После дождя земля твердеет

Я помню как сегодня, осенью птицы рассыпались в юг и расхотелось частью чьей-то стать. Осенью птицы рассыпались в юг, а мои желания в никуда. То было 'шуньята' — недопустимое состояние, из рук которого длительное время не хотелось выскальзывать, в котором хотела погасить своё сияние.

Лёжа на холодном полу своей больничной палаты, я всматривалась в потолок, что сдавливал мне виски вдребезги. Просила его сохранить ту мёртвую тишину, живую схоронить. Иногда, поднявшись с полу, я ездила на своей инвалидной коляске по комнате и ощупывала белые стены, в чьих пределах не было внутренних раздоров. Их было четыре. За ними был город, в котором что-то постоянно происходило, но мне было все равно, лишь бы тут, внутри меня, и дальше ничего не происходило. Ни новых чувств, ни эмоций, ни стремлений. ... Ни борьбы за жизнь.

Я только хотела погасить своё мутное сияние и зажечь новое для тех, кто никогда не желал мне зла.