые прошли по Восточному Тракту и потом, осторожно продвигаясь на юг, исследовали западные окраины Лихолесья вплоть до чародейских Дебрей Дул-Гулдура". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Тут дальше ещё конец абзаца, не соображу, что он может значить:

"Последними возвратились сыновья Элронда - они побывали в Глухоманной Пустоши и на Бурых Равнинах к востоку от Андуина, - но рассказали о своём путешествии лишь отцу". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец") - Мне тут приходят на память Гаральд и Арагорн: оба  не стали объяснять Фродо, что такое чёрные Всадники и чем они опасны (поскольку страх обессиливает). Возможно, врачи, священники видят опасность в духовном строе мистика, но не открывают ему этой опасности (например, из идущих с Фродо Хранителей по крайней мере один, Боромир, ещё сам того не понимая, втайне желает владеть Кольцом. Допустим, спутники Фродо - это стороны личности нашего предполагаемого мистика, тогда мы должны признать, что с мистиком не вполне всё в порядке). Возможно также, что сыновья Элронда - это некие внерассудочные религиозные чувства мистика, которые одни можно выставить против ужаса Мордора. И в этом тоже опасность: как отличить некие помогающие тебе в трудную минуту психические сверхспособности от идеи овладеть Кольцом Врага, то есть погрузиться в некие религиозные состояния, дающие силу, храбрость, стойкость, но взамен отбирающие рассудок - и, скорее всего,подчиняющие тебя в итое Врагу? Использовать Кольцо Врага для войны с Врагом - именно к этому всё на своём пути сметающему желанию придёт в итоге Боромир.   

Из того, что разведчики рассказали (а не утаили) сложилась сравнительно мирная картина:

"Разведчики нигде не обнаружили Всадников - даже ни разу не слышали о них. Не видели Всадников и великие Орлы, могучие союзники Радагаста Карего. Горлум тоже бесследно исчез, а на севере рыскали стаи волколаков". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

"Всадников спешила Бесноватая": природа нашего мистика, столкнувшись с несущим смерть колдовство Врага, пришла в бешенство, и мистик, чтоб от этой заразы отвязаться, яростно занялся умерщвлением плоти - которое, конечно, тоже против природы - но выбирать было некогда:

"Три утонувших чёрных коня были найдены в реке Бесноватой, у Переправы, и ещё пять трупов - чуть ниже, на перекатах; там же, прижатые течением к утёсу, мокли в воде изодранные плащи". (Дж.Р.Р.Толкиен "Воастелин Колец")

Враг силён, ему даже частично желает подчиниться природа мистика, но "дунаданцы не дремлют": мистик, с помощью врачей и\или священников, постоянно наблюдает за всеми сторонами своего сознания:

"У Врага, разумеется, много прислужников, но им, чтоб узнать, куда мы отправились, придётся тайно пробраться к Раздолу - тайно, ибо дунаданцы не дремлют, - и тут разскивать наши следы; а мы постараемся не оставить следов. Однако медлить больше нельзя, надо выступать не откладывая, сейчас же". (Дж.Р.Р.Толкиен "властелин Колец")

"У Боромира был меч, напоминающий Андрил - тоже из Нуменора, но не такой прославленный, - лёгкий щат и рог на перевязи. Он протрубил в рог, и над притихшей долиной раскатилось могучее бархатистое эхо, заглушившее рокот отдалённого водопада, журчание реки внизу под обрывом и свист ветра в обнажённых ветвях.

-Да рассеются союзники проклятого Саурона! - воскликнул гондорец, опуская рог.

-А теперь спрячь свой рог, Боромир. Он не скоро понадобится тебе ещё раз, - воско сказал Боромиру Элронд. - Надеюсь, ты и сам понимаешь - почему?

-Понимаю, конечно, - ответил Боромир. - И в пути я готов таиться от шпионов. Но 
 н а ч и н а т ь   поход по-воровски, крадучись, мне не позволяет воинская гордость". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Мистик в процессе своего "похода" не сможет советоваться с помогающими ему врачами и священниками. Когда он окажется внутри тех состояний психики, через которые ему придётся пройти по дороге в Мордор, то есть в состояние психики Саурона (предположим, некоего Христа, который произвёл над собой мистико-психологические манипуляции, в результате которых он стал символизировать мир как кукла Вуду символизирует объект. Теперь, если Христос то или это сделает с собой - т.е. произведёт какие-то действия - это сразу отразится на мире; таким образом, Христос теперь - всесильный маг. Мистик должен связать себя с Христом так, как кукла Вуду бывает связана с объектом, и после этого отказаться от власти над миро: "выбросить Кольцо"). Итак, когда мистик окажется в состояниях психики, через которые он пойдёт поэтапно, он больше не сможет спросить совета, потому что не будет отстранённо разумно мыслить.

"Элронд призвал хоббитов к себе.

-Время настало, - объявил им он. - Хранителю Кольца пора выступать. Но теперь ему необходимо помнить, что помощи он в дороге не получит: мы будем слишком далеко от него". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

О том же скажет Гэндальф дальше по тексту. Сэм у нас не только здравый смысл, но и простое человеческое тепло, взаимовыручка, ощущение братства. С этим спутником фродо отправился в Мордор: если наш мистик забывает, когда проходит по состояниям и брешет "мордорским" священникам, что это он всячски духовно растёт, желая как можно ближе понять "Христа" - когда наш мистик, внутри этих состояний находясь, забывает, что он несёт Кольцо в Мордор чтобы там его уничтожить - то он действует исходя из братства и взаимовыручки.   

"-Орёл! - воскликнул Леголас. - Я видел орла в дальней выси: последний раз над Привражьем, четвёртого дня.

-Да, - подтвердил Гэндальф, - это был Гваигир Ветробой, тот, что вызволил меня из Ортханка. Я послал его в дозор, следить за Великой Рекой и разведать новости. Немало, однако, укрылось от его орлиного глаза в лесах и лощинах, и то, чего он не увидел, потом разузнал я сам. Хранитель Кольца ушёл далеко, и подмоги ему не будет ни от меня, ни от вас. Чёрный Властелин едва не отыскал своё орудие всевластья; но этого не случилось, отчасти и потому, что я из заоблачных высей противился го непреклонной воле и отвёл её от Кольца: Тень пронеслась мимо. Но я тогда обессилел, совсем обессилел - и долго потом блуждал во мраке забвенья.

-Значит, про Фродо ты всё знаешь! - обрадовался Гимли. - Где он, что с ним?

-Этого я не знаю. Он избегнул страшной опасности; но впереди его ждут другие, ещё пострашнее. Он решился один-одинёшенек идти в Мордор и отправился в путь - вот всё, что мне известно.

-Не одинёшенек, - сказал Леголас. - Похоже, Сэм увязался за ним.

-Вот как! - Гэндальф улыбнулся, и глаза его блеснули. - Увязался, значит? Это для меня новость, впрочем предвиденная. Хорошо! Хорошо, что это сбылось! Мне стало легче на сердце". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

"-А мы? - горестно воскликнул Пин. - Значит, получается, что нас не возьмут? Мы тоже хотим сопровождать Фродо!

-Вы не понимаете, - отозвался Элронд, - просто не можете себе представить, какие воистину гибельные опасности ждут Фродо на пути в Мордор.

-Да и Фродо знает не больше, чем они, - неожиданно поддержал хоббитов Гэндальф. - И никто из нас этого как следует не знает. Ясно, что, если б наши дружные хоббиты понимали,   к а к и е   им предстоят испытания, они не решились бы отправиться в путь. Но горько проклинали бы свою нерешительность, ибо они преданные друзья Фродо. А в этом походе их верная преданность окажется важнее могущества и мудрости. Надеюсь, ты знаешь не хуже меня, что даже великий Всеславур не сможет одолеть в единоборстве Врага или силой пробиться к Ородруину.

-Ты прав, - неохотно согласился Элронд. - Но Хоббитании тоже угрожает опасность, и вот я хотел, чтобы наши хоббиты предупредили об этом своих земляков. И, уж во всяком случае, Перегрин Крол слишком юн для такого путешествия. Я не могу отпустить его в Мордор.

-Тогда прикажи взять меня под стражу, иначе я всё равно убегу, - сказал Пин.

Элронд посмотрел на него и вздохнул.

-Что ж, придётся отпустить и тебя, - с грустной улыбкой проговорил он. - Значит, отряд Хранителей набран". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

14. Пони Билл

Как мы уже рассматривали раньше, пони, кони в произведении Толкиена имеют двоякую симвлику:

1.Конь - плоть нашего предполагаемого мистика, конём правит всадник - дух нашего предполагаемого мистика. 

2. Конь - тот образ, кторый наш предполагаемый мистик примеряет на себя. Это может быть образ жившего прежде воина, мистика, это может быть образ литературный. Допустим, я - наш предполагаемый мистик, и примеряю на себя образ Гэндальфа из "Властелина Колец" Толкиена. Я изучаю этот образ, размышляю о нём. И, когда в итоге наконец "становлюсь Гэндальфом", половину навыков и способностей я беру от этого образа, а вторую половину должна дополнить сама от себя.

У Толкиена хоббит Сэм, символизирующий собой здравый смысл и трогательную верность друзьям, очень привязался к пони Биллу, вырученному из кабалы Бита Осинника. Если понимать Сэма как одну из сторон личности нашего предполагаемого мистика, получится, что эта сторона личности нашего предполагаемого мистика настояла на том, чтобы не отказываться в мистических практиках, в "походе" нашего предполагаемого мистика по состояниям психики от душевной, чувственной, плотской стороны личности нашего предполагаемого мистика.

"[...] запасную одежду и одеяла они погрузили во вьюках на пони - это был тот самый престарелый пони, с которым они удирали из Пригорья.

Но теперь его трудно было узнать: он казался помолодевшим лет на пятнадцать. Сэм настоял, чтобы в новое путешествие взяли их верного старого помощника, сказав, что Билл (так он звал пони) зачахнет, если останется в Раздоле.

-Это ж до изумления умная скотинка. Поживи мы тут месяца на два подольше, и он заговорил бы, - объявил Сэм. - Да он и без слов сумел объяснить мне - не хуже, чем Перегрин Владыке Раздола, - что, если его не заключат под стражу, он всё одно побежит за нами". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Впрочем, позже мы увидим, что Сэм настоял на том, чтобы взять с собой Билла, напрасно: Билл всё равно не выдержал ужасов похода.

"Гэндальф вошёл в открытые Ворота и уже было начал подыматься по лестнице - поставил ногу на первую ступеньку, - но тут, с неистовстом лавины в горах, на путников обрушилось множество событий. Фродо кто-то ухватил за ногу, и он, болезненно вскрикнув, упал. С коротким, хлиплым от ужаса ржанием Билл поскакал вдоль Морийской Стены и мгновенно растворился в ночной темноте. Сэм рванулся за ним вдогонку, но, услышав болезненный вскрик хозяина, с проклятьями бросился к нему на выручку. Остальные путники оглянулись назад и увидели, что вода у берега бурлит, словно в ней бьётся, пытаясь распутаться, клубок разозлённых змей.

[...]

Чэм, стоявший рядом с Фродо, всхлипнул и бессильно сел на холодную ступеньку.

-Бедный Билл, - пробормотал он. - Чёрные вороны, буран, волколаки, пальчатые щупальца - кто ж это выдержит! И я не смог ему ничем помочь, ведь мне и правда пришлось выбирать: то ли гнаться за горемыкой Биллом, то ли уходить с хозяином в пещеру. Ну и, конечно же, я пошёл с хозяином". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Впрочем, если "поход" нашего мистика, паче чаяния, окончится полностью успешно, чувственно-душевная сторона его личности должна "воскреснуть": пони должен найтись:

"- [...] Ноб, на конюшню, ага! Мне чужого не надо, а что ваше, то ваше. Помните - лошадей свели, а вы купили пони у Бита Осинника, помните? Так здесь он, ваш пони, сам собой прибежал, а уж откуда - это вы лучше моего знаете. Лохматый был, что твой бродячий пёс, и тощий, как вешалка, но живёхонек. Ноб его выходил.

-Ну да? Мой Билл! - закричал Сэм. - Эх и везучий же я, что там Жихарь ни говори! Раз-два, и ещё одно желание исполнилось. Да где же он?

И Сэм лёг спать не раньше, чем наговорился в конюшне с Биллом". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

 15. Запасливость Сэма

Сэм, символизирующий собой здравый смысл нашего предполагаемого мистика, тайно пробравшись на Совет Элронда и контрабандой, таким образом, пролезший в участники похода, запасается перед походом всем необходимым:

"Сэм поправил вещевой мешок и принялся вспоминать, всё ли он взял: котелки, чтоб готовить на привалах еду (мудрые-то, они про это не думают), коробочку с солью (никто ведь не позаботится), хоббитанский табак (эх, мал запасец!), несколько пар шерстяных носков (главное в дороге - тёплыек ноги), и разные мелочи, забытые фродо, но аккуратно собранные заботливым Сэмом, чтобы, когда они вдруг понадобятся, вучить их с торжественной гордостью (как так забыли - а Сэм-то на что?) Ну, кажется, ничего не упустил...

