Ведунья

- Ольга, давай отдохнем! - Микула уже добрых полчаса упрашивал девицу.
- Ну, леший с тобой, давай! - Ольга вытирала вспотевшую длинную шею косынкой.
Парень ликующе сгреб возлюбленную в охапку, повалил в собранный ими стог душистого сена. Парочка лениво отдувалась от полуденного зноя, привалившись усталыми спинами к колючему тёплому стогу.
- Вот отчего ж ты такая странная, ясноокая моя? - вопрошал Микула, нежно целуя тонкие девичьи пальчики.
- Береги нас Мать - Землица,
Дай к столу дары лесные…
Живота дай нашим детям.
Пращурам - покой и славу, - мягким голосом, вместо ответа, Ольга затянула старую песню, что ей напевала в детстве добрая матушка.
 
Парень слушал ее, отражая синими глазами ясное небо, мыслями блуждая в своих самых горячих чаяниях о другой жизни. О той, где Ольга станет его верной женою, будет, как все, готовить ему ужин, стирать рубаху, да нянчить румяных малышей. Где Ольга будет наконец обычной, нормальной девушкой, к которой люд не ходит толпами.
 
Но пока все было иначе. Несколько вёсен назад отец Ольги направился с другими мужиками бивать оборотня, что досаждал всей деревне, а назад не воротился. Мать пострадала-пострадала, потом вроде как отошла, с бабами на базаре стала общаться. А как наступил день Купалы, пошла со всеми на реку, Берегинь проводить восвояси, да и сиганула к ним в воду. Берегини - девки не промах, скоренько затащили женщину на глубину. Только венок всплыл, да и тот быстро течением унесло.
 
Вот и стала Ольга одна в избе куковать, сделалась странною. Бывало прибежит вечером в харчевню, глаза вытаращенные. Взбаламутит мужиков, что отдыхают после трудов за кружкой медовухи. Орет: "Чего расселись! Волки скоро придут! Бегите за вилами, разжигайте факелы, будем осаду держать!"
Мужики поначалу не слушали, думали, головой тронулась девка от горя, а потом, как волки и взаправду скот побили, поверили Ольге. И про град девка сообщала, - успевали грядки лапником накрыть; и вепря бешеного удалось поймать, - указала Ольга в чьем саду тварь сидит.
 
Всей деревней советов спрашивали у девушки:
«Когда пшеницу посеять, чтоб всходы хорошие дала?»
«Когда козлу рога подпилить, чтоб силу мужескую не терял?»
«Как дитя назвать, чтоб без хворей росло?..»
 
Все ведала Ольга. Так и прозвали ее - Ведунья.
Деревенские девки раз в месяц ходили торговать в город, на базар. Щебетали с городскими, убалтывая тех купить мешочки целебных трав, вяленое мясо, да рубахи расшитые, о дивной Ведунье, красивой и доброй девушке…
 
Голова Ольги покоилась на сильном плече Микулы, девушка начала потихоньку засыпать, убаюканная теплым запахом сена, да жужжанием толстых пчёл.
- Ольга, Ольга, Ведунья! - к ним бежали молодые парубки, - до тебя приехал царский сын, видеть желает!
- Что, какой ещё царский сын?! Да я вас за такие шуточки... Что вы мелете, молодежь? - девушка подскочила на ноги, отряхивая лёгкое платье от сена и букашек.
- Честно, колесница богатая стоит у твоей избы, поди сама глянь, коль не веришь! Молва о тебе до самого дворца дошла!
 
Возле ольгиного жилища и вправду стояла роскошная колесница такой красоты, что ослепила девушке глаза. Рядом в изумлении на это богатство таращился Микула, беззвучно открывая и закрывая рот.
- Царевич Лютомир, - из колесницы навстречу к ним вышел высокий статный юноша. Пара преклонила колени. Одет он был пышно, доспехи сияли золотом, мантия из красной парчи подметала куриный помет во дворе.
- Я прослышал о тебе, дивная красавица, о мудрости твоей, об умениях, о доброте. Ваш боголикий царь, мой отец, отправляет меня на войну с суровым князем Вилетом. Коль ты, Олюшка, будешь подле меня, то сможешь мне о коварных думах противника рассказывать. И я быстрее одержу победу славную.
 
Черные брови Ведуньи хмурились все больше. Она плотнее жалась к напряженному Микуле.
 
- А ещё, - певуче продолжал Лютомир, - посмотрел я на тебя воочию, люба ты сердцу моему стала. Посему, прекрасная Ольга, возьму я тебя в жены. Прими такую честь! - царский сын взял девушку за руку, помог встать с колен и поцеловал ее запястье.
 
