Эпитафия

Хотя бесчувственному телу
равно повсюду истлевать:
на то, где тело околело,
ему отныне наплевать,
но рвётся черепом с костями
к родимой глине под бочок,
туда, где проросло корнями,
нащупав твёрдое плечо.

В горах Кавказа или в тундре,
в низине или на холме, -
всегда у тела выбор трудный:
лежать ли чудно в холодке
или страдать на солнцепёке,
законы физики презрев,
и выставлять на суд пороки,
как оголённый жизнью нерв.

Что там за дело – это тело
с его историей склонять:
лежит ни Гамлет, ни Отелло,
а тот, кому дано лежать
там, где ему дано Всевышним
или Царём Кромешной Тьмы, -
могилы для умерших – ниши,
в них упокойники – немы;

и истлевают год за годом,
от статуй схожесть переняв.
Всегда на тех и этих мода,
но их не ставят в один ряд.
Они - холодные на ощупь,
ведь в тех и этих жизни нет;
стоять на пьедесталах проще,
чем гнить в гробах помногу лет.

На кладбищах, сиречь в музеях,
надгробий проходя столпы,
шныряют толпы ротозеев -
бездельников и торопыг,
читают эпитафий строки -
из глубины столетий глас,
как чьи-то жизненные кроки,
как прошлой жизни пересказ.

На всём кладбищенская немоть,
листвой вздыхают тополя;
здесь время, как окаменело,
и, как ни тщись, не хлынет вспять;
небытие здесь правит форум,
здесь не дозволено иметь,
здесь не дадут, как в жизни, фору,
поскольку правит одна смерть;

суда забредший из разумных
и снявших головной убор,
в молчание упрячет думы –
печалей горестных набор -
и просчитает своё время
на островке, чьё имя «жизнь»
(не может быть ни в чём уверен,
кто им совсем не дорожит),

и остаётся только память
на фотографиях желтеть;
бывает, память закопают,
чтобы о прошлом не жалеть,
и остаются в кругозоре
одни кресты, кресты, кресты,
где прячется чужое горе,
где, может, спрячешься и ты…
30.05.2020 г.