-А верёвка-то! - неожиданно припомнил он. - Эх, растяпа, не взял верёвку! И ведь я вчера ещё себе говорил: "Сэм, обязательно захвати верёвку, она наверняка понадобится в пути!" Наверняка. Но придётся обойтись без верёвки. Потому что где её сейчас добудешь?" (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

16.  Остранна. Эльфы и гномы.

В Отряде Хранителей идут эльф Леголас и гном Гимли. Несмотря на застарелую вражду между этими народами, в походе они становятся закадычными друзьями, и позже на войне станут соревноваться, кто из них уничтожил больше врагов.

Мне представляется, что гномы со своей Морией (символом подсознания) символизируют собой психоаналитиков и прочих психологов-психиатров, занимающихся условными рефлексами, физиологической механикой психики. Эти психологи решают поход нашего предполагаемого мистика в своём ключе; эльфы же, как мне видится, символизируют приверженцев духовных практик, оперирующих духом, а не физиологией, и в своём ключе решают поход. Разумно, кажется, было бы, если бы эти два подхода друг друга дополняли - что и показывает Толкиен закадычной дружбой гнома Гимли и   эльфа Леголаса.

 "-Наконец-то! - обрадованно воскликнул Гэндальф. - Здесь кончается Эльфийский Тракт. Гномы прорубили Западные Ворота, чтобы беспрепятственно торговать с эльфами, и эльфы насадили дубовую аллею в Родниковой долине, принадлежавшей гномам, чтобы увековечить их тесную дружбу - дуб считался символом Остранны. Ибо в те благословенные времена народы Средиземья дружили между собой, даже эльфы и гномы умели не ссориться.

-Я ни разу не слышал, - заметил Гимли, - что эта дружба прервалась из-за гномов.

-А я не слышал, - сказал Леголас, - что эта дружба прервалась из-за эльфов.

-Я частенько слышал и то и другое, - оборвал начинающуюся перепалку Гэндальф. - Сейчас не время решать, кто прав. Надеюсь, вы-то останетесь друзьями. Ибо мне очень нужна ваша помощь, а действовать сообща могут только друзья". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

*
Думается, начало пути Хранителей, пролегающего в этом своём начале по бесплодным, промозглым, бессмысленным равнинам символизирует начальный этап тренировки нашего предполагаемого мистика. По этим равнинам путешественники выходят во в незапамятные времена покинутую эльфами Остранну - и продолжают свой путь уже по этой Остранне. Тут, кажется, можно подчеркнуть:

1.Путешественники уже оставили за своей спиной немало дорог, кто больше, кто меньше; но здесь описывается начало их пути уже именно в качестве Хранителей - своеобразный поход с военной дисциплиной и с военными целями. Особенно для хоббитов этот формат похода новый, поэтому наш "поход" начинается с начальной подготовки к настоящим опасностям нашего предполагаемого мистика.

2.В начале похода идут по в незапамятные времена покинутой эльфами Остранне - т.е. возможно наш предполагаемый мистик пользуется для подготовки к походу некими старыми ныне забытыми, вычитанными в книгах духовными и\или психоаналитическими практиками.

"-А впереди-то горы, - вмешался Пин. - Должно быть, ночью мы свернули к востоку.

-Не было этого, - возразил Гэндальф. - В солнечную погоду просто дальше видно, вот почему ты увидел горы. Мглистый хребет у границ Остранны плавно сворачивает на юго-запад. Ты что же - ни разу не заглянул в карту, пока мы гостили у Владыки Раздола?

-Почему не заглянул? - обиделся Пин. - Я заглядывал, можно даже сказать - изучал. Но у меня плохая зрительная память. Зато наш фродо наверняка всё помнит!

-Нам не понадобится никаких карт, - сказал подошедший к хоббитам Гимли. Он взволнованно смотрел на далёкие горы. - Ведь это владения моих предков. Вот они, овеянные легендами вершины - заснеженные Зирак, Бараз и Шатхур!" (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

"Сначала поход был просто утомительным, и фродо почти ничего не запомнил - кроме ледяного восточного ветра. Этот ветер, промозглый, пронизывающий до костей, неизменно дул из-за Мглистых гор, так что Фродо, несмотря на тёплую одежду, постоянно чувствовал себя продрогшим - и ночью, в пути, и днём, на отдыхе.

По утрам, когда непроглядный мрак сменялся серым бессонечным сумраком, путники находили место для отдыха и забирались под колючие ветви падуба - заросли этих низкорослых кустов, словно островки, чернели на равнине - или прятались в каком-нибудь овраге. Вечером, разбуженные очередны часовым, они вяло съедали холодный ужин и, сонные, продрогшие, отправлялись в путь.

Хоббиты не привыкли к таким путешествиям, и утрами, когда зачинался рассвет, у них от усталости подкашивались ноги, но им казалось, что они не двигаются, а из ночи в ночь шагают на месте: унылая, изрезанная оврагами равнина с островками колючих зарослей падуба не менялась на протяжении сотен лиг. Однако горы подступали всё ближе. Мглистый хребет сворачивал к западу, и теперь они шли по предгорному плато, рассечённому трещинами чёрных ущелий и отвесными стенами высоких утёсов. Извилистые, давно заброшенные тропы часто заводили Хранителей в тупики - то к обрыву над бурным пенистым потоком, то к сухой, но широкой и глубокой расселине, то к пологому спуску в бездонную трясину". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

"-Здесь начинаются земли Остранны, или, как называли её люди, Дубровы, - опустив руку, сказал он [Гэндальф] фродо. - В Остранне некогда жили эльфы, но эти времена давно миновали. [...] В Остранне и климат гораздо лучше, и земля плодороднее, чем на северных равнинах, но теперь нам придётся удвоить осторожность: сюда наверняка посланы соглядатаи.

- За один по-настоящему солнечный день я согласен даже учетверить осторожность! - откидывая капюшон, воскликнул Фродо". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

*
Возможно, следующая цитата о том, что с плотью, с душевно-чувственным восприятием у нашего предполагаемого мистика ещё во время "путешествия по Остранне" было что-то не то: душевно-чувственное восприятие не то атрофировалось, не то впало в кому:

"-В чём дело, Бродяжник? - спросил его Мерри. - Неужели тебе чего-нибудь не хватает? Может, ты соскучился по восточному ветру?

-Пока ещё нет, - усмехнулся Арагорн. - Но кое-чего мне действительно не хватает. Я бывал в Остранне и зимой, и летом. Здесь нет охотников, ибо нет жителей, поэтому всегда было много птиц и всяких мелких безобидных зверюшек. А сейчас весь этот край будто вымер. Я чувствую, что вокруг - на многие лиги! - нет ни одного живого существа. И мне хотелось бы понять - почему.

-Это и правда не совсем понятно, - согласился Гэндальф. Но потом добавил: - А может, мы и распугали всю живность?

-Мы ведь не охотимся, - возразил Арагорн. - Но мне всегда было спокойно в Остранне. А сейчас я постоянно ощущаю тревогу.

-Значит, нам нужно быть начеку, - сразу же посерьёзнев, заметил Гэндальф. - Если с тобой путешествует Следопыт, да не просто Следопыт, а сам арагорн, надобно верить его ощущениям. Потише, друзья, - сказал он хоббитам. - И давайте-ка сразу выставим часового". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

(И действительно,в Остранне обнаружили слежку Врага.)

Слежка Врага в тексте Толкиена, думаю, имеет двоякое значение.

1.Наш предполагаемый мистик выполняет миссию, подрывающую власть неких правящих миром мистических сил - эти силы, соответственно, мистику противодействуют. Возможно, периодически верующие именуют эти силы Богом.

2. Раньше в тексте Арагорн говорил, что даже некоторые звери и птицы работают на Врага. Даже нечто в самом мистике, некоторые его чувства, мысли готовы Врагу подчиниться, и мистику приходится фиксировать эти свои стороны личности, а с их стороны за "походом" может вестись слежка.

"В тот день первым часовым был Сэм. Все остальные спокойно уснули, но Арагорн, видимо, не собирался спать. Едва разговоры путников прекратились, настала тяжкая, тревожная тишина - её почувствовал даже Сэм. Ясно слышалось дыхание спящих; а когда пони переставил ногу, раздался поразительно громкий стук. Стоило Сэму немного пошевелиться, и он слышал похрустывание собственных сусавов. На небе не было ни единого облачка; солнце медленно всползало всё выше; мёртвая тишина углублялась и крепла. Потом на юге, в безоблачном небе, появилось какое-то тёмное пятнышко, напоминающее крохотную чёрную тучку; ветра не было, но пятнышко приближалось.

-Что это? На облако вроде бы не похоже, - шёпотом сказал Арагорну сэм. Арагорн, не отвечая, смотрел в небо; пятнышко, приближаясь, быстро росло и вскоре рассыпалось на отдельные точки. - Да это же птицы! - воскликнул Сэм. Птицы летели необычайно низк и не прямо вперёд, а зигзагами, как будто что-то искали на земле.

-Ложись и молчи! - прошипел Арагорн, затаскивая Сэма под ветви кустарника, потому что несколько сотен потому что несколько сотен птиц внезапно отделились от основной стаи и стремительно полетели к той самой лощине, в которой расположились на отдых путники. Птицы были похожи на ворон, но совершенно чёрных и очень больших; когда они проносились над лощиной, их тень на мгновение закрыла солнце, и тишину вспорол громогласный карк, тут же заглушённый хлопаньем крыльев.

Как только птицы скрылись из глаз, Арагорн поднялся и разбудил Гэндальфа.

-Над западными равнинами, - сказал он мрачно, - рыщут стаи чёрных ворон, и одна из них только что пролетала над нами. В Остранне чёрные вороны не живут, они гнездятся на Сирых Равнинах. Не знаю, зачем они сюда пожаловали, возможно, просто в поисках пищи, но, по-моему, их послал Враг - шпионить. А высоко в небе кружатся стервятники, и уж они-то наверняка служат Саурону. Мне кажется, нам надо уходить отсюда, сегодня же: за Остранной установлена слежка.

[...]

-Наше счастье, - сказал Арагорн, - что мы разожгли небольшой костёр и он потух до прилёта ворон. С кострами нужно распроститься надолго". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

"-Вот ведь наказание, - жаловался Пин, проснувшись под вечер и узнав от Сэма, что спокойной ночёвки у них не будет, а костры отменены на долгое время. - Из-за стаи каких-то дурацких ворон мы теперь даже и выспаться не можем. А я-то мечтал о горячем ужине!

-Мечтай и дальше, - посоветовал ему Гэндальф. - Я вот, например, мечтаю согреться и спокойно выкурить трубку табаку". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец") 

17. Идти через перевал или спускать в Морию? Мория как символ подсознания. Гэндальф как проводник по Мории.

"-Ты забыл, - сказал Гэндальф, - что есть ещё один путь, неизведанный и тёмный, но, по-моему, проходимый: тот путь, о котором мы уже говорили.

-И больше я о нём говорить не хочу, - отрезал Арагорн. - И не буду... пока окончательно не уверюсь, что другие пути совершенно непроходимы". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Дорога Хранителей лежит на восток, эту дорогу пересекают горы. Хранители находятся с западной стороны гор, им надо оказаться с восточной стороны гор. Обходить горы времени нет. Есть два пути через горы: поверху через перевал, или под горами через насквозь идущие сквозь горы пещеры (эти пещеры - древнее, ныне покинутое гномами подгорное гномье государство Мория).

Разбирая далее текст в том же ключе, в котором я разбирала его раньше, я полагаю, что дорога Хранителей - это путь нашего предполагаемого мистика по состояниям сознания. Путь мистика лежит в состояние "я чувствую себя Сауроном", то есть в Мордор. Мистик не может моментально достигнуть Мордора, состояния его психики должны сменяться поэтапно. Каждый раз каждое следующее "исходное" состояние психики видоизменяется - и так становится "следующим по пути следования" состоянием. (Эту идею, идею поэтапно сменяющих друг друга состояний, прекрасно развил Р.Желязны в своей книге "Девять принцев Амбера".)

