Я верю в Карлсона!

               
                Буриме по мотивам Гомера «Война мышей и лягушек»,
                Почему Гомер – он первый в списке подозреваемых на «Батрахомиомахия».
               

                Меняю спички из фосфора мышиных лапок
                На раками фаршированный лампы пупок…
Не слушайте друзей друзья,
Война мышей с лягушками возня,
                Одних алтарь Масс-медиа,
                Вторых  затейник ФСБ – гипербола.
Мышиные тесты и война с эгоизмом,
Презентация секса с лягушачьим  бонапартизмом.
                У Гамлета фамилии нет,
                уж климакс подошёл, а Германа всё нет.
Оптимистична мышей эластичность,
А жабьих запястий аристократичность!
                Ну, а теперь вариант-экспресс,
                Типа Эдем очес!
«Нет адьютанта без аксельбанта»*
Гомер и К. Прутков – спутники Канта.
                От автора к авторам

         



Гомер и его «Батрахомиомахия» и К. Пруткова «Досуги и пух и перия»
                (в сокращении)
               
                «Что все твои одеколоны,
                Когда идёшь позади колонны».
…начало имело такое! Раз как-то, мучимый жаждою
В ближайшем болоте, мышонок упивался, спасшись от кошки..
                «Ни для какой-нибудь Анюты
                Из пушек делают салюты…»
Житель болота болтливый с речью к нему обратился:
«Сам я прославленный царь Вздуломорда, искони почитаемый вождь и владыка лягушек…
                «Сумка, лядунка, манерка, лафет –
                Господин поручик, кеске-ву-фет?»
Впрочем, и ты, полагаю, из роду не вовсе простого,
Ну, не таи же открой мне скорее свой род именитый.
                «За что нас любит отец Герасим?
                За то, что мы ему бороду фаброй красим!»
Имя моё Крохобор, храброго духом отца Хлебогрыза и матери Ситолизуньи, дочки царя Мясоеда.
Дружба вряд ли меж нами возможна…  «Был постный день тогда:               
                Не нужны нам никакие фермы-модели,
                Были бы сводни и бордели!»
Что ты, о друг, мы обитаем в жилищах, обеим стихиям открытых, если желаешь, ты сам
Можешь в том легко убедиться, на спину только мне прыгни, держись, надёжней усевшись…
                «Ай, фирли-фить, тюрлю-тютю.
                У нашего майора задница в дегтю!»
Плыл на чужой он спине с наслаждением… Но, как внезапно буйной хлестнуло волною в него,
Он, проклиная затею, от леденящего страха стенаньями глушь оглушая, молит спасения у Бога.
                «Для нас овцеводство и скотоводство –
                Это, господа, наше господство!»
Сей лягушонок,  что мордой противною воду пятнает, гидру увидев, нырнул Вздуломорда,
О госте не вспомнил и, уж волною заливаем, пред смертью промолвил мышонок:
«Ты, Вздуломорда, не думай, что скроешь коварством поступок».
                «Чтобы полковнику служба везла,
                Он должен держать фронтового козла.
                И грянуть залпом: «Много лет!». - Ура!»
Это узрел Блюдолиз на крутом побережье и повелел глашатаям прокликать, утром собрание
в палатах царя Хлебогрыза. Спешно с зарёй все явились. Скорбно по сыну родитель молвил:
                «Чтоб во время закуски господа юнкера
                Не прятали осетров в кивера!»
Речью такою он всех убедил, их возбуждал и Арей – подстрекатель  войны.  Прежде всего облекли
Ноги и гибкие бёдра в стручья зелёных бобов, что понагрызли, а с камышей сняли шкуры и
заготовили латы, иглы его им копьями служили. Шлемом надёжным, оказалась скорлупка ореха,
И во всеоружии на врага ополчились.
                «Мир подписан, все пируют, бал даёт бригадный поп,
                Но он любить тебя не может, ты родилась в чужом краю,
                И он охулки не положит, любя тебя на честь свою.
                Марш вперёд! Ура Россия! Лишь амбиция была б!»
Живо узнали про это лягушки, пошли пересуды, откуда и кто неприятель?
Вражий внезапно явился, жезлом всё потрясая: «Я от мышей, вооружайтесь, готовьтесь к войне»
                «По мне, полковник хоть провалился,
