Поэма Стоп - краны

***
«Я думаю, что если моя жизнь,
Это следствие чьих-то ошибок в прошлом,
Тогда ладно.
Но если ошибок моих - тогда забирайте, правда!

Наращивать кожу на череп,
Набрасывать мясо на челюсти,
Мы и так уже многое съели,
Но едва ли мы с кем–то ещё поделимся!
И у нас есть великая власть,
Мы всем своим видом её источаем!
Но если весь смысл в капитале и счастье,
То я предпочту аскетизм и отчаянье!
И если моя смерть – это следствие чьего- то молчания,
Тогда ладно.
Но если я сам промолчал,
…то не очень-то было и надо…»


Высокопарно говорить,
Я в этом был всегда хорош, наверное,
Наедине с собой,
Ведь… остальных не существует.
А я моральные паралитик,
Ем на второе и на первое,
Участник скотобойни,
 самого себя,
Как будто кому-нибудь станет лучше:
«Моя жизнь, как последний ужин,
Моя жизнь: это берег из ила,
Моя жизнь… полуночная стужа,
Я всё это зову своим миром»

И я здесь до сих пор существую,
Я забросил упрямые пазлы,
Я потратил неделю напрасно,
Я потратил очередной день впустую.
Но, не то чтобы протестую.
Не то что бы я трудоголик.
Я мысли в себе не несу,
Я … персональное обезболивающие…
***
Недостаточно чёрный мой вид из окна,
Как экран монитора,
С единственной разницей, что никогда,
Монитор не становится чёрным,
И попытки его показать чёрный,
Так смешны и едва не ничтожны,
В то время, как небо черно превосходно,
Но сейчас, почему-то не может…
***
Я ничего не делал, но снова устал,
Я не работал, но снова больно,
Что случиться, когда меня не станет?
Я сменил бы достаток на голь, но,
Не на что даже манятся,
А самое грустное – не с кем.
Я уже не танцую танцы,
Я уже повисаю  на леске.
Я боюсь показаться глупым,
Я боюсь показаться мерзким,
Таковым и являясь,
Я просто стараюсь стоять на месте.
Но сегодня я как- то особо устал,
Но сегодня мне как- то особо грустно,
А в моей груди сейчас надрываются те места,
Что нас всех определяют как русских.
Но сегодня я лечу в низ,
Задевая трансмиссией шпалы,
Господи, дай хоть один мой стоп-кран!
Господи, где все мои стоп-краны?
***
Где все мои стоп-краны?
Недавно сломался последний,
Посредник,
Между мной и Землёй,
по чьему – то циничному плану,
И когда уже я перестану?
Кто все мои стоп-краны?

Друзья, что уже знакомые?!
Товарищи, что уже не таковые?!
Квартира, что никогда не служила мне домом?!
Кто первый пришьёт хвост к кобыле?!
Скупая среда порождает расстройство,
«Расстройство приобретает форму»!
В худшем случае мысли, а в лучшем просто,
Энергией в небо, подножным кормом.
Мысль обретает действие,
И тело его исполняет покорно,
На планете мы все не поместимся!
Наши действия здесь абсолютно спорны!
***
Другие поэты настоящего и прошлого,
Вставляли в свои сочиненья слова,
Которые их писанину лишали пошлости,
Они обращались к любимым,
В тех самых местах, когда,
Куда бы то ни было,
Посреди самой чёрной грязи,
Он вдруг написал «ты, знаешь, родная»
И прочие фразы:
«С тобой засыпая», «Тебя обнимая».
Читатель растаял…

Глагольная рифма? Плевать!
Никто не полезет в их лиру,
Но нет, я не зол, я не зол… никогда,
Я просто, от части, завидую,
Ведь я, как поэт, в этом кастрирован…
Мой последний «стоп-кран» оборвался неделю назад;
Мой последний «стоп-кран», как… цинично я смею назвать,
За словами «последний стоп-кран» чья то жизнь сквозь меня пробежала…
И теперь мой «последний стоп-кран»  как пчела без жала…
пчела без жала…


Каждый раз когда, я свою жизнь клал на рельсы,
Он всегда исправно работал,
Он спасал мою душу от мыслей…
Я хотел умереть. Я… хотел умереть!
Я хотел умереть, но я жил для кого-то.
Но теперь я умру охотно,
И заглохнет моя аорта.
И мой стих приземлённый,
Про то что «мир сломан»,
И что «встану я в горле костью»,
«Как мостик»…
Ведь я таковым и являюсь:
Интернет-воин:
Самурай ли ронин?
«Не встретить старость!»
«Умереть, сражаясь!»
Словами,
Стихами,
Какая сентиментальная гадость…
Интернет пропагандист,
За свободу слова,
За аскетизм,
За «сломанный мир», снова.

