Мы из будущего. Донбасс - Кенигсберг киноидея

Мы из будущего.
Донбасс – Кенигсберг – и обратно
(киноидея-синопсис)

ПРЕДИСЛОВИЕ

Более 10-ти лет уже прошло с тех пор, как я в первый раз посмотрел фильм «Мы из будущего». Это было в ноябре 2008-го.

При всей оригинальности разработки «военной темы», при всей оригинальности своего хода действия и своей сюжетной линии, - этот фильм не стал бы для меня, в моей кинозрительской жизни событием. Если бы не «парочка» очень знаковых и очень значимых для меня деталей. Главный герой оказался с именем Сергей, а главная героиня – с именем-фамилией Нина Полякова. Ни более, ни менее. То есть, с тем же самым именем и фамилией, как и у моей бабушки: Нины Филипповны Поляковой (1920–2005), во время Великой Отечественной носившей звание лейтенанта медицинской службы.

Вот почему этот фильм я сразу же, после его первого просмотра, оценил как знаковый – по крайней мере, лично для себя. Этот фильм – из того разряда «вымыслов», которые строятся на действительно имевших место фактах и из явственно пережитых ощущений: из того разряда «вымыслов», которые с первого же своего раза трогают за душу, проникают в сердце и над которыми не грех, по словам из пушкинского стихотворения, и слезами облиться. Во всяком случае, меня несколько раз по ходу фильма тянуло прослезиться.

Такие фильмы действительно воспринимаешь как что-то личное. И даже – как некий «привет из будущего»: и причём, привет – «по твоему личному адресу». И это же – как своего рода «зерно будущего», помогающее избавляться от «плевел прошлого». Недаром же такое название и такой «сигнальный ход» задан фильму от начала и до конца.

Вот так этот фильм, уже с первого его просмотра, стал для меня событием, и событием знаковым. Вот так этот фильм стал для меня «культовым» (как это сейчас принято называть).

…А вот фильм «Мы из будущего-2» мне довелось посмотреть только спустя 10 лет после первого просмотра фильма «Мы из будущего-1»: уже в 2018-ом году. Хотя снят он, этот «второй» фильм, был ещё в 2009-ом, а выпущен на широкий показ – в 2010-ом.

Президентом Украины тогда уже был В. Янукович, - к началу правления которого стали являться определённые надежды – в том числе, и надежды на то, что в «эту страну» наконец-таки вернётся объективное освещение истории. Но поскольку уже тогда же все ключевые посты в государственно-идеологической сфере были заняты всякой-разномастной националистической, околобандеровской шушерой и поскольку в этом фильме («Мы из будущего-2») беспристрастно показаны «истинное лицо» и та истинная роль, которую сыграли во Второй Мировой бандеровские коллаборационисты, - вот из-за этого тогда, в 2010-ом, на украинские телеканалы фильм так и не был допущен.

А посмотреть его в интернете мне всё как-то «не удавалось»: всё как-то «не хватало времени».

Этот «второй» фильм произвёл на меня менее эмоциональное, менее «переживательное» воздействие, чем «первый». Хотя – в сравнении с «первым» - считаю его более ярким по своей зрелищности и динамичности. Не говоря уже о его полезности – хотя бы в плане «той же самой» исторической объективности освещаемых событий и действительной, истинной роли их участников с разных сторон.

…На данное же время (май 2020-го, канун 9-го числа, 75-летнего юбилея Великой Победы) я, увы, не располагаю сведениями, было ли у этого кинопроекта продолжение: были ли сняты фильмы «Мы из будущего-3», «Мы из будущего-4», «Мы из будущего-5» и т.д. Не знаю также, планируется ли вообще такое продолжение.

Но, в честь юбилейной даты и в посвящение памяти своей бабушки, готов предложить кинопродюсерам и кинопроизводителям свою «версию» для продолжения такого оригинального кинопроекта.

Вот она, эта версия:

*   *   *

МЫ ИЗ БУДУЩЕГО. ДОНБАСС – КЕНИГСБЕРГ – И ОБРАТНО

(киноидея-синопсис)

Весна 2014-го.