                Жила б майорская Василиса!»
Но Вздуломорда поднялся, всех успокоил: «Други, не я убивал Крохобора и даже не видел,
Верно, сам утонул, нам подражая. Ну, тем лучше, изыщем способ, род его уничтожить».
                «Ах, господа! Быть беде!
                Г. полковник сидит на биде!»
В броню заковавшись, мы сомкнутым строем на обрывистом месте, супостата в болото
низвергнем. Голени листьями мальвы покрыли, крепкие панцири из свёклы зелёной, а для щитов
Капустные листья, копья тростник остроконечный, шлем же вполне заменила улитки ракушка…
Зевс уж богов и богинь на звёздное небо сзывает:
                «Уж как мы ль, друзья, люди русские!..
                Всяк субботний день в бане паримся,
                Мы б работали, да хотенья нет, всё кваском родным
                Запиваючи, да любовию  похваляючись!»
И к Афине: «Дочка, на помощь мышам помышляешь?».
«Нет, мой отец, никогда я мышам на подмогу не встану, масло лампадное лижут и венки мои
Портят, новенький плащ мой изгрызли, что сама я, трудяся, выткала, и основу пряла усердно,
Да и за нитки должна расплатиться, уж нечем.  Всё ж и лягушкам помочь не желаю, не по душе
Мне их нрав, кваком своим  оглушительным, глаз не сомкнувши» не спрашивай!..
                «Люблю тебя, печати место,               
                Когда без сургуча, без теста,
                А так, как будто угольком,
                «М.П.» очерчено кружком!»
                И к месту, и ни к месту…
«Лучше, пожалуй, нам издали распрей чужой наслаждаться!».
Временем тем комары в трубы большие к сражению вражеским станам обоим знак протрубили!
                «Однажды нёс пастух куда-то молоко,
                Но так ужасно далеко. Читатель! Он тебе не попадался?»
Первым Квакун Слатолиза – навзничь упал копьём пораженный, этому вслед Норолаз поражает
копьём Грязевого, живо душа отлетела от мёртвого тела, багрово окрасив болото,
Ловко копьём дальнолётным в него размахнулся Облиза, от Капустника бежавшего яро!
                «Надевши ваточный халат,
                Присел к открытому окошку
                И молча начал гладить кошку!»
В ужас пришёл Мятолюб, Жирообжору увидел, Соня Болотный убил знаменитого Земляподкопа,
А Водорад поразил беспощадно царя Лизопата, кто это заступился за друга и ранил Чесночника,
Гневом воспылали друг к другу Болоталаз и Пискун, яро метали каменья и дротик.
Пятку, копьём уязвив, поразил Хлебогрыз Вздуломорду. Видя, что дышащий трудно подоспел
Луковник и горе Полынник, но тот, как на грех, в болоте укрылся!
                «Шея – снег, змея, нарцисс,
                Шея – лебедь, шея – пава,
                Шея – нежный стебелёк,
                Шея – радость, гордость, слава,
                Шея – мрамора кусок!»
Славный герой Блюдоцап, знаменитого сын Хлебоскрёба -
Это же витязь гордо вперёд выступает и истребить род лягушек желает!
Тотчас, объятые ужасом, в бегство пустились неистово.  Зоркий отец Корнион – бессмертных и
Смертных – гибнущих видя лягушек, жалостью к ним проникся. «Скоро, пожалуй, побьёт и меня 
самого  сей разбойник. Так мы Афину пошлём, или шумного в битвах Арея… 
                «Я люблю здешних мраморных нимф,
                Трусь елеем вокруг поясницы
                За извивом слепой медяницы,
                Мы с рабыней совсем обомлеем…
                И опять натираюсь елеем!»
Только промолвил Арей, Кроноса грозного сын – и великий Олимп содрогнулся,
В ужас повергший мышей и лягушек. Вдруг появились создания странные:
Кривоклешнёвы в латы закованы, винтообразны с походкой кривою,
Рот словно ножницы, кожа – как кости, а плечи лоснятся, станом искривлены,
Спиною горбаты. Рук у них нет, зато восьмеро ног,  двухголовы – раки, есть раками!
Струсили жалкие и эти, и те, в бегство постыдное бросились все.
Волей Зевса конец наступает и однодневной войне!
                От автора: Клянусь короною Луны!
                Я верю в Карлсона, а вы? Увы, меня не понимают.               


*К. Прутков
Художница: Алиса Порет