Я был столь недоволен,
Вернее сказать,
«Недовоин», -
Интернет герой, непечатный писатель.
Таких, как я  легко описать как,
Морально неустойчивых, при этом психически не исправных.
«В лубяной избушке лиса»,
Какая же это корявая драма.
«В лубяной избушке лиса,
И не в силах мы ей отказать,
Мы козлы отпущения: мама коза,
В наш дом не пускать никого приказала.

В лубяной избушке лиса,
Мы не в силах ей что–то сказать,
Ведь клочки – закоулочки нам справедливо припомнит она,
Но нам на ноги – шпоры, а в руки – коса!»…
Какая корявая драма,
Противится мельницам, бьётся о стены,
Но я больше никем не стану,
Я всю свою жизнь занимался не тем и,
Наверное, так даже лучше,
Что мне пришлось осознать эту правду .
И я никогда не стану отцом или мужем,
Я всё правильно сделал товарищ Дарвин?
***
А одиночество – моё агрегатное состояние,
Не в смысле отсутствия рядом людей.
Не в смысле отчаянье,
Нет, я рад, что ко мне применительно слово «ничей».

И самому себе принадлежу, я кот, гуляю сам с собой,
Я создал себе романтический образ.
Но скот, рождённый на убой,
Мой принял в распростёртые объятья лозунг.
И если б хотя бы за это платили деньги!
Но нет, я калякал стихи в пустую,
Такой себе Бальмонт своего поколения,
Туда ли, скажите мне, я протестую?!
Протест…овал?