Таким образом, наш предполагаемый мистик находится в состоянии "Остранна" (с западной стороны гор), а должен оказаться в состоянии "Черноречье" (с восточной стороны гор). У него есть для этого два способа: достичь следующего требующегося ему состояния психики путём христианской аскезы - то есть, противопоставив себя проблеме с точки зрения одной только своей силы духа, волевого усилия, умерщвления плоти - за этот путь выступает воин Арагорн. Думаю, символом этого способа является в тексте путь через перевал - через горы по верху. Есть второй путь, о котором постоянно говорит маг Гэндальф: обратиться к подсознанию мистика или мистиков, пошедших на восток в Мордор, ввести мистика или мистиков в транс и с помощью манипуляций с их подсознанием изменить их психическое состояние - это путь под горами через Морию. В такм пути нашему предполагаемому мистику или мистикам потребуется "проводник" - врач, который не полностью войдёт с ними в транс, и, сохранив часть здравого рассуждения, будет выполнять манипуляции как с подсознанием собственным, так и с подсознанием подшефного ему отряда. Таким врачом-"проводником" готов стать маг Гэндальф.

"-Я тоже спусался однажды в Морию, - сказал Арагорн, - со стороны Черноречья. И тоже ухитрился выйти живым. Но второй раз я туда лезть не хочу: слишком солоно мне там пришлось.

-Я и в первый-то раз не хочу, - буркнул Пин.

-Да и никто не хочет, - заметил Гэндальф. - Однако нам надо попасть в Черноречье.
 Поэтому я спрашиваю, кто   с о г л а с и т с я   - не захочет, а согласится - идти через Морию, чтобы потом добраться до Андуина.

-Я! - с готовностью поскликнул Гимли.

-Я тоже, - мрачно сказал Арагорн. - Ты не отказался штурмовать перевал, предупредив меня, что мы можем погибнуть, - и мы едва не замёрзли насмерть. Я пойду с тобой через Морию, Гэндальф. Но помни - не нам, а именно тебе угрожает в Мории смертельная опасность!" (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

"-Я и говорю - надо пробиваться, - с тяжёлым вздохом повторил Фродо. - Ты знаешь другую дорогу через горы?

-Знаю, мой друг, - ответил Гэндальф. - Но это довольно мрачная дорога. Арагорн даже слышать о ней не хотел, пока надеялся одолеть перевал.

-Если она ещё хуже перевала, то это и правда мрачная дорога! - глянув на Арагорна, воскликнул Мерри. - Ну а всё-таки расскажи нам о ней хоть немного, чтобы мы знали самое худшее". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

"-Никто не знает, - заметил Арагорн, - сохранился ли сквозной проход через Морию.

-Зато все знают, - добавил Боромир, - что Мория именуется Чёрной Бездной. [...]

- [...] Впрочем, боюсь, что нас   у ж е   обнаружили, - неожиданно перебил сам себя Гэндальф, - обнаружили на подступах к Багровым Воротам. Нам необходимо скрыться от соглядатаев, чтобы Враг опять потерял нас из виду: не обходить горы, не штурмовать перевалы, а спрятаться под горами, в пещерах Мории - вот что сейчас самое разумное. Этого Враг от нас не ожидает.

-Как знать. - возразил Гэндальфу Боромир. - Зато уж если он догадается, где мы, то нам не выбраться из этой ловушки. Говорят, Враг распоряжается в Мории, словно в своём собственном Чёрном Замке. Называют же Морию Чёрной Бездной!

-Не всякому слуху верь, - сказал Гэндальф. - В Мории хозяйничает вовсе не Враг. Правда, там могут встретиться орки [орки, я полагаю - это комплексы, фобии, агрессия нашего предполагаемого мистика], однако я думаю, что этого не случится - полчища орков истреблены и рассеяны в Битве Пяти Воинств у Одинокой. Горные Орлы недавно сообщили, что орки опять стекаюся к Мглистому... но, надеюсь, в Морию они ещё не проникли". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

 Дебаты насчёт того, следует ли спускаться в Морию, нарушает появление волколаков - волков-оборотней. Как бы там ни было, и как бы Леголас с арагорном не относились отрицательно к психоаналитическим практикам работы с подсознание (оба не хотят спускаться в Морию: воин Арагорн согласен скрепя сердце, эльф Леголас - против), но попытка штурмовать перевал, то есть заняться аскезой, умерщвлением плоти, волевой концентрацией в стремлении достичь требующегося психического состояния - эта попытка тоже затрагивает подсознание и происходящие в нём процессы. К тому же Гэндальфу пришлось при не удавшемся штурме перевала воспользоваться магией:

"-Не разжечь ли костёр? - спросил Боромир. - Похоже, мы уже поставлены перед выбором - погибнуть или отогреться у огня.

-Что ж, можно, -ответил Гэндальф. - Если здесь есть соглядатаи Саурона, они всё равно уже нас заметили.

У Хранителей были и дрова, и растопка (они последовали совету Боромира [Боромир советовал на крайний случай запастись дровами]), но ни эльф, ни гном - уж на что мастера! - не сумели высечь такую искру, которая зажгла бы отсыревший хворост. Пришлось взяться за дело Гэндальфу. Он прикоснулся Жезлом к вязанке хвороста и скомандовал: "Н а у р   а н   а д р и а т   а м м и н!" Сноп зеленовато-голубого пламени ярко осветил метельную темень, хворост вспыхнул и быстро разгорелся. Теперь яростные порывы ветра только сильнее разжигали костёр.

-Если перевал стерегут соглядатаи, то меня-то они наверняка засекли, - с мрачной гордостью заметил маг. - Я просигналил им ГЭНДАЛЬФ ЗДЕСЬ так понятно, что никто не ошибётся". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Итак после всех этих взбаламутивших подсознание и вообще весь эмоциональный строй нашего предполагаемого мистика приключений на Хранителя нападают волколаки - волки-оборотни, после битвы с которыми не остаётся трупов нападавших. Я полагаю, что это можно трактовать и как всплывшие на поверхность агрессивные, и, шире, вообще деструктивные (комплексы, фобии) побуждения самого мистика - трупов не остаётся, потому что мистик сражается сам с собой. Так в "Мастере и Маргарите" чекисты поджигают Москву, паля по фантому Бегемота - паля, собственно, по самим себе. Чекисты ищут врагов СССР - умных, волевых, бесстрашных - и по этим врагам палят - между тем, психологический портрет врага СССР - это психологический портрет самого чекиста.

"Путники окинули взглядом равнину и увидели, что все волколаки скрылись. Но на склонах холма не было и трупов! Леголас молча подобрал свои стрелы - они валялись недалеко от ограды; он был уверен, что ни разу не промахнулся, и, однако, стреы, все, кроме одной (от неё остался только наконечник), лежали, целёхонькие, в зарослях вереска.

-Так я и думал, - заметил Гэндальф. - Это волколаки, волки-оборотни, а не просто волки: трупов-то нет! Давайте-ка быстро позавтракаем - и в путь". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

"Нам нужно добраться до Мории засветло, - с мрачной серьёзностью объявил Гэндальф, - иначе мы вообще до неё не доберёмся. [...] Надеюсь, мы быстро найдём Ворота и успеем до темноты усользнуть от оборотней". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

"Хранители спускаются в Морию": мистик погружается в глубокий транс, ускользая таким образом от собственных деструктивных побуждений на поверхности сознания, которые взбаламутил не удавшийся штурм перевала. Если в Мории будут орки - а может, если "идти сквозь Морию" аккуратно, отряд их там и не встретит - это будут другие враги и другая история, с которой надо будет разбираться на месте, в Мории. А вот если в Морию не спуститься, волколаки следующей ночью сожрут совершенно точно.

"Все посмотрели на Фродо и мерри. Оба хоббита долго молчали. Затянувшееся молчание нарушил Фродо.

-Я боюсь спускать в Морию, - сказал он. - Но и совет Гэндальфа не хочу отвергать. Давайте отложим решение до утра. Очень уж сегодня тоскливо. И страшно. Послушайте, как воет ветер!

Путники прятались под ветвями падуба. Они оборвали разговоры и прислушались. ветер свистел в обнажённых ветвях и шуршал засохшими стеблями вереска. Но в этот приглушённый свистящий шорох вплетался заунывный, с переливами, вой, словно ветер выл по горным ущельям.

Арагорну не понадобилось вслушиваться долго.

-Ветер? - вскакивая, воскликнул он. - Ветер волчьими голосами не воет! Волколаки опять перебрались через Мглистый!

-Видимо, охота началась, - сказал Гэндальф. - Так стоит ли откладывать решение на утро? Если мы с вами и доживё до рассвета, нам не прорваться к Ристанийской равнине.

-А далеко эта мория? - спросил Боромир.

-Ты хочешь узнать, - переспросил его Гэндальф, - далеко ли отсюда Западные Ворота? Я думаю, лигах в десяти... для орла. А самыи короткими наземными тропами получится лиг восемнадцать-двадцать.

-Надо прятаться в Морию, - сказал Боромир. - Боишься орка - не утаишься от волка!

-Так-то оно так, - согласился Арагорн, проверяя, легко ли вынимается его меч. - Но с другой стороны, где волк, там и орк: в ущельях волки-оборотни, да в пещерах-то орки - ордами". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

*
Не помню, как дословно было сказано Эйнштейном, кажется - что-то вроде того, что есть оторванная от практики теория - это когда всё понятно, как должно быть, но на практике не применяется. Есть оторванная от теории практика - это когда оно почему-то работает, но почему и как, неизвестно. Когда же теорию и практику совмещают - ничего не работает, и никто не понимает, почему.

В нашем случае на практике "магия", психоанализ, древние духовные схемы работают - отряд идёт к Мории, потом сквозь Морию под горами. А раз оно работает, стройного теоретического обоснования у этого быть не может.

Часто в определяющие моменты путешествия к Мории и сквозь Морию Гэндальф руководствуется интуицией. Вода символизирует Инь, Хаос, интуитивное начало - и вот, например, цитата о том, как Гэндальф планировал найти Морийские Ворота:

"Гимли [тоже никогда не бывавшего в Мории] подгоняло пылкое нетерпение, и он шагал впереди, рядом с Гэндальфом. Когда-то у Ворот Мории бил родник, питающий небольшую речку Привратницу, или, как называли её эльфы, Сираннону, и Гэндальф надеялся отыскать эту речку, чтоб выйти по приречной дороге к Воротам. Однако то ли Привратница пересохла, то ли маг взял неверное направление, но ему не удавалось найти дорогу". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Или вот как интуиция и самый общий здравый смысл помог Гэндальфу определиться с направлением пути в самой Мории:

"К полуночи путники вступили в зал с тремя чёрными полукружияи арок, за которыми начинались три коридора, и тут Гэндальф серьёзно задумался. Все коридоры были попутными, и вели, в общем-то, на восток; но левый опускался, правый подымался, а средний тянулся вдаль горизонтально, но зато был уже и ниже, чем крайние.

- Нет, не помню я этого места. Решительно не помню, - признался маг. Он поднял вверх светящийся Жезл, в надежде обнаружить над арками знаки, которые помогли бы ему сделать выбор. Никаких надписей на стенах не было. - Видимо, я слишком утомлён, - сказал он, - чтобы решать сейчас, куда нам идти. Нодо отложить решение до утра... хотя светлей здесь утром не станет. И всё же утро вечера мудренее.

[...]

На самом-то деле Гэндальф не спал: он мучительно вспоминал своё прежнее путешествие, пытаясь определить, куда им идти, ибо в Мории даже ничтожнейшая ошибка могла закончиться гибелью Отряда.

[...]

- [...] Я знаю, почему мне так трудно думать, - усевшись у двери, пробормотал Гэндальф. - Всё дело в том, что я давно не курил. Ну да, я выкурил последнюю трубку накануне штурма Багровых Ворот.

Последнее, что видел, засыпая, Пин, был маг, прятавший в ладонях трубку - её огонёк высветил на мгновение узловатые пальцы и крючковатый нос.

Утром Хранителей разбудил Гэндальф - он так и просидел всю ночь у двери, зато его спутники прекрасно выспались.

-Я решил, куда мы пойдём, - сказал маг. - Средний коридор чересчур узкий, дорога к Воротам должна быть шире. В левом коридоре жарко и душно - он ведёт вниз, к Морийским Копям. А нам пора подыматься вверх, и мы пойдём по правому коридору.

[...]

Они не заметили, как вышли из коридора и попали в огромную прохладную пещеру. путники взволнованно окружили Гэндальфа: в спину им подул тёплый ветерок, а пещерный воздух был на диво свежим.