Микула не смог сдержать недовольного стона, в ярости подскочил с земли.
- Не бывать этому! Я не позволю!... - он осекся на полуслове. На миг возникла тяжёлая тишина, которую тут же порвал громкий хохот Лютомира, за ним подтянулась и бравая дружина. От хохота на темных глазах царского сына даже выступили слезы.
 
Микула стоял в кругу уже посерьезневших дружинников, растерянный и безоружный. Пара дюжих вельмож крепко держали начинающую плакать Ольгу.
- На колени, сучий сын! - сквозь зубы процедил Лютомир. Лоб его нахмурился под черными, как смоль, кудрями, он сверлил взглядом дерзкого юношу.
- Нет! - Микула смело встретил взгляд противника, задрав вверх острый подбородок.
 
Дальше Ольга видела все, как во сне, сквозь реки мутных, горячих слез. Царевич достал из ножен искусной работы, кривой меч, рубанул страшно, рассекая плоть Микулы от шеи до паха. Парень схватил острое лезвие обеими руками, пытаясь его удержать, меч входил в ладони, как в масло.
Вокруг уже собралась вся деревня, в толпе послышался приглушённый ропот, кто-то сматерился, пару баб истошно завопили. Микула хрипел в агонии, глаза вертелись в поисках Ольги. Не успев разглядеть возлюбленную, юноша затих.
«Кто-то ещё хочет пойти супротив своего царевича?! - Лютомир повернулся к ошалелой толпе, - Молчите? Ну, вот и хорошо. Я желаю трапезничать, соберите нам стол»
Потом обратился к воеводе:
«А мою невесту, под стражу! Беречь, пуще всякого сокровища! Утром отправимся обратно во дворец».
 
Лютомира проводили в терем деревенского старосты. Дружина расположилась в шатрах неподалеку. А Ольгу заперли в собственной избе. У двери сторожили пара суровых караульных, из числа лучших царских воинов.
 
Стражники добросовестно исполняли наказ царевича, даже не притронувшись к тёплому вину, что маняще плескалось в их походных фляжках. Время от времени из избы до них доносился голос убитой горем Ведуньи:
 
Забери меня, Землица,
Дай душе моей спокою!
Пусть меня растащат птицы.
К пращурам хочу. На небо. -
 Тихонько пела убитая горем девушка старинную песню. Потом что-то бормотала, гремела склянками.
 - Как думаешь, проверить девку-то, Некрас? - иногда спрашивал более молодой воин старшего товарища.
- Да что с ней сдеется? Пущай пострадает. Любила она, видать, крепко парня того... Оставь ее, все равно никуда не убежит.
 А вот с рассветом караульные встревожились, - Ольга совсем затихла. Недолго посовещавшись, они ввалились, гремя тяжёлыми доспехами, в избу. Не успели самую малость.  Девушка была уже бездыханна. Она умудрилась удавиться собственными длинными волосами.
На грубо сколоченном столе лежала перевёрнутая чернильница и чёрное перо, клочок пергамента, придавленный деревянным кубком. Из кубка приятно пахло, там шипела какая-то жидкость. На пергаменте Некрас по слогам прочёл: «Последний мой дар людям - Девятисильное зелье. Разделите справедливо на всех. Хватит одной капли, чтоб не было равных по мощи. Только не давайте царевичу Лютомиру. У него силы и так хватает. А прах мой развейте над рекой, где венок матушкин".
 
После того, как Лютомиру сообщили весть, он пешком, без коня, бросился к избе Ведуньи. Увидев на полу ее обмякшее тело, досадливо пнул его носком щегольского сапога. Растолкал от стола зевак, схватил кубок со сладко пахнущей жидкостью и махнул  глоток. Тут же из его горла и носа полилась алая кровь, он покрылся крупной испариной, темные глаза закалились к потолку. Люди, разинув рты, наблюдали, как красивое лицо царского сына покрывается огромными водянистыми волдырями. Тело его кулем рухнуло на пол. Лютомир затих навсегда...
Деревенские отдали остатки зелья и записку Ольги старосте. Когда развеивали прах Ведуньи над рекой, собрались многие сотни людей из окрестных деревень, кто-то пришел из города. Ветер разносил над берегом Великий людской плач.
Ольгу долго ещё почитали, как покровительницу деревни, позже, как покровительницу всего рода людского и главную Берегиню. Правда, с каждым годом в былинах она становилась все старше. Многие дети слышали о ней, как о глубоко пожилой лесной ведьме, как о самой дщери Матери Земли. Поговаривают, что видели ее очертания на берегу той самой реки. Коли не мусоришь рядом, не рвешь цветы, не давишь лягух, то жди знатный улов. И купаться можно смело, - нежить в воду не утащит.