Странные иероглифы на песке

В далёкие предалёкие доисторические времена, когда ещё не было самого понятия ИСТОРИЯ, не было начала, где могло зародиться первое слово – тогда, устав от однообразия океанической безысходности , одна рыба женского пола  назойливым бубнёжем вывела сначала из себя, а потом на поверхность суши, покрытую зарослями девственной красоты, своего супрыба. Выползли они на песок, стряхнули с чешуи мокрые океанические капли,  сняли жабры и развесили их на листьях папоротника для просушки. День был жаркий и  чтобы не превратиться в тараньку, скованные брачным договором особи укрылись в тени и там, не спеша, начали преобразовывать молекулы кислорода в углекислый газ.
- Ну и чё дальше, мать? – спросил, выпучив немигающие глаза, самец с явно напрягшимися  первичными половыми признаками.
Прикрыв лопухом ведёрко икры, захваченное на всякий случай из отчей обители, жена – будем так её называть – ответила с лёгким пренебрежением: - Чё-чё, расчёкался он! Ты глава семьи – так что думай своей рыбьей головой. А мне надо отдохнуть, мэйкап сделать – вдруг к нам гости придут, а я неприбранная.
- Интересная ситуация вырисовывается: значит, ради твоей безответственной, легкомысленной прихоти, я бросил любимую карьерную лестницу, прервал написание докторской работы по рептиологии, оставил без присмотра и заботы  водорослевый газон – и ради чего? – ради вот этого покрытого пылью и песком твёрдого образования с нелепыми конструкциями органического происхождения, где нет ни одного достойного внимания живого организма кроме нас с тобой?
- Да ладно тебе, Вов. Всё когда нибудь приходится делать в первый раз. Кстати, проверь наши жабры – может высохли уже. Умение переводить стрелки с неудобной или малоприятной темы уже в те времена было хорошо развито у особей женской ориентации.
Вовка на четвереньках подполз к папоротнику и с тихим возгласом отчаяния возвестил, что жабры были вероломно похищены неизвестным науке мародёром.
- Что ж. Раз путь домой для нас теперь закрыт – придётся здесь обживаться. Пойди, слови зверушку какую то неведомую, а я пока хвороста насобираю.
- В своём ли ты уме, дорогая? Какая зверушка – мы тут вообще то единственные разумные ( по крайней мере на 50 процентов) существа. Ни птиц, ни зверей ещё нет.
- А кто тогда жабры спёр?
- Что сделал?
- Ну, это, стибрил, украл, похитил – лишил короче нас нашего имущества, вот! –довольная своей находчивостью Арья мило улыбнулась и стала с увлечением чертить палочкой какие то странные иероглифы на песке.
- А, это… - Вова туго соображал. Что и не удивительно, учитывая с какого дна достала его Ариша. Можно сказать, вывела в лю… но это я уже забегаю на миллионы лет в перёд. – Да, интересно – кто бы это мог быть?
Он медленно вернулся к приливу , исследуя почву на наличие посторонних следов. Уже через пять минут он наткнулся на торопливо протоптанную семенящим шагом цепочку следов, обрывающихся у самой воды.
- Блин, а не дед ли Ипполит это, из второго общежития? Он мне ещё трёшку должен был. Обещал с аванса отдать. Вон видно по следам, каблук на заднем плавнике стёрт внутрь – ну как у него! Следил значит.
- Да не, он бы до такого не додумался – с двумя  классами образования. Да и зрение у него плохое – дальше собственного аквариума ничего не видит. Он даже в туалет с зеркалом ходит.
- А ты откуда знаешь? – подозрительно насторожился Вовыч.
- Я… Я?! Да так, слышала от подружки. А ты чего сразу подумал? Что я ему… у него… Ах, ты охальник! Да я ведь свою икру только для тебя мечу! А с ним мы только кофе один раз пили. Ничего такого, о чём ты сразу подумал, между нами не было.
- Ладно, верю, все равно теперь ничего не докажешь. Короче, полезу ка я на дерево – бананов на ужин нарву.
- Давай, давай, милый, ползи наверх по стеблю эволюции. Я пока дров наломаю.
Через какое то время к Арьюшке с вязанкой бананов , косолапо переваливаясь на кривых ногах, подошла косматая обезьяна, смутно кого то напоминающая оттопыренными ушами.
- Вов, это ты?
- Я, Арька! Нравлюсь?
- Ага, очень! Долго же ты за продуктами ходил. Я успела за это время на ноги встать самостоятельно, изобрести каменный топор для охоты на мамонта и колесо. С колесом пока не разобралась, но думаю ты найдёшь применение его полезных свойств в нашем пещерном обиходе.
- Ну не сердись,- ласково замурлыкал Вовка, мимоходом раздавив ногтем раззевавшуюся блоху , беспечно дремлющую на Арьином загривке, заросшем густым рыжим мехом. – И сколько там я ходил, несколько тысячелетий? Ты бы лучше хвост убрала – позоришь меня на весь район. В племени только об этом и судачат. Не можешь сама отгрызть – давай я топором отрублю.
- Ты что? Низя, он такой милый. И вообще – я к нему привыкла. Им удобно селфи делать на сапрельфон.
- Тьфу на твой соплефон. Зла не хватает. Тратишь мои кровно заработанные эээ… доходы на всякую ерунду. Лучше бы пыль выбила из ковров шкурных – в пещере дышать невозможно от пауков и пыли.
- Давай, пей свой кофе и шагай на работу – у нас ипотека невыплачена, детей надо готовить к выпуску в люди. А мне ещё статусы обновить надо. Ох, всё на мне, всё на мне, я такая уставшая. Только пожалеть некому и труд мой каторжный оценить.
- Деду Ипполиту позвони. Видел старого вчера – сидел, палку какую то в руках вертел, аж дым от пальцев поднимался. Совсем видать свихнулся от одиночества. А, да, чуть не забыл: помнишь, посылал я как то твой стих на конкурс, в Малый выебич... ой, верлибрический клуб, по моему. Так вот, первое место тебе присудили. Поздравляю!
- Ой!...- только и смогла вымолвить растроганная Ариша и просидела в состоянии безмятежной прострации до самого конца ледникового периода.
А вечером усталый, гладко выбритый Владимир, густо усыпал поцелуями намакияженое лицо Арьи, открыл бутылку коньяка, нарезал апельсин на дольки и тем ознаменовал появление человека разумного, пригодного для работы на благо общества, исправно выплачивающего налоги и смиренно дожидающегося своей заслуженной, выстраданной и от того столь глубоко желанной пенсии.
- Слышь, Арина, и ради вот всего этого стоило выползать на сушу? Менять свои жабры на айфон и смолу в лёгких? Зря я тебя тогда послушался. Ой, зря…