-Ну вот! - обрадованно воскликнул Гэндальф. - Кажется, мы вышли к жилым пещерам. Значит, я выбрал верную дорогу". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

*
Мёртвая, затхлая вода озера, образовавшегося на месте реки, указывает нам на то, что интуиция нашего предполагаемого мистика повреждена, больна (логичное открытие после вымершей на многие лиги Остранны):

"На месте долины чернело озеро. Заходящее солнце вызолотило небо, но в матово-чёрной, как бы мёртвой, воде не отражались ни Хранители, ни горы, ни закат. Сираннону, видимо, запрудил обвал, поэтому она и затопила долину. В конце долины, над чёрной водой, тяжко громоздились отвесные утёсы - зловещие, тёмные, монолитные". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

"Озеро" теперь "обитаемо" - конкретно обитаем тот его небольшой залив, с которым непосредственно предстоит иметь дело Хранителям. В Мории, в подсознании, распоряжается не враг, а изначальные природные силы, "существа", появившиеся задолго до врага; часто эти "существа" уродливы, а что такое с ними сталось, они нам, видимо, не расскажут. Одно из таких "существ" и "поселилось в мёртвой стоячей воде озера".

"На подходе к Стене, в конце долины, путь им неожиданно преградил залив, перерезавший сухую полоску земли между озером и грядой береговых скал. Вода в заливе, тёмная и затхлая, была затянута зелёной ряской; залив походил на руку утопленника, мёртвой хваткой вцепившегося в скалы. Гимли отважно шагнул вперёд - никто не успел его остановить, - залив был мелкий, но со скользким дном; поскользнувшись, Гимли едва не упал, однако сумел сохранить равновесие и вскоре выбрался на сухое место; за ним последовали остальные путники; вступая в ледяную зеленоватую воду, Фродо невольно содрогнулся от омерзения.

Когда замыкавший шествие Сэм вывел на берег дрожащего пони, Хранители услышали приглушённый всплеск, как будто из воды вдруг выпрыгнула рыба и тотчас же плашмя шлёпнулась обратно; обернувшись, они увидели, что по озеру, от центра, вкруговую расходятся волны - чёрные в сумеречном вечернем свете; потом раздалось прерывистое бульканье, и над озером снова сомкнулась тишина.

[...]

- [...] Проклятая лужа! - Боромир нагнулся, поднял камень и швырнул его в озеро.

-Что ты делаешь, Боромир! - всполошился Фродо. - Тут и так-то страшно! - Фродо поёжился. - Этот гиблый пруд... он страшней волколаков, страшней Мории, а ты его баламутишь!" (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

В итоге из-за того ли, что гиблое озеро потреводил Боромир, или само по себе, из озера вылезает и само чудовище:

"Гэндальф вошёл в открытые Ворота и уже было начал подыматься по лестнице - поставил ногу на первую ступеньку, - но тут, с неистовством лавины в горах, на путников обрушилось множество событий. Фродо кто-то ухватил за ногу, и он, болезненно вскрикнув, упал. С коротким, хриплым от ужаса ржанием Билл поскакал вдоль Морийской Стены и мгновенно растворился в ночной темноте. Сэм рванулся за ним вдогонку, но, услышав болезненный вскрик хозяина, с проклятьями бросился к нему на выручку. Остальные путники оглянулись назад и увидели, что вода у берега бурлит, словно в ней бьётся, пытаясь распутаться, тугой клубок разозлённых змей.

Одна змея... впрочем, нет, не змея, а змеистое, слизистое, зелёное щупальце с пальцами на конце уже выбралось на берег, подкралось к Фродо и, схватив его за ногу, потощило в зловонную пузыристую воду. Сэм, не раздумывая, выхватил меч, рубанул слабо светящееся щупальце, и оно, потускнев, бессильно замерло, а Фродо торопливо пднялся на ноги и, пошатываясь, вошёл в распахнутые Ворота.

Сэм тоже попятился к пещере. Из бурлящей, покрытой пузырями воды выползло штук двадцать пальчатых страшилищ, а воздух отравило удушливое зловоние.

-В пещеру! Вверх по лестнице! Быстро! - отпрянув назад, прокричал Гэндальф.

Хранители, оцепеневшие на миг от ужаса (выручать Фродо бросился лишь Сэм), опомнились - и вовремя: когда Сэм и Фродо, шедшие последними, начали подыматься, а Гэндальф, отступая, подошёл к лестнице, извивающиеся щупальца дозмеились до Ворот, и одно просунулось внутрь пещеры. Гэндальф не стал подыматься вверх. Но если он мысленно подыскивал слово, которое заставило бы Ворота закрыться, то тут же и выяснилось, что этого не нужно: множество жаждущих добычи чудищ жадно ухватились за створки Ворот, и, со страшной силой рванув их, захлопнули. Пещеру заполнила чёрная тишина - лишь слабо светились, темнея и замирая, перерубленное створками Ворот щупальце да снаружи слышались глухие удары.

[...]

Тем временем Гэндальф приблизился к Воротам и ударил по ним Магическим Жезлом. На мгновение Жезл ослепительно вспыхнул, пощера наполнилась рокочущим грохотом, дрогнули под путниками каменные ступени, однако Ворота остались закрытыми.

-Так и есть, - сказал Гэндальф. - Ворота не открываются. Теперь у нас одна дорога - на восток. Я думаю, что эти беснующиеся щупальца выдрали последние эльфийские дубы и, пытаясь выломать ими Ворота, вызвали обвал, замуровавший нас в мории. Жаль, дубы были очень красивые". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Замечательно, что когда путешественники закрыли за собой дверь в Опорной Городьбе и оказались в Вековечном Лесу, тоже как Мория являющимся аллегорией подсознания, психоаналитических практик, древней, не подчиняющейся сзнанию природы - когда путники оказались в Вековечном Лесу, у них тоже не стало дороги обратно. Встретившись в подсознании с собственными комплексами, фобиями, галлюцинациями, ты не можешь в определённый момент, выйдя из транса, прервать эту встречу, тебе надо пройти намеченный путь до конца: либо ты победишь свои галлюцинации и состояния, либо они тебя.

"-Мне стало страшно, - проговорил Фродо, - когда нам пришлось переходить залив. Я понял, что мы попадём в беду. Кто это был? - спросил он Гэндальфа. - Который напал на меня у Ворот. Или их было, по-твоему, много?

-Я ни разу не сталкивался с такими существами, - немного помолчав, ответил Гэндальф. - Но все эти руки, насколько я понимаю, направляла одна лиходейская воля. Кто-то выполз - или был выгнан - из самых глубинных подземных вод. Там, в неизведанных чёрных безднах, обитает немало древних чудовищ, пострашнее, чем орки или волколаки. - Маг не добавил, что чудовище из бездны охотилось, по-видимому, именно за Фродо". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Таскать на себе Кольцо - то есть хранить в углу сознания возможность погрузиться в некие зомбированные Врагом состояния психики - противоестественно. Природа человека противится этому. Тревожные признаки сопровождали Отряд с самого начала похода: вымерршая Остранна, затхлое озеро. Кроме того, что "Фродо тащит на себе Кольцо", наш предполагаемый мистик ещё и балуется (как мы видели хоть из неудачного штурма перевала) христианским умерщвлением плоти, которое тоже противоприродно. И вот наконец, после вымершей Остранны, после самой данности затхлого озера, из этого озера вылезает чёрт-те что и пытается утопить - и логично, что оно пытается утопить именно Фродо. Природа нашего предполагаемого мистика возмущена и "устраивает революцию".
   
Тема борьбы бывшей некогда гармоничной природы и умозрительно спроектированных методов работы с собственной психикой постоянно поднимается Толкиеном в произведении. ("БЫВШЕЙ НЕКОГДА гармоничной природы": психоанализ давно с нами (да и как отказаться изучать собственную психику?); а христианство с его умерщвлением плоти с нами вообще не запомнить сколько. Умозрительно спроектированными концепциями влияния на собственную психику человек объявил вне закона свои естественные природные побуждения. Побуждения оказались заключены в подсознание, им там не понравилось, они там переродились в фобии, мании, галлюцинации - отсюда и "мертвенное затхлое озеро" вместо нормальной здоровой интуиции.) Итак, Толкиен раз за разом обращается к теме борьбы с природой и логически организованных психологических практик. С этой темой мы встречались уже в сюжете с Вековечным лесом; в этом сюжете символом глубинной природы выступает Старый Вяз. Вяз берёт в плен Пина и Мерри, Фродо и Сэм грозятся подпалить ему шкуру (христианские варварские практики обуздания собственной природы), и получают в ответ обещание Вяза уничтожить в таком случае Пина и Мерии. (И так далее диалог нашего предполагаемого мистика с собственной природой бесконечен; и чем шлубиннее природа, которую мистик станет пытаться обуздывать логически спроектированными практиками, тем более безнадёжное это дело.) Далее, теперь вот из "затхлого озера" "вылезает чудовище" и "грозится утопить Фродо". Далее, может быть, наиболее ярко мы увидим эту тему дальше по тексту, в восстании леса Фангорн против Сарумана.

Далее, не знаю, оправдано или нет, Звезда Феанора в достаточной степени ассоциируется у меня с еврейской шестиконечной звездой (не будем забывать, что и Толкиен - современник Гитлера; и Фрейд - еврей; да и, вероятно, ещё много чего, которого я не распознаю по собственной малой образованности). Известно так же, что одним из символов Германии является дуб - и вот, древние дубы, символизирующие Остранну, мы видим здесь же рядом со Звездой Феанора (некогда, напомним, населявшие в те времена Остранну эльфы и населявшие в те времена Морию гномы свободно и дружелюбно находили общий язык):

"А потом на поверхности Стены появились тонкие серебристые линии, чтали постепенно ярче, отчётливей, и вскоре глазам изумлённых путников открылся искусно выполненный рисунок.

Вверху аркой выгибалась надпись из прихотливо сплетённых эльфийских букв; под надписью виднелись молот и наковальня [возможно, отсылка к символике социализма], увенчанные короной с семью звёздами; опиралась арочная надпись на дубы, точь-в-точь как те, что росли у Стены; а между дубами сияла звезда, окружённая ореолом расходившихся лучей.

-Эмблема Дарина! - воскликнул Гимли, показав на молот с наковальней и корону.

-И символ Остранны, - сказал Леголас.

-И Звезда Феанора, - добавил Гэндальф, разглядывая обрамлённую лучами звезду". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

  Далее описана сцена с отворяющим ворота заклинанием. Она указывает на то, что иногда начитанным умозрительным мистикам стоит забыть всё, что они прочитали, и руководствоваться обычным человеческим здравым смыслом и взаимной открытостью. Далее в произведении будет такая цитата:

"- И правда, - спохватился Эомер, - как это я позабыл, что когда кругом чудеса, то и сам себе лучше не верь. Всё на свете перепуталось. Эльф рука об руку с гномом разгуливают по нашим лугам; они видели Чаровницу Златолесья - и ничего, остались живы; и заново блещет предбитвенный меч, сломанный в незапамятные времена, прежде чем наши праотцы появились в Ристании! Как в такие дни поступать и не оступаться?

-Да как обычно, - отвечал Арагорн. - Добро и зло местами не менялись: что прежде, то и теперь, что у эльфов и гномов, то и у людей. Нужно только одно отличать от другого - в дому у себя точно так же, как в Золотом Лесу". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Вот как описан поиск заклинания, отворяющего Ворота Мории:

"-А что здесь [на Воротах] написано? - спросил Фродо Гэндальфа. - Я вроде знаю эльфийские руны, но эту надпись прочитать не могу.

-Ничего удивительного, - ответил Гэндальф, - ибо это староэльфийский язык. А Бильбо учил тебя новоэльфийскому. Мне-то староэльфийский понятен, да тут не написано самого главного. Вот что здесь сказано - я перевожу:   З а п а д н ы е 
  В о р о т а   М о р и й с к о г о   Г о с у д а р я   Д а р и н а   о к р ы в а е т   з а в е т н о е   з а к л и н а н и е,   д р у г.   С к а ж и,   и   в о й д ё ш ь. [...]

-А что это значит - "скажи, и войдёшь"? - поинтересовался Мерри.

Гимли ответил:

-Если ты друг, скажи заклинание, и Ворота откроются и ты волйдёшь.

-Я тоже думаю, - проговорил Гэндальф, - что эти Ворота подчиняются заклинанию. Иногда Ворота, сработанные гномами, открываются только в особых обстоятельствах; иногда - только перед особо избранными; а иногда только особо избранные в особых обстоятельствах могут их отпереть, ибо они запираются на замок. У этих-то замка, мне кажется, нет. Их делали для друзей и не считали тайными. Они обыкновенно были открыты, и стражники мирно сидели под деревьями. а если Ворота порой закрывали, то они отворялись при звуках заклинания: механических запоров у Ворот не было. Правильно я понял эту надпись, Гимли?

-Совершенно правильно, - подтвердил гном. - Но слова заклинания, к несчастью, забыты. Ибо род Нарви давно угас.

[...]

-Было время, - пробормотал маг, когда они [слова заклинания] сами приходили мне в голову. Да я и сейчас их вроде бы не забыл. Западные Ворота прорубали для друзей - заклинание должно быть очень простым. А на каком языке? Наверняка на эльфийском...

