Сорок восемь строк, примеры

Лидий, Грядут катастрофы

Грядут катастрофы, аварии,
и солнце нещадно льёт свет.
Изменимся мы? Ох! едва ли.
И где благодарность в ответ?
А где безусловная вера?
А где осознанье любви?
А где без корысти примеры?
Попробуй-ка мне назови.
Забыты приличия нормы.
Забыты простые слова.
Не сущность, лукавые формы
главенствуют, ложь и молва.
Молва клеветы и наветов.
Молва - заблуждений итог.
И что со страною Советов?
Пошли вразумление, Бог.
Жируют, смердят бюрократы.
Жирует лукавая власть.
Жируют в тени казнокрады.
Нужды нахлебались мы всласть.
Всё больше гордыни и мнений.
Всё больше обмана и зла.
Всё больше вокруг подозрений,
что шайка воров принесла.
Потеряны русские корни.
Потеряна совесть и честь.
Потерян и стыд, и покорность.
Гордыня и самость, те есть.
И с каждой большой катастрофой
во скорби, в трудах и в нужде
душою, сознанием просим:
«О Боже! Помилуй в беде».
О Боже, призри на Россию.
О Боже, даждь волюшки нам.
О Боже, иссякли все силы.
Тебе я вверяю сей срам.
Ох! срам, униженье, бесстыдство,
греховность глухую бытья,
позор мудрованья провидцев,
стяжанье души забытья.
Последние дни наступают,
надеждой истлевшей живу,
а Угли в груди угасают,
но вспыхнут огнём наяву.
Ох! вспыхнут! И пламенной верой
отрину грехов ритуал,
простыми делами всей мерой
воздвигну любви пьедестал.



;

Не знаю, верен ли ответ?

Который год рисую книгу,
но рисовальщик я плохой.
Скажи, к чему плету интригу
я незатейливой строкой.
Строфу рисую за строфою,
пою, а голоса-то нет.
Пора пришла, секрет раскрою, -
калика я, а не поэт.

Я не поэт, но аналитик,
любитель чтенья между строк.
И пусть меня осудит критик
за рифмы - творчества порок.
- Игрок по жизни, без заботы
  ты пролетел ошибок путь,
  но не нашёл другой работы,
  как чувство в строфику вдохнуть.

Узнать, сравнить, не раз проверить
структуры строф и ритмов прыть.
А можно ль чувство нам измерить,
не оборвав от Бога нить?
Потомки, верно, разберутся –
откуда нам стихи даются,
когда прольётся благодать,
блаженный дар – в любви страдать.

Вопросов больше, чем ответов.
Сомнений тьма, не перечесть.
Строфа доступна лишь поэтам,
а для меня три цифры есть.
Один – о, да! А два – не знаю.
Но чаще три мы вспоминаем.
Три – отрицательный ответ,
а, значит, три – формально – нет.

В троичной логике живу я,
а в ней есть: «да, не знаю, нет».
Решу задачу я любую.
Не знаю, верен ли ответ?
Совет желаете простой?
Чтоб обратить «не знаю» в «знаю»,
аналог быстро вспоминаю,
и смело в бой.

Иной, пожалуй, не поверит,
второй - с иронией глядит,
а третий, не поняв, - сердит,
своим аршином смыслы мерит.
В риторике теряем время.
В простых трудах крепите веру.
А тишина низвергнет бремя –
лукавых помыслов химеру.



;
Бюрократы-сорняки
От пилота без работы

Нет и сил одолеть жизни поле.
Лёгким нЕ был, не будет мой крест.
Борщевик, сорняки – ваша воля –
бюрократы ответственных мест.

Бюрократам подай-ка бумажку –
паспорт, справку, диплом, аттестат…
Отчитался, не сделал промашку,
всё исполнил – не я виноват.

Убежать от ответа за промах,
не признав своего в том греха.
Отказать, коль чужой, незнакомый,
не проверив уменье… (Ха-ха!)

Хамски высмеять рвенье таланта,
затоптать, «не пущать», сдвинуть срок –
бюрократа в делах доминанта,
сорняка злонамеренный рок.

Жизнь вокруг их формально волнует:
знает, может, умеет – пустяк.
Только блат или подкуп рисует
проходного решения знак.

Как же мне перейти это поле?
Что ни шаг – сорняки, сорняки.
Бюрократы гнобят и неволят –
без бумажки ничто не моги.

Гибель новому, смелому, дерзкому.
Серость, тупость, формальность, цвети!
Сорняки – бюрократишки мерзкие
не дают ни расти, ни пройти.

Бюрократов, поди, убери-ка!
Надоело полоть да полоть.
Сколько понта, и вони, и крика:
яд пролить, оплести, уколоть…

Нет бумажки – назад, ты не нужен.
Что ответственность брать на себя?
Круг талантов становится уже,
формализму вверяют себя.

Без работы таланты-пилоты.
«Иностранца мы лучше возьмём.
Нет училища? Плохонько что-то.
Погоди, не сейчас, переждём»…

Что умеет летать, то не важно.
Подтвердить и проверить – никак.
Мастерство, так сказать, не бумажно.
Уходи, бюрократа чужак.

Авиация вмиг захирела.
Бюрократия – тьма сорняков.
Не видать ни прогресса, ни дела
властью злобных бумажных жуков.




;
Завтра весна снова

Завтра весна
снова.
Вновь новизна.
Клёво.
Завтра любовь
встретим.
Радостью новь –
детям.
Радость – весна,
счастье.
Мне не до сна.
Здравствуй.
Здравствуй, тепло.
Где-то
снова светло -
лето.
Лето придёт,
знаю.
Март приведёт
к маю
через апрель
талый.
Яркою трель
стала -
птицы поют
громче.
Сердцу приют
горче.
Горечь сильней
льётся.
Сердце вольней
бьётся,
рвётся, летит
в небо.
Светит мотив –
небыль.
Болью судьбы
горькой –
жизни-борьбы
с поркой -
порет нужда
насмерть,
нет или да
застит.
Завтра весна
снова.
Вновь новизна.
Клёво.
28.02.14


;

Светлые дни весны

Тающий снег.
Марта разбег.
Слякоть.
Плакать?
Плакать не нужно,
нужно мечтать.
Хочется дружно
счастье верстать,
книги печатать,
чтобы внучатам
их прочитать.

Чтобы когда-то
вспомнили деда,
радость от нового велосипеда,
песни, рассказы в лесу у костра,
игры и танцы, зарядку с утра,
споры с игривым детским задором…
Скоро, как быстро промчались они –
детства и юности светлые дни.


Солнышко греет немного.
Ёжится тающий снег.
Лёд и вода на дороге.
Март продолжает разбег.

Ветер деревьев макушки
клонит, качает и рвёт.
Зимней тоскливости гнёт
кажется старой игрушкой,
редко, но с грустью берёт
младшая милая внучка
в цепкие нежные ручки.


Память о зимних морозах.
СнЕги, метели, пурга.
Память уходит, но в грёзах,
ласкою – в грустных берёзах -
нас соблазняет тоска.

В круге весенних мечтаний –
влажного воздуха власть.
Пасть похотливых желаний –
грязных соблазнов ли сласть?
Страсть пробуждается в теле.
Еле сумею сдержать.
(Как от неё убежать?)
Температуры качели –
тает и стынет опять.
Снег покрывается настом.
Насморк никак не унять.
Здравствуй, весна моя, здравствуй!
Здравствуй, любви благодать!

;