Найти бы, кому продаться…
Дорого, я знаю себе цену!
Но я уже не танцую танцы!
Я уже 5 секунд на прицеле!
Я купил бы предохранитель на совесть,
Я купил бы себе окружение,
Я купил бы ту самую молодость!
Я купил бы пространство-время.
И пропало б моё одиночество!
Я воздвиг бы себе пьедестал!
Я за это готов изменить своё отчество!
Мой отец возмущаться б не стал.
Не поэтому я одинокий,
Я всегда привлекал к себе много людей,
Тут скорее причина во мне,
Видно, я прогулял те уроки,
на которых учили, как жить...
Ножи!
Мы как будто  ножи, тот, что туп – не боится поранить кого-то,
Ну, а тот, кто остер, закрывается в ножны.
Мы участники странного спорта,
Разобраться в его столь изменчивых правилах сложно.
Но я собственник, я хотел, чтоб мне кто -то окончательно принадлежал,
То есть хотел при себе иметь человека, которым бы я не хотел оказаться бы сам,
Ничего нет тупее острого в ножнах ножа!
Я подумал, что жизнь – предложение, вновь оказалось – спам…
***
Рассмотрим картину:
В мире 7 миллиардов человек, которые нас не знают,
Они нас легко покинут,
Они нам ничего не должны, они находятся с краю…
Окружности, мы в середине,
Чуть ближе знакомые,
После - родные,
Друзья, обитатели дома.
На самой близкой к нам орбитали,
Представим, что самые близкие встанут,
Всех тех, кто на ней обитает,
Я для себя называю «стоп-краны».
Но расстояние, между самым родным и грубо представленным мной,
Я зову «рубеж одиночества», ведь не может никто человека засунуть в себя,
И это пространство, заполнено очень холодной водой,
Как в реках, закованных в лёд в всеобъятный мороз посреди февраля
 И, когда расстоянье становится шире,
Мы чувствуем это критически ясно.
Ничто не укроет от этой чудовищной силы,
Последняя фраза уж слишком фигурно сказана.
И как же это противно,
Вдруг отдалится от близких людей,
И, ладно бы, обратимо,
Но потерять человека в принципе,
Навсегда безвозвратно,
Ужасный холод,
И нас невозможно спасать.
И внутренний мир орбиталей расколот.
И я, оставаясь одиноким, умерено,
Теперь абсолютно кончился.
В такие моменты  уходит всё, то, во что верим мы,
И теперь океан мой «Рубеж одиночества».
***
Да так эгоистично,
Превращать чью-то смерть в свою личную драму,
И да, я был пойман на этом с поличным,
Но себя оправдать я пытаться не стану.
 Ведь каждый второй здесь критик,
С искривлённой фигурой лица,
Моралистов сейчас я считаю идеей сомнительной,
Всех тех, кто решил вдруг меня порицать!
Да, я эгоист,
Любой эгоист в коей мере,
Самый добрый из нас гуманист,
Для себя всё добро это сделал на деле.
Мы заводим собак,
Мы рожаем детей,
Помогаем «бабулькам» нести свои сумки,
Чистим карму свою пресловутую дочиста!
Мы не можем без этого просто никак,
Корректируй своё поведение!
Чтоб в чужих головах рисовать рисунки,
А иначе падёшь в океан одиночества.
Ведь мы существуем не в одном экземпляре,
У нас есть огромное количество копий,
Мы тоже находимся на островах в океане,
Возможно без нас кто – то станет вдруг одиноким.]
Но вряд ли,
Тщеславно считать себя чьим – то спасением,
А я…, я самый лучший игрок в прятки.
А те, кто меня окружал, были просто мишенями.
И дело не в том, то, что я не нуждаюсь в людях,
Кто так говорит – лицемеры и дети!
Все наши условные инстинкты, по сути,
Сконцентрированы на этих…
Человекоподобных вокруг,
Это самое делает нас – человеком,
Мы заводим друзей, мы заводим подруг…
Ты когда-нибудь думал об этом?...
***
Я не любил?
Нет! Кто сказал?
В конце – концов, я человек!
Я даже помню те глаза,
Я даже помню силуэт,
Я помню голос,
Цвет волос,
Забыл бы имя я, уже,
Что не произносил я вслух.
Я как избитое клише,
Но это правда, я не вру.
Влюбился, получил отказ,
На улице стоял июль,
Мой первый и последний раз,
Какой там первый поцелуй?!
Когда последний раз себя ты видел?
Забыл о чём писал Некрасов?!
«Нет ты не Пушкин», и спасибо,
Поэт обязан быть несчастным!
Ты чувствам дал собою управлять,
И позабыл что недовоин,
Ничтожество, тебе под стать,
Любви взаимной недостоин!
Прости, к чему весь этот пафос,
Я продолжаю свой рассказ,
Сменив совсем немного ракурс:
Влюбился, получил отказ.

Я знал, то, что любовь пройдёт,
Любовь живёт всего 3 года,
Но я надеялся, что тот,
Кто это написал – приврал немного.
Поэты пишут про весну,
С весной любовь, сопоставляя,
Но я дерзну,
Спросив, смогли б они сперва ли,
Любить всю осень,
И всю зиму,
При этом порознь,
Смогли бы?
Любовь живёт всего 3 года,
Я в это верил и любил,
Но не искал я антипода,
Мне, знаешь, придавало сил:
Я сублимировал, писал,
Искал все слабые места,
И вдруг, когда пришла весна,
Любить случайно перестал.
Зачем теперь она нужна,
Та пресловутая весна?
Как злободневная киста,
О, как же хочется не стать!!!
Читаю в сводках новостей:
«Вчера не стало двух людей»

Они стреляли по машинам,
Они ходили в неглиже,
Пускай и попадали мимо,
И весь растратили бюджет.
Про них писали в новостях,
Читали дома и в гостях,
Винили их во всех вещах,
Перед обедом, натощак.
Я не желаю громко умирать,
Я просто посмотрю в окно,
Оденусь, застелю кровать,
А после будет всё равно.
***
Когда прекращается молодость?
Когда начинается старость?
С какой она движется скоростью?
И сколько ещё нам осталось?
Но сегодня я как-то особо устал,
И я всем вам отвесил поклон,
Я с больной головой иду спать,
Погружаясь в болезненный сон.