Гэндальф опять подошёл к Стене и дотронулся Жезлом до Звезды Феанора.

А н н о н   э д е л е н,   э д р о   д о   а м м и н,
Ф э н н а с   н о г о т р и м   а с т о   б е т   л а м м и н! -

негрмко, но звучно проговорил он. Серебристый рисунок немного потускнел, однако Стена осталась монолитной.

 Маг поворял те же самые слова в других сочетаниях - и ничего не добился. Перепробовал много иных заклинаний, говорил то негромко и медленно, нараспев, о громко и повелительно, тоном приказа, произносил отдельные эльфийские слова и длинные, странно звучавшие фразы - отвесные утёсы оставались недвижимыми, и лишь тьма скрадывала их резкие очертания. От озера подувал промозглый ветер, в небе зажигались всё новые звёзды, а Ворота по-прежнему были закрыты.

Гэндальф опять отступил от стены, и, шагнув к ней, резко скомандовал:

- Э д р о!

Потом он повторил это слово - "откройся!" - на всех без исключения западных языках, однако опять ничего не добился, в гневе отбросил свой Магический Жезл и молча сел на обломок скалы.

И тотчас же в чёрной ночной тишине послышалось отдалённое завывание волколаков.

[...]

А Гэндальф, казалось, не замечал своих спутников. Он сидел, поставив локти на колени и обхватив ладонями склонённую голову - то ли задумавшись, то ли отчаявшись. Опять послышался вой волколаков. Раскатившаяся по озеру круговая зыбь злобно лизнула каменистый берег.

Внезапно маг с хохотом вскочил, перепугав и без того напуганных спутников.

-Ну конечно же! - весело воскликнул он. - И как я, глупец, сразу не догадался? А впрочем, любая разгаданная загадка кажется потом поразительно лёгкой.

Он встал, уверенно подошёл к Стене, направил Жезл на Звезду Феанора и звонким голосом сказал:

- М э л л о н!

Звезда вспыхнула и тотчас погасла. В стене обозначились створки Ворот и медленно, но бесшумно и плавно распахнулись. в чёрном проёме, за входной площадкой, смутно виднелись две крутые лестницы - одна вверх, а другая вниз.

-Я неверно понял арочную надпись, - объяснил маг. - Да и Гимли ошибся. В ней же даётся ключевое слово! Вот как следовало её перевести: "Западные Ворота Морийского Государя Дарина открывает заветное заклинание,   д р у г".   Когда я сказал по-эльфийски друг -   м э л л о н,   - Ворота сразу же открылись. В наше смутное и тревожное время такая простота кажется безумной. Дни всеобщего дружелюбия миновали... Однако Ворота открыты. Идёмте". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Замечательно, что перед Воротами в Гэндальфе усомнился именно Боромир - гондорец до мозга костей (Гондор, как и вассальная по отношению к Гондру Ристания, символизируют Церковь, я думаю.) Прямой и открытый, не столь сведующий в мистике и путешествиях по состояниям сознания как Арагорн, воин Боромир то сомневается в Гэндальфе (высших силах), то пытается присвоить себе Кольцо (позже в тексте) в надежде использовать его в войне Гондора против Мордора - обычные будни сомневающегося, ищущего, воинственного гондорца:

 "- Да разве   т ы   -   т о   не знаешь заклинания? - ошарашенно спросил у Гэндальфа Боромир.

-Нет, не знаю, - ответил Гэндальф.

Хранители с испугом посмотрели на мага, лишь один Арагорн остался спокойным, ибо он не раз путешествовал с Гэндальфом и верил, что тот откроет Ворота.

-Тогда зачем же мы сюда пришли? - с тревожной злостью вскричал Боромир. - Ты говорил, что спускался в Морию, что прошёл её насквозь... и не знаешь, где вход?

-Я знаю, где вход, и привёл вас к нему, - бесстрастно ответио гондорцу Гэндальф, но глаза его недобро блеснули. - Я не знаю заветного заклинания - пока. Ты спрашиваешь, зачем мы сюда пришли? Отвечаю: чтобы нас не сожрали волколаки. Но ты задал мне ещё один вопрос. И в ответ мне придётся спросить у тебя: не усомнился ли ты в моих словах, Боромир? - Тот промолчал, и Гэндальф смягчился. - я спускался в Морию с востока, из Черноречья, а не отсюда, - спокойно объяснил он. - Западные Ворота открываются наружу; изнутри на них надо легонько нажать, и они откроются, как обычные двери; а тот, кто стоит перед ними здесь, должен произнести заветное заклинание, иначе отсюда в Морию не попадёшь". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Кажется, у этой цитаты ещё один смысл: находящийся в рассудке врач психиатр легко может примерить на себя безумное состояние своего пациента - это то же самое, что спуститься в Морию с востока и, пройдя её насквозь, выйти на западе. Безумному же пациенту вылечиться - перейти из состояния "безумного в состояние нормальное, из Остранны в Черноречье, пройти насквозь Морию с запада на восток - значительно сложнее.

Далее мы видим, что "идущий через Морию" мистик доверяет своей интуиции только постольку, поскольку не может без неё обойтись. Мистик должен стараться обращаться к этой самой осложнённой комплексами, фобиями и галлюцинациями собственной интуиции как можно реже и меньше.

"Воду нам придётся экономить. В Мории много родников и речек, но пить пещерную воду нельзя. Нам не удастся пополнить баклаги, пока мы не выйдем из пещер Мории". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Маг Гэндаль тем не менее (т.е. врач-психиатр, не полностью погрузившийся в транс и направляющий путь по состояниям свой собственный и своего подшефного мистика или своих подшефных мистиков) - маг Гэндальф, тем не менее, в выборе направления, делать нечего, руководствуется чутьём, и применяет кроме того всю ту мистику и психологию, которая находится в его распоряжении - например, освещает путь магическим жезлом. В результате того, что маг освещает путь жезлом, Отряд в состоянии, в частности, благополучно преодолевать попадающиеся на пути речки и колодцы - полагаю, речки и колодцы символизируют тут болезненные интуитивные состояния сознания и галлюцинации "преодолевающих Морию" мистика или мистиков.

"Гимли если и помогал Гэндальфу, то главным образом верой в победу - его не угнетала безмолвная тьма, - но магвыбирал направление сам, изредка предварительно советуясь с гномом. Схему пещер Морийского царства не мог удержать в голове даже Гимли, несмотря на то что он, сын Глоина, принадлежал к племени подгорных гномов. Да и маг руководствовался только чутьём, ибо, разыскивая некогда Трэйна, пересёк Морию с востока на запад, а сейчас они шли с запада на восток; однако, направление он выбирал безошибочно: чутьё ни разу его не подвело". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")
 
  "Такой проводник был спасением для Отряда. Хранители не успели заготовить факелов - во время свалки у Ворот Мории никто об этом, разумеется, не подумал, - а без света они не ушли бы далеко. Во-первых, коридор постоянно разветвлялся; во-вторых, на пути попадались речки, глубокие колодцы и широкие расселины; через одну из них, шириной шага в три, гулкую (по ней струился ручей) и при взгляде сверху бездонно-чёрную, Пина едва уговорили перепрыгнуть". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Мы видим и на примере взбаламутившего гиблый залив камня Боромира, и на примере идиоткой выходке Пина, о которой процитирую ниже, что, если мистик не имеет своей целью исследовать Морию, а только хочет с помощью Мории перейти из одного состояния психики в другое, достигнуть конкретной поставленной цели - то, чтобы цели достигнуть, он должен минимизировать манипуляции с подсознаниям, производить только такие манипуляции, которые необходимы ему для достижения цели. До нас в морию спускались, например, Фрейд со своими последователями, могилу этих спустившихся в Морию раньше Отряда гномов мы найдём далее по тексту. спустившиеся раньше нас в Морию Фрейд и последователи запутались в психических состояниях и галлюцинациях, отдельная экспедиция была бы нужна, чтобы их в этих галлюцинациях их теперешних найти, и вывести их из галлюцинаций обратно к здравому рассудку. (Гномы, спустившиеся в Морию раньше Отряда, спускались туда для того, чтобы восстановить древнее гномье Морийское царство). Мы видим дальше по тексту, что Мория населена кем-то кроме "орков" - фобий и болезненных галлюцинаций самого мистика. Отряд слышит условные сигналы, которые кто-то кому-то подаёт молотом - думаю, это продолжают пытаться работать с подсознанием спустившиеся в Морию раньше нас Фрейд и его последователи.

 "В северной стене огромного зала путники заметили каменную дверь. Гэндальф подошёл к ней и, стоя чуть сбоку, слегка надавил на неё рукой - негромко скрипнув, дверь отворилась.

-Назад! - рявкнул маг, когда Мерри и Пин с радостными возгласами юркнули за дверь, решив, что здесь они отдохнут спокойней, чем на каменном полу неуютного зала. - Назад! - Хоббиты отступили в зал. - Мы не знаем, куда ведёт эта дверь, - объяснил им Гэндальф. - Я войду первый.

Он вошёл и, высветив Магическим Жезлом небольшую комнату с низким потолком, позвал оставшихся за дверью Хранителей.

-Видите? - спросил он вошедших спутников, указав Жезлом на круглую дыру, которая чернела в середине комнаты. У дыры валялись ржавые цепи и осколки разбитой каменной крышки.

-Не одёрни вас Гэндальф, - сказал Арагорн, с укором глянуву на Мерри и Пина, - ухнули бы вы, голубчики, вниз и, быть может, ещё и сейчас бы гадали, когда вам суждено долететь до дна. У нас, по счастью, есть опытный проводник - нечего без надобности соваться вперёд.

-Это Караульная, - объявил Гимли. - Здесь днём и ночью сидели часовые, охранявшие вход в те три коридора. А колодец для воды был закрыт крышкой. Он, я думаю, очень глубокий, - гном с усмешкой покосился на хоббитов.

Колодец словно бы притягивал Пина. Пока Хранители расстилали одеяла - как можно дальше от чёрной дыры, - Пин подполз к раю колодца и, подавив страх, заглянул внутрь. На него повеяло влажной прохладой. Не совсем понимая, чего ему хочется, он нашарил камень, швырнул его вниз, затаил дыхание и прислушался к тишине. Однако ему не хватило воздуха - так долго падал в колодец камень, - он несколько раз перевёл дыхание и наконец услышал далёкий всплеск, многократно повторённый колодезным эхом.

-Что это? - тотчас встревожился Гэндальф. Пришлось Пину во всём признаться. Маг успокоился, но Пина выругал. - Мы не на прогулке для хоббитов-несмышлёнышей, - гневно нахмурившись, сказал он Пину. - Когда ты в следующий раз соскучишься, лучше уж прыгай в колодец сам, чтоб избавить Отряд от юного неслуха. А сейчас угомонись и посиди молча.

Гэндальф прислушался: всё было тихо; и вдруг из тёмной глубины колодца выкатилось усиленное эхом постукивание: тук-тук-тук, тук-таки-тук. Потом оборвалось и, когда эхо смолкло, зазвучало опять: так-туки-так... Донельзя подозрительное и странное постукивание - как будто кто-то подавал сигналы. Однако вскоре постукивание стихло, и Караульная погрузилась в тёмную тишину - Жезл Гэндальфа едва светился.

-Мы слышали молот, - объявил гном, - или я в этом ничего не понимаю.

-Пожалуй, ты прав, - согласился Гэндальф. - И ничего хорошего это нам не сулит. Надеюсь, что камень Пина тут ни при чём; и всё же его идиотская выходка может обернуться грозной бедой. Никогда не делайте ничего подобного!.. А теперь - всем, кроме Пина, спать. Пин, во искупление своей вины, назначается часовым. спокойной ночи". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Я не смогла читать тексты Фрейда, мне они показались болезненно-бредовой бессмыслицей, со всеми его этими сексуальными галлюцинациями. Может быть, мне надо было прочесть у него что-нибудь другое. Но то, что читала я, очень уж было похоже на ту летопись поражения гномов, которую нашёл Отряд в Мории.

 "Хранители молча стояли у могилы. [...]

Наконец, преодолев унылое оцепенение, путники разбрелись по пыльной комнате, надеясь разыскать какие-нибудь следы, которые прояснили бы участь Балина или судьбу его храброй дружины. Под окном, напротив двери в коридор, они обнаружили ещё одну дверь. Теперь, попривыкнув к дневному свету, они заметили, что хрупкие осколки, всё время хрустевшие у них под ногами, были костями убитых воинов; а среди колстей, в чёрно-серой пыли, валялись боевые топоры гномов, разбитые шлемы, треснувшие щиты и кривые мечи с воронёными клинками - излюбленное оружие горных орков.