С началом ведения боевых действий на Донбассе, записывается добровольцем и отправляется туда преподаватель истории и военного дела на кафедре Санкт-Петербургского университета Сергей Поляков* (*В первых двух фильмах, которые я смотрел, этот персонаж носил фамилию Филатов. Но поскольку в недавней истории эта фамилия «дискредитировала» себя… – а чем дискредитировала? – Тем, что такую же фамилию носит нынешний днепропетровский мэр, который «отметился» в недавней истории, назвав жителей Донбасса «мразями» и пригрозив, что «вешать их будем потом», за что и получил погоняло «Борька-Вешатель»… И вот, учитывая всё это, я думаю, уместней будет заменить фамилию Филатов на фамилию Поляков) (…) «Этот», «наш» Сергей Поляков, уходит он «на фронт» не один, а с другом. И, собирая походный рюкзак и собираясь выходить из дома, достаёт из семейного альбома и кладёт себе в нагрудный карман фотографию своего деда-фронтовика.

В это же время, в параллельно идущих кадрах, некто Тарас Пилипенко, также преподаватель истории и военного дела, но уже на кафедре одного из ВУЗов «где-то на Винничине», отправляется воевать в одном из украинских батальонов, осуществляющих на Донбассе карательную операцию и воюющих за целостность и независимость Рідної Неньки.   

И вот они, Сергей Поляков, Тарас Пилипенко и ещё двое их друзей, встречаются на Донбассе «где-то на поле боя». Получается так: «ватник» Сергей Поляков захватывает в плен «укропа» Тараса Пилипенко; а друг Тараса Пилипенко, «укроп», захватывает в плен друга Сергея Полякова, «ватника».

Сергей Поляков и друг Тараса Пилипенко – каждый из них двоих – тянет на своей спине в ближайший окопчик пленённого противника.

Сергей Поляков затаскивает в ближайший окопчик пленённого им Тараса Пилипенко и, как водится, начинает его обыскивать. Вытаскивает из нагрудного кармана фотографию и… видит своего деда. Он достаёт из своего кармана «свою» фотографию, то бишь фотографию своего деда, прихваченную из дома, подносит одну к другой и… как будто не может поверить своим глазам: на обеих фотографиях один и тот же офицер Красной Армии, одно и то же лицо, в одном и том же мундире, в одном и том же воинском звании, с одними и теми же знаками воинского отличия и с одними и теми же наградами на груди.

Друг же Тараса Пилипенко дотащить до ближайшего окопчика пленённого противника не успевает. Рядом с ними разрывается долетевшая «откуда-то» мина. И они оба «исчезают» в дыму её разрыва.

Сергей Поляков смотрит на пленённого им Тараса Пилипенко. Словно бы хочет и никак не решается задать ему вопрос: «Откуда у тебя, зачем и для чего – фотография моего деда?» В этот же момент в их окоп также залетает мина и разрывается. Они оба также «исчезают» в дыму её разрыва.

В следующем кадре мы видим поместье литовского хуторянина. Сергей Поляков и Тарас Пилипенко «обнаруживают себя» здесь в одном из сарайчиков-закутков, на сеновале. Вскоре их «находит» и сам хозяин хутора. При этом они не могут вспомнить – «кто они и откуда»; лишь бессвязно лопочут – что-то «по-славянски».

Мимо проходят части Красной Армии, наступающие на Кенигсберг. Литовец-хуторянин просит «братьев-славян», чтобы они «забрали своих». Командир одной из частей, Яков Пилипенко, выделяет подводу и посылает за ними лейтенанта медицинской службы Нину Полякову. Она доставляет их в часть.

Их приводят к командиру части, к Якову Пилипенко (к их «обоюдному» деду). Толком они про себя ничего не могут рассказать и объяснить: как здесь, на Прибалтийском фронте, оказались. Даже не могут «вспомнить» свои имена, не говоря уже о фамилиях. Лишь выговаривают бессвязные фразы: мол, «воевали на Донбассе» («воевали за Донбасс»), «были ранены», «отлёживались у добрых людей», «отстали от своих». Поначалу к ним относятся с подозрением; но затем командир части, «по доброте своей душевной и под свою ответственность», решает направить их «в обоз», выполнять подсобные работы «по хозяйственной части». При этом поручает Нине Поляковой «присматривать за ними».

