Перед атакой

Батальон на земле распластан;
Взвизги пуль, завыванье мин, –
Нужно взять высоту и баста,
Пусть приказ и невыполним.

Батальона не лишний винтик,
Я вжимаюсь в родной песок, –
Ни подняться, ни сделать выстрел,
Тело выжато страхом в сок.

Мне провиденье было б дано,
Я б навряд ли ему был рад,
Чтобы знать, как едино встанем,
Лишь командой взревет комбат.

Ухарь слева, что орден хочет, –
Весельчак, балагур, певец,
И отец двух малышек-дочек,
Здесь на склоне найдет конец.

Молодой, что уткнулся справа,
Через долгий военный год,
Где-то в Польше, на переправе,
До победы не доживет.

Что комбат лишь четыре шага
Одолеет, рыча: «Вперед!»
И споткнется его отвага,
И замолкнет разверстый рот.

Хоть потом мы узнаем в радость,
Что он выжил, вернулся в строй,
Что он где-то воюет рядом,
И что вроде уже герой.

Что сейчас мы взлетим, как черти,
Из-под ног отпуская твердь,
В бесшабашном презреньи к смерти,
И в желании сеять смерть.

В леденящем  животном реве
Разрывая безумный рот…
До того ли, что наши вдовы
Очи выглядят у ворот.

Я дорвусь до фашистской рожи,
Будет пуля моя смела…
И плевать, что ему, быть может,
Сына женщина родила.

И калеча и убивая,
За потери, недавний страх…
В сорок пятом, в далеком мае,
Я стряхну этот смертный прах…

Будут праздники, будут беды,
Будут гордость, восторг, … нужда;
И припишут вождю победу,
А потом проклянут вождя.

И еще «воскресят-забудут»,
Я не знаю уж сколько раз…
А потом и страны не будет,
Что на подвиг позвала нас.

Вон уже президент вещает,
И награды легко дает;
Мне квартиру пообещает
Аж в две ты десятый год.

Через семьдесят лет от были, –
Знать бы, ржал бы за целый взвод, –
В мои двадцать, неполных, было
Мне, что семьдесят, что семьсот…

Нам ни знать не дано, ни ведать,
За минуту, за миг, за час …
–Эх, не дали нам пообедать,
И зароют голодных нас.

–Ну да мертвым какое дело …
Цепенея, цепляет взгляд,
Как зверино пружиня тело,
Приподнялся с земли комбат…

Память-боль, хорошо одно:
Нам провиденье не дано.