К Аиду

Аид, грехами одеянный спишь,
Твоя судьба - другим страданья.
Мольба - все крики подаянья,
Ты их гласа безбожные глумишь.
Покойно все, Плутон - стражник врат,
В котле испарит разум бренный.
Тростник судьбы забвенный,
Обломится, и бесполезны слогов трат.
И под Орфеиву струну, клонишься в сон,
Тебе я не прислужник, и не жилец.
Но, смерти грозный жнец,
Помилуй Патсуха,  водвинь на трон!
Искоренить беследных душ отсатки,
Не шпагой, не пистолем, а великим даром!
Их судьбы для тебя так сладки,
И извесь их пускай истопчится Тартаром.
Хоть  полубог ты, не Фебом данный,
Осколок мира первозданный!
Бахических идей, продажной Мельпомены,
Окутаны безнравствены лгуны.
Хоть вечный смрад, в придвориях Лаверны,
Хотя б клавир, хоть звук серебряной струны,
Презреют и осердются они.
Огнем воспет  им памятник отравы,
Они, что Пигмалион, в свои влюбились нравы.
Ему молятся дни и ночи:"Приди, приди!",
Сей глупости не раз священы главы.
Пришлося мне нападки повстречать!
Глухой, немой и старый инвалид,
Седой советник, негодник Афродит,
Ты предал их, Нарцисса на душе печать.
Лишь одного послушник, иль двоих?
Ты П... на ткань рассеял!
Не пожалев грошей своих,
Купил ее, его ж ты каждому лелеял.
Пищит о нем приученный у королей,
Велик и тягостный соратник.
Но птица се обычный мелкий странник,
Поет красиво, но не правду - Соловей!

Почто ж, Аид, затеял спор?
Я не плебей столь давних пор.
Кланюся пред тобою,
Вопрос решил - пора уж к бою!
И вот, я здесь его решаю,
Тебе историю слогаю.
Гомера блеск в глазах сияет,
А мушкетер мой, все Ришелье с бутылкой оскверняет.
Гони хоть вдаль, в котел бескрайний,
Но прав я был, а оставался крайний.
Не буду, не буду я стыдиться,
Я млад, я вольна птица!

Взамахнув крылами, далече улечу,
И буду зрить за миром  тленным.
Поставит за меня свечу,
Монах. Предстану я уже не пленным.
Свобод, свобод, откроется мне даль!
Ретивым сном очнуся,
Виденья вспомню Эпикура, и печаль,
Исчезнет из ума ,и воспевать я буду с улыбкою: "Маруся!".
Мне улыбнется солнце блеском янтарным,
Но не растопит крылья или злость.
Я покажуся миру странным,
На то даны  перья, белее, чем кость.
Под мной лучатся каменны колонны,
Чалдонов тут виден след.
И их старания не скромны,
Их труд - искусства свет.

Теперь, Аид, послушав речь,
Ты плотью сотканный Зевеса,
Знай,не пощадит меня Марса кровавая сечь,
Не дальний бог я, не повеса.