 У стен, в глубоких и вместительных нишах, стояли взломанные дубовые сундуки, окованные заржавевшими железными полосами; возле одно из них, под разбитой крышкой, Гэндальф увидел разодранную книгу. Нижний край книги обгорел, она была истыкана мечами или стрелами и заляпана бурыми пятнами - кровью. Гэндальф бережно поднял книгу и осторожно положил её на могилу Балина. фродо с Гимле подошли к магу и смотрели, как он перелистывает страницы, исписанные многими разными почерками на эльфийском, дольском и морийском языках. Страницы были твёрдыми и ломкими, словно тонкие костяные пластины.

-Насколько я понимаю, - проговорил Гэндальф, - это летопись Балинского похода. Начата она тридцать лет назад, со вступления дружины Балина в Черноречье. Видите, тут написано 1/3? По-моему, это значит  г о д  п е р в ы й, с т р а н и ц а  т р е т ь я - двух первых страниц в книге недостаёт. И вот что мне удалось разобрать.

[Далее, думаю, с самого начала перебитые орки могут означать косные христианские догматы, которые Фрейд с последователями успешно преодолели и занялись наукой. Кроме того, орки, как и раньше, означают фобии, комплексы.]

 М ы   у н и ч т о ж и л и   о х р а н у   о р к о в   у   В о р о т   и   в   К а р... - дальше прочитать невозможно, страница залита кровью; но тут-то всё ясно: в   К а р а у л ь н о й   к о м н а т е.   О д н а к о   ч а с о в ы е   у с п е л и    п о д н я т ь   т р е в о г у,   и   м н о г и х   о р к о в   м ы... - видимо, убили - в   б и т в е   у   З е р к а л ь н о г о   о з е р а.   Ф л о и
  п о р у б и л   ц е л ы й   о т р я д   в р а г о в,   н о и   с а м   б ы л   с м е р т е л ь н о   р а н е н   в р а ж е с к о й   с т р е л о й... Две строчки я прочитать не сумел. Дальше говорится: ...в а б и л и   о р к о в   и з
  Д в а д ц а т ь   п е р в о г о   ч е р т о г а   в   С е в е р н о м   к р ы л е.   З д е с ь... Опять непонятно, но упоминается слово   ш а х т а.   И наконец: ...Б а л и н   с о   с в о и м и   с о в е т н и к а м и   р а с п о л о ж и л с я   в   Л е т о п и с н о м    ч е р т о г е...

-Это и есть Летописный чертог, - оглянувшись на сундуки, заметил Гимли.

-Дальше несколько страниц залито кровью, я разобрал только слова   з о л о т о, 
 т о п о р   Д а р и н а   и   ш л е м.  Потом: ...Б а л и н   п р о в о з г л а с и л   с е б я   г о с у д а р е м   М о р и й с к о г о   ц а р с т в а. Тут кончается первая запись, и после трёх звёздочек другой рукой написано: М ы   н а ш л и   и с т и н н о е   с е р е б р о... Снова ничего непонятно, кроме предпоследней строки:   ...О и н   о т п р а в и л с я   к   с к л а д у   о р у ж и я   н а   Т р е т ь е м   г л у б и н н о м   я р у с е... - опять пятно крови - ...н а   з а п а д... - и после проткнутой копьём дыры - ...к   Э л ь ф и й с к и м   В о р о т а м.

Гэндальф молча листал Летопись.

-Несколько страниц очень сильно попорчены, при этом свете их не прочтёшь, - после долгой паузы сказал он спутникам, - но видно, что их заполняли в спешке и, по всей вероятности, разные летописцы. Потом сколько-то страниц вырвано и следующие помечены цифрой V - пятый год с начала похода, V/1, V/2, V/3, V/4... Нет, ничего не могу разобрать. А тут? Ага, вот разборчивый почерк, но запись почему-то сделана по-эльфийски.

[Сделанная по-эльфийски надпись, думаю, более стандартного психоанализа апеллировала к религиозным христианским категориям, религиозному христианскому опыту - но я слишком мало знаю психоанализ, чтобы предполагать, кого из психоаналитиков понимает Толкиен под писавшими по-эльфийски гномами.]

Гимли придвинулся к надгробию вплотную и под рукой Гэндальфа заглянул в Летопись.

-Это почерк Ори, - объявил он. - У него, как я слышал, была привычка записывать важные сообщения по-эльфийски.

-Боюсь, что это важное сообщение окажется весьма и весьма печальным, - сказал маг, вглядываясь в Летопись. - Первое ясное слово тут -   с к о р б ь.   Дальше снова трудно разобать, и потом -  ...р а.   По-видимому,   в ч е р а.   Да, так оно и есть, слушайте:   ...в ч е р а   10г о   н о я б р я,   п о г и б   г о с у а р ь   М о р и и   Б а л и н.   О н   с п у с т и л с я   к   З е р к а л ь н о м у,   и   е г о   з а с т р е л и л   и з   л у к а   п р и т а и в ш и й с я   в   с к а л а х   о р к.   Ц а р с к и е   д р у ж и н н и к и   у н и ч т о ж и л и   о р к а,   о д н а к о   о г р о м н ы й   о т р я д   в р а г о в... Конец страницы оборван, а следующая страница начинается словами:   с   в о с т о к а   п о   С е р е б р я н к е...  Тут опять пятно засохшей крови, и потом:   у с п е л и   з а к р ы т ь   В о р о т а... дальше дыра, пробитая, вероятно, стрелой, и несколько слов:   у д е р ж а л и   б ы   В о р о т а,   е с л и   б   н е... А ниже страница обуглена, так что осталось лишь одно слово: - ч у д о в и щ н ы й. Жаль Балина, он был храбрым воином и со временем стал бы великим государем. Его царствование длилось только пять лет. Здесь Летопись, как видите, обрывается, а разыскивать вырванные страницы нам некогда, и мы, наверное, никогда не узнаем, что же приключилось с Балинской дружиной.

Да, это очень мрачная Летопись, - листая книгу, заключил маг. Дружинники, без сомнения, тоже погибли, и погибли мучительной смертью... Послушайте...  Н а м   н е к у д а   о т с т у п а т ь.   Н е к у д а!   О н и   з а х в а т и л и   М о с т   и   К а р а у л ь н у ю.  Л о н и,   Ф р а р   и   Н о л и   с в а л и л и с ь... Тут шесть или семь страниц слиплись от крови, а дальше речь идёт о Западных Воротах: П р и в р а т н и ц а   з а т о п и л а   д о л и н у.   Г л у б и н н ы й   С т р а ж   у в о л о к   О и н а   в   в о д у.   Н а м   н е к у д а   о т с т у п а т ь.   Н е к у д а!.. И всё, нижний край страницы оторван. - Маг в задумчивости опустил голову. - Ага, вот ещё одна страница, - шагнув к нише, проговорил он и поднял с полу измятый листок. - Она исписана только до половины. Похоже, что ею заканчивается Летопись. Слушайте:  ...Н а м   н е к у д а   о т с т у п а т ь.  Н е к у д а!   О н и   в ы з в а л и   и з   Г л у б и н н ы х   я р у с о в   С м е р т ь!   О т   с т р а ш н о г о   г р о х о т а   г д е- т о 
 в н и з у   т о г о   и   г л я д и   п р о в а л и т с я   п о л.   О н и   п р и б л и ж а ю т с я!.. Это заключтельные слова Летописи... Да, хотелось бы мне понять, о чём говорит последний летописец. - Маг снова задумался и умолк.

[...]

-Они воевали на два фронта [Возможно, пытались защищать и научные, и религиозные достижения - не зря же Ори пишет по-эльфийски.], - нарушил напряжённую тишину Гэндальф, - зхащищали и Восточные, и Западные Ворота. Да и в Мории их подстерегал враг... дорого бы я дал, чтоб узнать - какой. Героическая, но безрассудная попытка не удалась, Балин и все его дружинники погибли... А теперь нам пора отсюда уходить. Гимли, захвати Бадлинскую Летопись, её надобно передать Даину, хоть она и ввергнет его в печаль". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

 *
Гэндальф, как мы узнаем в конце книги, владеет одним из эльфийских Колец: Кольцом Нарья, властным над стихией огня. У стихии огня, как и у любой вещи и категории в мире, есть две стороны, два проявления: светлое, позитивное, и тёмное, негативное. Светлый огонь - это страстная любовь ко всему живому, к самой жизни. Именно такая страстная любовь освещает путникам дорогу, символически выражаясь в свете Магического Жезла Гэндальфа; именно с такой страстной любовью Гэндальф сообразует своё чутьё, выводя путников из подземелья подсознания обратно к жизни и свету. Страстная любовь питает Гэндальфа изнутри, питает через Гэндальфа и всех его спутников. Выйдя к "жилым пещерам", отряд ощущает вокруг себя на диво свежий воздух и дующий в спину тёплый ветерок - ощутив это, Отряд, и прежде всего Гэндальф, понимают, что они выбрали правильное направление и вышли, куда им было надо. То есть мистик или мистики, "пройдя Морию" и уже "из Мории выходя", сравнивают свою внутреннюю страстную любовь к жизни с той амосферой, которая их окружает внешне - и видят, что то, что их "окружает внешне" - т.е. их общее психическое состояние - становится всё более похожим на "свет Магического Жезла Гэндальфа", на ощущение страстной любви ко всему живому, по которой путешественники сверяют дорогу.

"Утром Хранителей разбудил Гэндальф - он так и просидел всю ночь у двери, зато его спутники отлично выспались.

-Я решил, куда мы пойдём, - сказал маг. - Средний коридор чересчур узкий, дорога к Воротам должна быть шире. В левом коридоре жарко и душно - он ведёт вниз, к Морийским Копям. [Возможно, "добывая драгоценные металлы и камни" - т.е., скажем, нарабатывая себе некие особенные личностные качества, и, в общем, работая в Копях, "гномы" имеют дело с тёмной, разрушительной стороной огненной стихии.] А нам пора подыматься вверх, и мы пойдём по правому коридору.

Восемь часов поднимались Хранители, сделав лишь два коротких привала. Они не слышали ничего тревожного и видели только огонёк Жезла, который, подобно путеводной звёздочке, неутомимо выводил их из Чёрной Бездны. [...]

Хранители упорно двигались вперёд, пока у хоббитов не кончились силы; все уже начали подумывать о ночлеге - и вдруг оказались в чёрной пустоте. Они не заметили, как вышли из коридора и попали в огромную прохладную пещеру. Путники взволнованно окружили Гэндальфа; в спину им подувал тёплый ветерок, а пещерный воздух был на диво свежим.

-Ну вот! - обрадованно воскликнул Гэндальф. - Кажется, мы вышли к жилым пещерам. Значит, я выбрал верную дорогу. Если мне не изменяет память, мы сейчас выше Восточных Ворот, и здесь, вдалеке от глубинных ярусов, можно, я думаю, оглядеться при свете". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Итак мы видим, что ведя Отряд по Мории, Гэндальф полагается на интуицию стихии огня, на интуицию своей страстной любви ко всему живому, на собственное сердце. Но, как указано прежде, стихия огня, а значит и страстная интуиция Гэндальфа, имеет две стороны, два проявления: светлое созидательное и тёмное разрушительное. Поход по Мории, по подсознанию, полагаясь на собственную интуицию - испытание для Гэндальфа. Что, если власть над его сердцем возьмёт тёмное проявление стихии огня? Тогда он угробит весь свой Отряд.

Гэндальф, ведя Отряд по Мории, старается "не делать лишних движений", не баламутить глубинных пластов своей интуиции, своей страсти, не уходить глубоко в собственное подсознание. Именно поэтому он так ругает Пина, без дела для какого-то идиотского эксперимента швырнувшего камень в колодец.

В Мории Гэндальф встречается в бою (он такой встречи не планировал, и м.б. не последнюю роль в том, что эта встреча всё-таки состоялась, сыграл дурацкий камень Пина) - итак, в Мории Гэндальф встречается в бою с древним огненным духом Барлогом, с проявлением тёмной стороны стихии огня. Я полагаю, что эта встреча с Барлогом символизирует встречу Гэндальфа с его собственной тёмной стороной, с тёмной стороной его страсти. В какой-то момент вошедшему в транс (хоть и менее глубоко вошедшему, чем ведОмые им пациенты) врачу психиатру приходит необоримое желание уничтожить собственных пациентов, а далее и всё остальное в мире, до чего можно дотянуться.

Погибший отряд Балина тоже встречался с Барлогом, и в результате этой встречи погиб. Думаю, эта встреча произошла как потому, что отряд "нашёл истинное серебро" (т.е. приобрёл некоторые личностные качества, приобретая которые, следует, возможно, обратиться к тёмному проявлению стихии огня и работать с ним), так и потому, что "Оин отправился к складу оружия на Третьем глубинном ярусе".

Далее о Гэндальфе: возможно, охваченный тёмной стороной страсти врач-психиатр наносит себе некий физический вред - может быть, даже убивает себя - чтобы не уничтожить своих подшефных.