Ни фамилий, ни имён своих они так поначалу и не могут вспомнить. Командир же части, Яков Пилипенко, который, помимо всего прочего, является большим любителем русской и украинской поэзии, прозывает их в честь двух своих любимых поэтов: одного – Сергеем (в честь Есенина), а другого – Тарасом (в честь Шевченко): т.е., теми же самыми именами, какие они носят и «в будущем», из которого они «прибыли»: тем более, что внешностью они действительно «отдалённо напоминают»: один – С. Есенина, другой – Т. Шевченко. Вскоре и все в части, не сговариваясь, начинают их так звать: одного – Сергеем, другого – Тарасом.

Постепенно они начинают осваиваться в этой новой для себя «исторической действительности».

По ходу действия выясняется, что командир части, Яков Пилипенко, «крутит свой военно-полевой роман» одновременно с двумя своими ППЖ (походно-полевыми жёнами): с «медсестричкой» Ниной Поляковой и со связисткой Надей.

Не остаются в стороне от этого военно-полевого романа и наши «новобранцы», оба начинают оказывать свои знаки внимания и «ухаживать»: Сергей – за Ниной Поляковой, Тарас – за связисткой Надей (т.е., каждый – за своей «потенциальной» бабушкой). Это вызывает ревность у Якова Пилипенко, но он старается эту ревность всячески «заглушить».

В это же время два их друга «оказываются» непосредственно в самом Кенигсберге. В подвале какого-то заброшенного дома. (Тот окопчик, куда они «едва-едва не доползли» и возле которого разорвалась мина, вдруг «превратился» в подвальный люк.) Они выбираются из подвального люка; выходят из подвала и идут по улицам. Их «подбирает» патруль. Они также не могут «вспомнить» и назвать себя: кто они, откуда. Их некоторым образом «выручает» знание немецкого языка, который они учили – каждый в своём учебном заведении. У них как бы происходит «вспышка сознания»: услышав немецкую речь, они как бы «втягиваются» в разговор и начинают «объяснять» по-немецки: мол, «попали под бомбёжку», «оказались под завалами» «еле выбрались», теперь «ищут своих родных».

В осаждённой советскими войсками крепости Кенигсберг идёт между тем всеобщая мобилизация всех военных и трудовых ресурсов. Друг Сергея Полякова («ватник») и друг Тараса Пилипенко («укроп») также не остаются в стороне от этой мобилизации: их «привлекают» в качестве чернорабочих, для разных «вспомогательных» работ на важном военно-стратегическом объекте.

Нина и Сергей. Прогуливаются вдвоём в расположении своей части. Нина рассказывает о себе. До того, как попасть сюда, на фронт, она работала воспитателем в детском интернате для беспризорников. Многие из её воспитанников были отчаянные ребята, но многие из них же верили в своих ангелов-хранителей; а некоторые и сами, «на полном серьёзе», считали себя ангелами, посланными на эту грешную землю с какой-то определённой миссией. При этом её рассказе, у Сергея происходит своеобразная «вспышка сознания» («вспышка-в-сознании»). По ассоциативной связи слов (интернат – интернет), он «вдруг» начинает «вспоминать» себя – в той жизни, из которой он «прибыл» сюда, «в прошлое». Он «видит себя» работающим за компьютером и изучающим все детали Кенигсбергской операции Советских войск. Он «видит» у немцев, на территории окружённого советскими войсками Кенигсберга, важный военно-стратегический объект: хотя численность «живой силы» противника значительно, в несколько раз превосходит численность окруживших крепость советских солдат, но – если этот важный военно-стратегический объект уничтожить, это вызовет панику и полную дезорганизацию в стане противника и, таким образом, принесёт советским войскам быструю, с минимальными потерями победу. Сергей тут же «признаётся» Нине в этом, в этих своих «видениях»: мол, он тоже ангел, и послан сюда, в прошлое, с определённой целью – пробраться тайными тропами в Кенигсберг, уничтожить у немцев важный военно-стратегический объект и тем самым обеспечить советским войскам быструю победу. Нина смотрит на него «как на помешанного», «как на контуженного»; но – в то же время – и влюблённо: как будто «видя» в нём, как будто «предугадывая» в нём своего «будущего» внука.
   
