Воздушный бой

Упругие ветры винтом разорвав,
Врезаюсь в зенит, ухожу облаками,
Чтоб сверху, как сокол, всю волю собрав,
Сорваться на жертву стремительным камнем.
Я вижу – противник не ухарь, не ас;
Прошли времена, когда чёрные стаи
Гоняли беспечно, как смертников нас,
Учили, чтоб мы их достойными стали.
В копилку кошмаров то время стекло,
Когда эти асы, победно похлопав,
Смеялись взахлёб за фонарным стеклом
И резали нам парашютные стропы…
Ловлю в перекрёстье прицела кресты
И жму на гашетку – без ярости, просто,
Как будто лазурному небу «прости»,
Шепчу – уже нету на сердце коросты.
И дымная лента, и ниже под ней,
На фоне зелёных, весенних раздолий
Взрывается купол, извёстки белей,
Надеждою жизни, обидой и болью.
Без злобы, одно любопытство храня,
Кружу, прохожу – ближе некуда – рядом,
Юнец, не мигая, глядит на меня –
Затравленный зверь – полным ужаса взглядом.
Он больше не будет,.. под нами – мои…
Спасительный плен, как козырная карта.
А там, на земле так поют соловьи,
Там где-то, всё так недоступная, Марта.
Крылом помахав, мол живи, не горюй,
Да помни про этот спасительный вылет…
И я вспоминаю родную свою,
«Далёкие, милые (были ли?) были.»
И страшной усталостью полнится грудь:
Устал от войны, от кровавой трясины…
Хотя до Победы немного,.. чуть, чуть –
Весна сорок пятого, мы под Берлином.
Иду на вираж, возвращаюсь домой –
Ни топлива больше, ни боезапаса…
И вдруг ощущаю всей смертной тоской
Два «мессера» – хуже – два «мессера-аса».
Надежда одна – лобовая, таран,
Да наших зениток заботливых пламя…
О, как ты беспечен, победный дурман,..
Да, ладно, прорвёмся, победа за нами…
Спускаюсь на стропах, как мой протеже,
Увидимся ль два погорельца, кто знает…
Один мессершмидт виден точкой уже,
Второй, как и мой «ястребок» догорает.

Один эпизод среди многих других,
Обыденный день среди прочих, похожих,
Рутина войны, проза жизни… и стих
Здесь как-то не очень уместен,.. и всё же…