"Тёмная туча с огненными проблесками, окутывающая чёрную фигуру Барлога, неспешно подползла к узкому Мосту. В середине Моста, опираясь на Жезл и устало ссутулившись, стоял Гэндальф. Барлог тоже на мгновение замер; его косматая мантия уплотнилась и раздалась в стороны, как два крыла; огненный хлыст со многими хвостами щёлкнул, рассыпая багровые искры; клинок раскалённого, но тёмного пламени обрёл форму изогнутого меча. Однако Гэндальф не сдвинулся с места.

-Уходи, - негромко проговорил он. Орки молчали; Привратный чертог затопило зловещее предгрозовое безмолвие. - Я служитель вечного солнечного пламени, - всё так же негромко продолжал Гэндальф, - и плвелитель светлого пламени Анора. Тебе не поможет Багровая тьма: Огонь Глубин на земле бессилен. Ты не пройдёшь по Мосту. Уходи!

Барлог ничего не ответил Гэндальфу. Проблески огня в его крыльях угасли, но багровой чернью налился ятаган и тускло засветились хвосты хлыста. Он шагнул вперёд, и чёрные крылья, неожиданно выросшие до гигантских размеров, завесой тьмы нависли над магом. Однако сомкнуть два чёрных крыла над серо-серебристой фигуркой Гэндальфа Барлогу было явно не под силу.

Тогда он развёл ослабевшие крылья и поднял багрово-чёрный ятаган.

Холодно взблеснул голубоватый Яррист.

Путников ослепила синеватая вспышка, раздался звон, и багровый ятаган распался на тысячу тусклых осколков. Барлог вздрогнул и в замешательстве попятился; маг покачнулся, однако не отступил.

-Ты не пройдёшь, - проговорил он.

Барлог молча устремился вперёд. Засвистел и оглушительно хлопнул хлыст.

-Ему не выстоять одному! - вскричал Арагорн и побежал по узкому Мосту к магу. - Э л е н д и л! - громко воскликнул он. - Я с тобой, Гэндальф, мы его сокрушим!

-Гондор! - грозно прорычал Боромир и помчался по Мосту вслед за Арагорном.

А Гэндальф поднял Магический Жезл и, когда он засверкал, как маленькое солнце, резко, наискось, опустил его вниз, словно бы перечёркивая Мост перед Барлогом. Вспыхнул сноп серебристого пламени, Магический Жезл сломался пополам, а Мост под Барлогом обрушился в пропасть.

С хриплым воем проваливаясь вниз, Барлог взмахнул над головой хлыстом, и хлыст дважды опоясал мага. Увлекаемый в пропасть тяжестью Барлога, Гэндальф ухватился за Мост руками, однако не удержался и, вскрикнув: "Беги-и-ите!", исчез в пасти Морийского рва; чёрный обломок разрушенного Моста, похожий на высунутый из пасти язык, мелко подрагивал в наступающей тьме". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

18. Ещё о новом Адаме

Во время привала Гимли читает спутникам гномье сказанье в стихах о Мории. С самого начала сказания мы видим тут явную отсылку к библейскому Адаму:

Был свет ещё не пробуждён,
Когда, стряхнув последний сон,
Великий Дарин, первый гном,
Легко шагнул за окоём
Высоких колыбельных скал
И в лунной тьме ему предстал
Неназванною новизной
Новорождённый мир земной.

Дарил он землям имена,
И оживала тишина
В названьях рек, равнин и гор,
Болот, ущелий и озёр

                Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец"

Я полагаю, мифологический Адам в Эдеме был несовершенен в том смысле, что ему было куда развиваться, расти духовно и интеллектуально. Но эдемский Адам был совершенен в том смысле, что развиваться ему ничего не мешало. Ещё не было этой беды с фобиями, комплексами, галлюцинациями в подсознании. Подсознание не было для Адама опасностью.

Но вот, как видят вещий сон,
Зеркальное увидел он
И отражённый в бездне вод -
Короной звёздной - небосвод.

Адам-Дарин видит озеро Зеркальное - аллегорию этого самого подсознания, интуитивных глубин личности (вода, Инь - напомним, интуиция).

Адам-Дарин - царь в мире (в Эдеме). Он называет вещи по именам, наполняя их своим собственным дополнительным смыслом, "оживляя", "присваивая" (так кресло в магазине - просто безличная мебель, но кресло, доставшееся вам от бабушки и вокруг которого вы играли в детстве - уже не просто мебель, оно обладает дополнительным ващим соственным смыслом, значением, вы его "наименовали уникальным именем").

Адам-Дарин - царь, в частности, и над подсознанием. Он, "перенеся трон в Морию", принялся работать с посознанием, с сознанием, с собственным личностным, духовным развитием:

На царство первая заря
Венчала юного царя
У вод Зеркального. Но трон
Был в Морию перенесён,
И золочёный Тронный Зал
Огнями вечными сиял -
Ни тьма ночей, ни злая мгла
Сюда проникнуть не могла.

                Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец"

Народ Дарина в Мории работал с собственной психикой, "добывая мрамор и металл", "куя оружие впрок" - нарабатывая себе новые личностные качества. В частности, народ Дарина работал и с тёмной, разрушительной стороной, например, огненной стихии, т.е. страсти. И в какой-то момент работавшие с психикой врачи, работавшие с духовностью мистики не справились с тёмными проявленями психики, интуиции, эти тёмные проявления их уничтожили. Опять же, Фрейд копал всё глубже в подсознание, "добывая алмазы, мрамор и металл", и докопался до какой-то информационной помойки. В индуизме есть понятие Атман. Есть Личный Атман, личная духовная, энергетическая составляющая, и есть единоприродный Личному Атману Мировой Аьман. Если уметь воспринимать мир от лица своего Личного Атмана, можно соединиться, через Личный Атман, с Мировым Атманом, и черпать из него силу. фрейд работал со своим Личным Атманом, и вышел сквозь него в Информационное Пространство, но нашёл в Информационном Пространстве, в Астрале, не Силу, а галлюцинации. В Информационном Пространстве отражаются все умозаключения и побуждения живущих, и позитивные, и негативнные, и Фрейд в Информационном Пространстве, на которое он вышел, копая всё глубже в подсознание, нашёл именно негатив:

Искристый свет крыла простёр
Под лёгким сводом юных гор,
Чертоги светлые всегда
Звенели музыкой труда -
Не зная страхов и забот,
Трудился даринский народ,
а в копях донных добывал
Алмазы, мрамор и металл.

Дремал в глубинах грозный рок,
Но этого народ не знал -
Ковал оружие он впрок
И песни пел по кровлей скал.

                Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец"

В общем, все эти чудеса кончились плохо: люди посходили с ума, подсознание человека стало вместилищем фобий и галлюцинаций. Но ждёт подсознание, ждут люди, ждёт Вселенная нового Адама, который справится со всем произошедшим и сможет начать снова работать со своей психикой и духовностью, снова станет царём над сознанием, подсознанием, материальным миром...

Недвижный мрак крыла простёр
Под грузным сводом древних гор,
И в их тени давным-давно
Зеркальное черным-черно;
Но опрокинут в бездну вод -
Короной звёздной - небосвод,
Как будто ждёт он, словно встарь,
Когда проснётся первый царь.

                Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец"

19. Кветлориэн и Фангорн

Я думаю, эльфийский лес Кветлориэн и лес онтов Фангорн у Толкиена в определённой степени противопоставлены друг другу.

В обоих этих лесах их жители - эльфы в Кветлориэне, онты в Фангорне - работают с психикой (с психикой больше работают в Фангорне) и с мистикой (с мистикой больше работают в Кветлориэне). В обоих этих лесах жители не сражаются с Врагом, а только охраняют свои границы, чтобы жить и работать внутри этих границ. Посреди раздираемого войнами материка онты в Фангорне пьют особенную воду, от которой хоббиты, выпив её, выросли, и говорят на своём древнем языке, одно только взаимное приветствие на котором занимает полдня - где уж на таком языке договориться о слаженных военных действиях (хотя мы увидим, что однажды онты об этих военных действиях всё же договорились). Как сказал, ища взятых в плен орками и сбежавших из этого плена хоббитов Леголас, который был не в состоянии понять по оставшимся следам, что произошло:

"-Да, это всем загадкам загадка! - воскликнул Леголас. - Связанный пленник сбегает от орков и ускользает от бдительного ока ристанийских конников. Потом останавливается посередь поля и перерезает путы оркским ножом. Не возьму в толк. Если у него были связаны ноги, как он сбежал? Если руки - как орудовал ножом? Если ни ноги, ни руки - тогда что это за верёвка, зачем разрезана? А каков голубчик-то: едва спасся, тут же уселся и давай закусывать. Сразу видно, что хоббит, если б и листа мэллорна не было. [В лист мэллорна у хоббитов был завёрнут хлеб.] Дальше, как я понимаю, руки у него обернулись крыльями, и он с песней улетел в лес. Полетим следом и запросто отыщем его: только за крыльями дело и стало!" (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

"- [...] Наша разобщённость и взаимное недоверие вызваны лиходейской мудростью Врага и его поистине грозным могуществом. Нас, лориэнцев, столько раз предавали, что мы почти никому не доверяем - кроме, может быть, раздольских сородичей - и наше поселение превратилось в остров, со всех сторон окружённый врагами. - Помолчав, Хэлдар мрачно добавил: - Завеса Тьмы разрастается и крепнет. Она не может сомкнуться над Лориэном, но её могучие чёрные крылья огибают нас и с востока, и с запада". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Окружённый завесой Тьмы, но внутри оставшийся неприкосновенным мир эльфов Кветлориэна держится, скорее, на интеллектуально и интуитивно понятом порядке, в Фангорне же мы видим древний не упорядоченный хаос. Эльфы Кветлориэна устраивают свой край таким образом, чтобы им с их магией (не боятся, будучи окружены колдовством Врага, пользоваться магией!) было удобно в Кветлориэне жить. Природа Кветлориэна учится у эльфов, подлаживается под мистику эльфов, под их духовный мир. Онты же в Фангорне сами учатся у древнего хаоса природы.

Недавно я видела фильм, там женщина "перетягивала на себя любовь своего избранника к сопернице", попросту говоря, делала приворот. Внушать что-либо кому-то, внушать что-нибудь себе опасно и даже погибельно, когда с нами воюет Враг-психиатр, мечтающий свести нас с ума, внушить нам рабскую покорность ему. Собственно, переписать нашу личность. Стереть нашу личностную информацию (то же, что убить), и написать нам другую личность: личность раба.

Считается, что в таких обстоятельствах баловаться внушением и самовнушением безответственно - но эльфы Кветлориэна, тем не менее, балуются. У эльфов Кветлориэна очень сложная мистика и психиатрия, их внушение, самовнушение, магия не стирают, не уродуют личность. Но простые дерущиеся с Врагом смертные избегают бегать в Кветлориэне (таков Боромир, таковы ристанийцы). И это неудивительно. В том, чтобы побывать в Кветлориэне, нет ничего опасного или плохого, а всё есть только хорошее. Но отвлечёмся на секунду от Толкиена и представим себе вместо избешающего бывать в Кветлориэне Боромира избегающую контактировать с внушением и самовнушением меня. Когда мне кто-то что-то внушает, мне, профану, не понять, что же именно - как я могу знать, собираются мне стереть личность или это замечательная эльфийская магия? В наше время, когда чего-то не знаешь, контактировать с этим не надо.   

"Арагорн повернулся и зашагал по дороге; однако Боромир не сдвинулся с места.

-А обойти этот лес нельзя? - спросил он.

-Обойти? Зачем? - удивился Арагорн.

-Неведомые беды на тайных тропах всегда оказываются гораздо опасней, чем открытые враги на торных дорогах, - мрачно хмурясь, объяснил Боромир. - По совету Гэндальфа мы спустились в Морию... так теперь и тебе не терпится сгинуть? Выбраться из Лориэнского Леса нелегко, а выбраться таким же, как был, невозможно - вот что говорят о Лориэне в Гондоре!

-И ведь правильно говорят, - заметил Арагорн, - а вот смысл присловья, видимо, забылся - иначе гондорцы не страшились бы Лориэна. Но, как бы то ни было, выйти к Андуину можно отсюда только по лесу - если ты не хочешь возвращаться в Морию или подниматься на Баразинбар.

-Конечно, не хочу, - сказал Боромир, - а поэтому пойду за тобой через лес. Однако помни - он тоже опасен!