Тарас с букетиком полевых цветов подходит к окошку домика, за которым «скучает» связистка Надя. Не успевает он «преподнести» ей букет, как «срабатывает» радиопередатчик: связистка Надя надевает наушники и начинает принимать «разведданные»: о расположении войск противника (и т.д., и т.п.). Глядя на неё, у Тараса тоже происходит такая же «вспышка сознания», как перед тем у Сергея: он тоже – в своём «будущем» - интересовался деталями Кенигсбергской операции и знает, какое у немцев есть «слабое звено». В это же время из домика выходит Яков Пилипенко: он отправляется на совещание командиров частей. Связистка Надя вручает ему листок с полученными разведданными и при этом что-то «нашёптывает на ушко». Сюда же подходят возвратившиеся с прогулки Нина и Сергей. Нина отзывает командира в сторонку и тоже ему что-то «нашёптывает на ушко». Яков Пилипенко при этом смотрит в листок с полученными разведданными: на его лице «вспыхивает» удивлённое и, вместе с тем, решительное выражение.

Совет командиров. Обсуждение предстоящей операции. Большинство командиров склоняется к тому, что штурм Кенигсберга предстоит затяжной и длительный. Но вот встаёт и просит слово для доклада Яков Пилипенко: по имеющимся у него разведданным, как раз на пути его части у немцев имеется важный военно-стратегический объект; и он, Яков Пилипенко, вместе со своей частью готов взять на себя задачу по уничтожению этого объекта: он твёрдо всех заверяет, что есть в его части такие отчаянные храбрецы, которые готовы «хоть сейчас» взять на себя такую «сверхъестественную» задачу. Командирам остальных частей этот план представляется крайне рискованным; но в итоге все они приходят к единому соглашению и принимают этот план.

Подготовка к осуществлению поставленной задачи. Сергей и Тарас сами, вдвоём, вызываются осуществить эту задачу. Командир части Яков Пилипенко вначале с сомнением относится к такой их самоотверженности; у него даже при этом закрадывается мысль, что они собираются совершить измену, «перекинуться» к немцам и выдать им все наши «военные секреты». Он согласен дать им «добро» на выполнение столь ответственного задания; но только при одном условии: за ними будет идти и действовать, в соответствии с обстановкой, «группа прикрытия». Сергей и Тарас возражают своему «деду-командиру»: мол, зачем рисковать лишними жизнями, когда они сами, вдвоём, могут неприметно для противника пробраться в осаждённую крепость и выполнить поставленную задачу. В итоге они приходят к такому плану: Сергей и Тарас соглашаются, чтобы группа прикрытия «довела» их до определённого места; но затем, чтобы не привлекать лишнего внимания противника, они «оставят» их и в осаждённую крепость они отправятся уже вдвоём – тайными тропами и подземными ходами. Яков Пилипенко соглашается с таким планом; хотя «подозрения», относительно дальнейших намерений и последующих действий Сергея и Тараса, его не покидают. Тайком от них он отдаёт солдату, возглавляющему «группу прикрытия», такой приказ – не оставлять их вдвоём и не выпускать из поля зрения до самого проникновения их на «объект». 

В это же время. В Кенигсберге. Друг Сергея Полякова («ватник») и друг Тараса Пилипенко («укроп»). Работают на каторжных работах на важном военно-стратегическом объекте. В отдельные минуты и мгновения, в «просветах» между каторжным трудом у них тоже случаются «проблески в сознании»: тогда они урывками «вспоминают» ту «будущую жизнь», из которой они «прибыли». Они обмениваются между собой этими «воспоминаниями о будущем». И, наконец, решаются – бежать с этой «каторги», на которой они оказались.

Ночь. Сергей и Тарас. Уходят на «задание». За ними следует «группа прикрытия». Через некоторое время «эта группа» возвращается. Её командир докладывает командиру части Якову Пилипенко: те двое бойцов, за которыми им было поручено следить, вдруг, дойдя до «определённого места», исчезли, «будто испарились». Яков Пилипенко поначалу, при этом известии, грозится всю группу отдать под трибунал и даже расстрелять. Но тут же смягчается. И командует, чтобы его самого вели к «тому месту».

