Там уже не важно...

Морская волна набегала и пеной щекотала ноги, он лежал на песке и смотрел на уходящее Солнце так, будто это его последний день, так, будто завтра уже не наступит и дышать, и жить по-настоящему надо сейчас, именно сейчас, в этот самый момент. Соленый тёплый бриз ласкал тело, словно любимая девушка, доводя до дрожжи и мурашек, раздражая уставшее сознание своей беззаботностью и лёгкостью. Рождение, жизнь, смерть, - думал он, - как же это прекрасно и гармонично, одно не может без другого и каждое определяет остальное. Багровеющий диск медленно сполз за горизонт и появились звёзды, множество искрящихся точек, бесчисленное количество огоньков, кричащих об огромном мире, который он не знает, и уже видимо вряд ли узнает. Он улыбнулся, поправил полотенце и опустил голову на ещё тёплый песок, закрывая и открывая глаза, падая и взлетая на бешеных горках своих мыслей, своих воспоминаний и ещё не прожитых желаний. Он как будто хотел понять, что же было нужно этой жизни от него. Что же ей, чёрт побери, надо, - прокричал он во весь голос и испугался собственного вопля. Я не помню рождения, и вряд ли запомню свою смерть, - бормотал он, - но жизнь, я её чувствую, боль, радость, желание, энергию, именно сейчас чувствую, так кристально чисто и ясно, так страстно и необходимо, что хочется ощутить рождение и смерть, - и он улыбнулся, - а ещё это – любовь, - прикрыв лицо сардонической улыбкой, он зашептал скороговоркой дальше, - которую я видел и знал так мало, так молниеносно и глупо, так неистово и бессмысленно, что понимаю теперь ещё меньше, - он медленно потянулся за изогнутым стаканом с виски, что весь покрылся мелкими песчинками и почти растопил колотые и громоздкие куски льда, которые он насыпал ещё в холле отеля, - любовь – странный напиток, чем слаще, тем ядовитее, а жизнь, жизнь – поразительно несуразное явление до тех пор пока ты это не поймёшь, вот за это и выпью, - он задумался на секунду и опрокинул всю жидкость внутрь себя. Потом, как будто невзначай посмотрел на часы на своей загоревшей руке, время близилось к нулю, минута сорок, тридцать девять, восемь, семь… Он встал, одиночество обнимало его душу и сжимало сердце, не давая дышать, но двигая ноги дальше и дальше, разбрызгивая солёную воду, которая нежно и аккуратно удаляла отпечатки его ног с влажной поверхности прибрежного белого зыбкого полотна. Звёзды светили ярче и прекраснее обычного, и чёрное небо было изумительным и восхитительным, словно пушистое одеяло, которым так хочется укутаться, когда на улице идёт холодный дождь, и он упал. На часах моргали нули и наступила его смерть, как это было рассчитано, как это было известно каждому в новом будущем, но он, как и все остальные, так и не смог к этому привыкнуть. Можно жить, можно любить, можно пылать и сгорать, можно стремиться и томиться, можно бежать и плыть, можно рыдать и радоваться, можно улыбаться и забывать, можно спешить и останавливаться, можно бездействовать и суетиться, можно строить и разрушать, можно жить и нужно любить, пока ты не умрёшь, а там, там уже не важно…
SH