Сырье

Я приоткрою тебе крохотный мирок
Своим замыленным взглядом на злободневные вещи.
Постучу по щекам, словно монтировка сбивает замок.
Давай зальем уксуса в каждый канал твоих трещин.

Ошейник собачий, на блестках спесивая сука.
Прокуренный город и бледные нищие люди.
Намордник задавит, ничто не развеет скуку.
Каждый давится пеной, но вскоре они все забудут.

Лицемер, пустота, лицемер, пустота, пустота, лицемер.
Топим психоз, топим себя в своих жизнях.
Каждый день зудят руки накинуть петлей прицел
На манекен каждой дряни, что в мозге твоем копошится.

Стены карцера, тысячи шорохов, тысячи шепотов, шум.
Мои распухшие ватные ноги глодает виверна.
Я сквозь ненависть к жизни такой жадно в себе потрошу,
Потрошу все и всех, ищу силы в распухшем нерве.

Который есть опухоль. Но мы все тут опухли, не вырезать.
Дай повод поверить, тварь, докажи и позволь нам спастись.
Давай, ненавидь меня тоже, как-то ведь нужно выместить.
Все равно обдерешь и продашь на свою же жизнь.

Чистые руки, чистые руки, жрать хоть придется мыло.
Все равно не отмоешься и даже уже не открестишься.
Мне в глаза эта мерзость так щедро шампуня налила,
Что во мне твоя правда на малую долю не вместится.

Мы все ищем леченья, больными приходим в аптеку.
Я меняю проезды, меняю еду на пластыри.
Клею их на глаза и рисую глаза человека,
Который не в доску противен вашему мерзкому пастырю.

Мы друг друга сырье  на разные случаи жизни.
Депрессивно добиты и мечемся в поисках сил.
Никому не нужны, но ступенькой вполне сгодимся.
И никто не поймет, чем каждый себя растворил.