В Кенигсберге. Между тем друг Сергея Полякова («ватник») и друг Тараса Пилипенко («укроп») «окончательно и всерьёз» решаются на побег. Это им удаётся: они разоружают двух часовых, сказывается прежний их «военный опыт». Они выбираются «на свободу». Но этого мало: им теперь надо вернуться в «своё будущее». Они «перебежками» пробираются на ту улицу, где их «подобрал» патруль, и к тому полуразрушенному дому, из подвала которого они вылезли «на поверхность».

Ранние сумерки. Яков Пилипенко и «группа прикрытия». Командир группы доводит командира части до того места, где Сергей и Тарас «исчезли». Тут же, в этом месте, с самим Яковом Пилипенко начинают происходить странные, мистические явления: оглядываясь кругом, он не видит ни командира группы, следовавшей вместе с ним и приведшей его сюда, ни самой группы: он, Яков Пилипенко, остаётся один, среди «одичалой местности». А через «пару мгновений» ему являются, «будто бы с неба», Сергей и Тарас: в солдатской красноармейской форме, «вооружённые до зубов», но – при всём при том – ещё и осиянные «ангельским свечением», «небесным ореолом». Здесь они «признаются» своему «деду-командиру», рассказывают о себе – «всё как есть»: мол, они из будущего, а «присланы» сюда – единственно за тем, чтобы помочь войскам Красной Армии овладеть крепостью Кенигсберг с минимальными потерями; они уничтожат важный вражеский военно-стратегический объект; а он, их дед-командир, Яков Пилипенко, возвратясь отсюда «всё с той же» группой солдат, которые ранее шли за ними по пятам, найдёт у себя в планшете листок с картой, на которой будет указан дальнейший план действий для его воинской части и то место, где нужно совершить «прорыв», - и тем самым обеспечить советским войскам быструю и практически бескровную победу. Затем они, Сергей и Тарас, оборачиваются и «уходят во тьму», которая тут же «оборачивается» весенним солнечным рассветом. Но перед тем как «уйти во тьму», - уходя, они оба в один голос произносят: «Дед! Никогда не жалей о нас, и бабушкам нашим то же закажи – в будущем мы ещё встретимся!» Эти слова – «какими бы странными они ни казались» - словно бы «застывают» во всём выражении фигуры и лица Якова Пилипенко: он смотрит на них уже «не так, как раньше» смотрел: то с ревностью, то с недоверчивостью, и не с жалостью, не с печалью – а смотрит так, «как будто благословляет».         

Сергей и Тарас. Тайными тропами и подземными ходами они пробираются в Кенигсберг. Выбираются на поверхность из подвального люка. Здесь они, буквально «нос к носу», сталкиваются с двумя своими друзьями, с которыми расстались на Донбассе «в наши дни». Оказавшись вчетвером, они окончательно «вспоминают»: кто они и «откуда». Так они вчетвером, объединив усилия и знания уже известной им «исторической действительности», пробираются на важный немецкий военно-стратегический объект: подрывают и уничтожают его, а заодно и массу живой силы противника, - и тем самым обеспечивают Красной Армии быстрое взятие этой «неприступной крепости» (Кенигсберга).

Сами они при этом погибают. Но («мы-то с вами знаем!») на самом деле они не погибают, а просто возвращаются «в наши дни», «в своё будущее».

В концовке фильма происходит, «где-то на Донбассе, на линии разграничения»,  обмен военнопленными: друг Сергея Полякова возвращается к своим, к ополченцам Донбасса; а Тарас Пилипенко возвращается к своим, к «укропам». На лицах всех четверых героев фильма застывает скорбно-суровое выражение с оттенком понимания и прощения: понимания и прощения – от всего того, что ими вчетвером было пережито.

Конец фильма

На фото вверху: НИНА ПОЛЯКОВА. КИНОШНАЯ (справа, в исполнении актрисы Екатерины Климовой) и НАСТОЯЩАЯ (слева, моя бабушка в молодости).)