-Опасен, - согласился Арагорн. - Для зла. И для тех, кто ревностно служит злу. А теперь - вперёд, мы теряем время". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Эти эльфийские опыты с внушением мы также, например, можем видеть, когда Арагорн со своей дружиной спускается в сумеречный край. Вопрос в том, как заставить плоть не возмутиться, входя в область смерти, безумия (допустим, погружаясь в информационную помойку в Астрале), противоприродную всему живому. Одно из прочтений символики коня у Толкиена, напомним, такое, что конь - это плоть человека, а всадник - это его дух:

"За этими Вратами, - сказал Гальбарад, - таится моя смерть. Я пойду ей навсречу, но кони туда не пойдут.

-Мы должны пройти, значит, пройдут и кони, - отвечал Арагорн. - За Вратами мертвенная тьма, а за нею - дальняя дорога, и каждый час промедления приближает торжество Саурона. Вперёд!

И Арагорн пошёл первым; вдохновлённые его могучей волей, следовали за ним дунаданцы, а кони их так любили своих хозяев, что не убоялись даже замогильного ужаса, ибо надёжны были сердца людей, которые их вели. Только Арод, ристанийский конь, стоял весь в поту и дрожал - горестно было смотреть на него. Но Леголас закрыл ему ладонями глаза, напел в уши ласковые, тихие слова - и конь послушно пошёл за своим седоком". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Ну, вот; а у нас, ничего не понимающих во внушении и в мистике профанов, была в христианстве оркская медицина - шрам через всю харю, зато понятно, как работает:

"Углук лечил и вылечил Мерри на свой манер: ему залили в глотку мерзкое питё, перреезали ножные путы, вздёрнули на ноги, и Мерри стоял, чуть пошатываясь, бледный, угрюмый, но живёхонький. Лоб был рассечён, но боль унялась, и на месте воспалённой, кровоточащей раны появился и остался навсегда глубокий бурый шрам". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")

Эльфы Кветлориэна, подстраивающие под себя природу, устраивающие свои духовность и личностное развитие на основе интеллектуально и интуитивно понятой магии, приводят мне на память стихотворение Николая Гумилёва:

Спокойно маленькое озеро,
Как чаша, полная водой.
Бамбук совсем похож на хижины,
Деревья – словно море крыш.

А скалы острые, как пагоды,
Возносятся среди цветов.
Мне думать весело, что вечная
Природа учится у нас.

                Ник.Гумилёв

Разорваны, разобщены друг с другом со всех сторон окружённые Тьмой свободные земли Средиземья. Персонажи с разным личностным рисунком замыкаются отдельно друг от друга - каждый лчностный рисунок на своей "психологически-мистической территории". Онты, учащиеся у природы, не доверяют интеллектуальной магии Кветлориэна; всё размечающие рассудочно (впрочем, тоже и интуитивно; а онты "завели разговоры с деревьями на эльфийском языке") эльфы Кветлориэна не доверяют не упорядоченной природе фангорна, древнему Хаосу.

"Хоббиты помалкивали. Им почему-то казалось, что пока всё более или менее в порядке, и надо поразмыслить, прикинуть на будущее. Пин наконец заговорил.

-Древень, а Древень [Древень - хозяин Фангорна], - сказал он, - можно немного порасспрашивать? Вот почему Келеборн [Келеборн - Владыка Кветлориэна] не велел к тебе в Лес соваться? Он сказал нам, мол, берегитесь, а то мало ли.

-Н-да-а, вот что он вам сказал? - прогудел Древень. - Ну и я бы вам то же самое сказал, иди вы от нас обратно. Да, сказал бы я, поменьше плутайте, а главное - держитесь подальше от кущей Лаурелиндроренана! Так его встарь называли эльфы; нынче-то называют короче, Кветлориэн нынче они его называют. Так-то вот: звался Золотозвончатой Долиной, а теперь всего лишь Дремоцвет, если примерно по-вашему. И недаром, должно быть: ихнему бы краю цвести да разрастаться, а он, гляди-ка, чахнет, он всё меньше и меньше. Ну, словом, неверные те места, и не след туда забредать, вовсе даже незачем, ни вам, ни кому другому. Вы оттуда выбрались, а зачем туда забрались, пока не знаю, и такого что-то ни с кем, сколько помню, не бывало. Да, неверный край.

Наши места тоже, конечно, хороши. Худые здесь случались дела со странниками, ох, худые, иначе не скажешь". (Дж.Р.Р.Толкиен)

Эту же тему разделения двух подходов к работе с собственной духовностью, собственным личностным содержанием - поднимает легенда "об онодримском разлучении". Женщины-онты более любили искусственный порядок в работе с природой, мужчины же онты любили неразрывный с самой сутью природы древний хаос. Однажды мужчины-онты и женщины-онтицы расстались, а когда мужчины-онты вышли из своих древних лесов, чтобы навестить онтиц в их искусственно распланированных садах - то не нашли ни садов, ни онтиц. Возможно, здесь у Толкиена опять отзывается тема фашизма: что-то не так пошло у логически планировавшего немецкую духовность Гитлера, и закончилось всё печами Освенцима. У меня, впрочем, была идея, что какое-то что-то - какая-то мистическая организация - уничтожала немцев при Гитлере, сводила их до состояния растения и амёбы. Почему-то Гитлер решил, что организация эта еврейская, а была ли она еврейской, мы теперь уже не узнаем. Во всяком случае, даже если организация была еврейская, это, конечно, не могло бы быть причиной хватать прохожих евреев на улице и бросать их в концлагеря. Мне - ну, такая у меня была фантазия, очень зримая: Гитлер - ещё не пришедший к власти - в кабинете за рабочим столом, и весь его стол завален сионистскими текстами. Тут, может быть, уместно вспомнить Бегемота, спросившего, что делать с конферансье. Услышав в ответ "голову ему оторвать!", Бегемот подходит и отрывает у конферансье голову. Нельзя нести не умолкая ни на минуту бредятину политического ширпотреба, как это периодически делают евреи. Такую бредятину советские несли про роман Мастера, и Мастер сошёл с ума. У Гитлера тоже был "роман". Его "роман" заключался в любви к Германии, к немцам, к немецкой культуре, к немецкому духу. Гитлер не мог половину дня читать о том, что миром правили, правят, будут править сионисты, а во второй половине дня выходить на улицу и смотреть, как в "управляемой сионистами" Германии немцев низводят массово до духовного состояния амёбы. Это чтение, выслушивание, наблюдение за действительностью не прошло безвредно для рассудка Гитлера, и в какой-то мере Гитлера можно понять. Мне представляется, что Гитлер взял сионистский политический ширпотреб, заменил там в тексте "сионистов" на "истинных арийцев", и получилась "Моя Борьба". Зря Гитлер это сделал. Если он нашёл уродливую сионистскую организацию, это не было поводом опускаться до её уровня.

 
Так вот, и у меня была ещё одна идея насчёт гитлеровского фашизма. Может быть, у кого-нибудь в Анэнербе был такой план. Составившие план любящие немцев, немецкий дух, немецкую культуру люди видели геноцид. Это выглядело так, как если бы немцев стройными рядами сжигали в печах. Уничтожалась, массово уничтожалась личность немца, на месте психики прекрасного стоящего в рост человека оказывалась хлипкая бурая размазня. Немцев уничтожали спланированно, кто-то составил план и вёл немцев в печи. По дороге к этим печам люди из Аненербе решили устроить глобальную свалку: кто-то что-то начнёт орать, кто-то примется куда-то маршировать, действие некоего идущего в Германии плана будет нарушено и разрушено. Аненербэ, может быть, далеко не загадывало, что будет потом, к чему и куда приведут фашистские марши, не оценивало, что с духовностью простого немца сделает идея "заменить сложную психику, сложную духовность человека тремя запоминающимися лозунгами и одним графическим символом "свастика"". Хотели только прервать действие уже идущего в Германии плана, прервать этот уже происходящий поход немцев всем скопом к аллегорически понятым печам. Пока, мол, кто-то куда-то будет палить, кто-то куда-то будет маршировать, кто-то что-то будет орать, идущие к печам немцы остановятся, очнутся от массового внушения и переоценят, туда ли они идут и что они вообще вытворяют. Может быть, это был план спасения ИЗБРАННЫХ немцев, что конечно нехорошо: укокошить духовно всех, кроме избранных. Немцы с самой мощной духовностью, с самым сильным желанием жить в полный рост очнутся и выйдут из аллегорически понятого Освенцима, в котором они находятся под внушением. Все остальные переменят одно внушение на другое и начнут куда-то маршировать. Очень жалко Гитлера: он маршировал вместе с НЕ ИЗБРАННЫМИ, находился с ними в психической, энергетической связке. Он стал наркоманом от власти, от энергии толпы. В итоге не Гитлер вёл толпу, в которую он превратил немцев, которым естественно было быть народом, а не толпой. В итоге толпа была Гитлера.

 А ИЗБРАННЫЕ м.б. и вышли из Освенцима, я искренне им этого желаю.

Ведёт за собой правоверных строй
В тот край, где для избранных светлый покой,
И меч полумесяцем нд головой,
И конь его мчит стрелой...

                Тимур Кибиров

Но это всё сложные и неординарные идеи, и были ли они и у кого именно, мы опять же уже не узнаем. Являлась мне, например, в фантазиях Белая Гвардия, обратившаяся в чистую, инфернальную Ненависть. С ними бесполезно было говорить. Они шли путём Войны, защищали русскую духовность в полный рост, и постепенно на этом пути они теряли личностные качества, одна Ненависть оставалась. Превращение психически, духовно сложного человека в одну чистую Ненависть - тоже, я думаю, духовный Освенцим, и хорошо было бы как-то разбить внезапной провокацией их стройные ряды и свернуть их с Пути.

Так вот, это всё высокие материи и сложные категории, что у них там происходило внутри их упорядоченно-логического сообщества, использующие нестандартные идеи энергетики и внушения. А с внешней точки зрения они посходили с ума. Были онтицы, разводили логически по линейке размечая свои сады: были на карте материка, если понять под материком сообщество людей с разными интересами и личностными предпочтениями, но всех находящихся в своём уме. Были они, фашисты например, в этом общем сообществе разумного человечества - на материке - а потом с карты материка пропали - совсем - и куда делись, никто не знает.   
 
"Так вот, онты и онтицы вместе ходили-расхаживали, вместе ладили жильё. Однако же сердца их бились вразлад: онты полюбили сущее в мире, а онтицы возжелали иного; онтам были в радость высокие сосны, стройные осины, густолесье и горные кручи, пили они родниковую воду, аели только паданцы. Эльфы стали их наставниками, и на эльфийский лад завели они беседы с деревьями. а у онтиц под опекой были деревья малые, и радовали их залитые солнцем луговины у лесных подножий; лиловый терновник проглядывал в зарослях, брезжил по весне вишнёвый и яблоневый цвет, летом колыхались пышные заливные луга, и клонились потом осенние травы, рассеивая семена. Беседовать с ними у онтиц нужды не бывало: те лишь бы слышали, что им велят, и делали, что велено. Онтицы-то и велели им расти как надо, плодоносить как следует; им, онтицам, нужен был порядок, покой и изобилие (ну, то есть нужно было, чтобы всё делалось по-положенному). И онтицы устроили роскошные сады. а мы, онты, по-прежнему расхаживали да скитались и только иногда, редко навещали ихние сады. Потом Тьма заполонила север, и онтицы ушли за Великую Реку, разбили там новые сады, и совсем уж редко мы стали видеться. Тьму одолели, и тогда ещё пышнее расцвела земля у наших подруг, и не было изобильнее их урожаев. Разноплеменные люди переняли их уменья, и онтицы были у них в большом почёте; а мы словно бы исчезли, ушли в полузабытую сказку, стали тёмной лесной тайной. Однако же мы вот они, а от садов наших онтиц и следа не осталось. Люди называют тамошние места Бурыми Равнинами, Бурятьем.

[...]

Мы пересекли Андуин, мы явились в тамошний край и увидели пустыню, изувеченную промчавшейся войной. И не было там наших онтиц. Мы их звали, мы их долго искали и спрашивали всех, кто нам попадался. Одни говорили, что не видали, другие - что видели, как они уходили на запад, на восток, а может, на юг. Туда и сюда мы ходили: не было их нигде. Очень нам стало горько. Но Лес позвал нас обратно, и мы вернулись в любимое густолесье. Год за годом мы выходили из Леса и звали наших подруг, выкликали их милые, незабвенные имена. А потом выходили всё реже, и выходили недалеко. Теперь наших онтиц как и не было, только и остались, что у нас в памяти, и отросли у нас длинные седые бороды. Много песен сложили эльфы про то, как мы искали наших подруг; потом и люди переинчили эльфийские песни. Мы об этом песен не слагали, мы про них помнили и напевали их древние имена. Наверное, мы с ними всё-таки встретимся, и, может быть, ещё отыщется край, где мы заживём вместе. Однако же предсказано другое, что мы воссоединимся, потерявши всё, что у нас есть теперь". (Дж.Р.Р.Толкиен "Властелин Колец")