Кунтечи, Тарлаши, Казань. Продолжение7

                Прощай родимый дом. 1929 г.

Собрал иконы, скарб какой из дома
Сестру Наталью вынес на руках.
В телегу положил и Михаилу батюшке
Помог дойти, тот чуть держался на ногах.

Егора попросил доехать до Казани,
Чтоб он коня обратно в Тарлаши вернул.
Перед дверьми избы перекрестился,
Сжал кулаки, стонал и плакал, и молил:

«Прости, родная мать земля,
И дом родной прости,
Мой род на кладбище лежит…
Я не вернусь сюда,
Не будет здесь моей ноги.»

Луна холодным светом путь открыла
В Казань, там маменька и две сестры малы.
И новой жизнью одарила,
Где радость и беда на два крыла легли.

                Мать Анисья и сестренки в Казани.

Анисья третий месяц как в Казани.
Марии пятый годик уж пошел.
А дочку Анечку отдала в люди нянькой
Шесть лет исполнилось, в дом на «Собачке»,

Где раньше был базар, иль торг мясной.
Тут, близко, что рядом с Рыбнорядской.

                Встреча.

Жена начальника, он главный в Наркомпросе.
Гуляла с дочкой, ей не более шести лет.
И рядом у кинотеатра с вывеской «Народный»
Анисья милостыню просила с дочками на хлеб.

                На паперти, чтобы прокормить детей.

Сундук с платками, что из Тарлаш привезенный,
Богатые германские платки,
Их в праздники дарил любимой дочке
Отец Сергей Григорьевич, из шелка и парчи.

Все восемнадцать штук, а может больше было.
Кидали впопыхах, счет не вели,
Когда из Тарлаш уезжали
Анисья, в «бабий бунт», с двумя детьми.

И попросила сохранить сундук,
Как «кошелек» на горестные дни.
В церковном двух этажном доме,
Что за Богоявленным храмом,

                Украли.

Ей обещали сохранить.
Когда пришла Анисья, чрез неделю
Сундук украли и не на что
Теперь ей было жить.

И утром, и ночами Анисья грязное белье стирала.
Пока красноармейцы мылись в бане, на Булаке
Скорее гладила на углях утюгом солдатские рубахи.
И вот стоит на паперти Анисья с протянутой рукой.

                Жена начальника Наркопроса ТАССР.

К ней подошла, красивая в одежде
Под шляпкою с вуалью и пером.
Все расспросила, говорила: «Девчушку кареглазую
Анютку, я заберу в свой дом.

Смотри Анисья, как поладили малышки,
А доченька в семье у нас одна, да и к тому
Татарская у нас семья, а дочка плохо говорит,
Да и не знает русских языка…»

Анисья отдала, куда деваться.
Машеньку взяла на ручки, к ней прижалась
И на Булак, в подвал пошла. Ночь не спала.

                И сердце Материнское застыло.

Натруженные руки, спина болела от труда.
Вдруг боль в груди пронзительно заныла
И сердце Материнское застыло.
Анисья босиком, во двор…, а там беда.

Остановилось время.
Телега, что из Тарлаш медленно
Катилась, давила воздух и дома.
Над головой пространство поглотила,

И только дочери раскрытые глаза…
И на лице подтеки кровяные.
Стон Нали, жуткий кашель мужа Михаила
И сына Гриши крепкая рука.

                Сын Гришенька.

Поправилась Наталья, Михаил в больнице.
Тогда кровь горлом у него пошла.
А Гриша парень, он смышлёный, деревенский,
Не зря в нем кровь Федюшиных текла.

Устроился в Суконну Слободу,
Где Щербаковский переулок,
На фабрику конфет Петцольда «Светоч»,
Что стала с 1957 года фабрика «Заря».

Ему, как лучшему «водителю кобылы»
Жилье какое было дали.  На фабрике
На девять лошадях с повозками возили сахар.
На-гора им выполнялся план, почти что как Стаханов.

И своих сил Григорий не жалел,
А лошадей любил и холил, и жалел
Всю жизнь он помнил своего коня-
Милка, что не свою волею оставил…

                Новое жилье.

Так вот на Баумана, что рядом с домом Банка
В доходном раньше доме – коммуналка.
Советские жильцы и на втором, над первым, этаже
Был коридор между двух комнатных дверей
Сюда семью Григория поместили. Там жили.

Анисья Господу молилась, перед иконами стояла
Спасибо Господу за все,
Что было раньше и что стало…
Прости нас Господи, спаси и укрепи.

Дай сил греха не совершить.
На все твоя Велика воля,
А нам свой крестный путь снести
И каждому своя отрезанная Доля.

                Сон в больнице.

Лежит в больнице Михаил
И видит сон, а может быль-
«Он маленький совсем мальчонка
На праздник Покрова с Покровском храме

Тарлаш стоит у алтаря и ангелы
Над клиросом у створа Царских врат
Под песню Херувимскою
В семь труб зовут, трубят.

                Бабушки на лавочке.

Вдруг сзади за оконцем
Крылом взмахнула тень,
Две бабушки на лавочке
Судачат, им не лень:

«А у Федюшиных с Кунтеч
Двум братьям было завещание.
Один Сергей, другой Маркел. Отец
Им поровну наследство поделил, оставил.

                Федюшин Маркел Григорьевич.

Сергей,- тот в дело все вложил,
Ну а Маркел все прокутит.
На бричке баб в Казань возил,
На Рыбнорядской в срамный дом ходил,

Хозяйство и жену не бдил.
Не помнил сколько в карты проиграл
И много пил. Не раз его Сергей корил,
Прощал, долги Маркела отдавал.

Не смог отречься брат от сатаны
И с этим мир земной оставил.

Жена его не долго прожила
И в след за мужем за Маркелом
Ко Господу ушла. Оставив четверых детей.
Потом Сергей в Казани,
Их в Дом Призрения отправил.

                Брат Маркела Сергей.

К детишкам ездил, помогал приюту,
Домой к себе по праздникам возил
И за учебу деньги заплатил…
Тут революция грядет
Локомотивом движется вперёд.

Все потерял Сергей.
Жену, хозяйство, почти всех детей…
Не выдержало сердце старика
И с этим мир Земной оставил.

Два брата, одна кровь
И разная судьба и две могилы рядом.»»

Не главное богатство. Не главное личина.
А важно Душу не убить,
Тем сохранить себя от тяжести греха
И в этом жизни сила!

"Открылся свет, запели «Символ веры»
Звучат псалмы, пред иконой
«Утоли мои печали»
Слеза у Богородицы стекала

Упала на ладошку Мишенки случайно
И у лампады пламя засияло ярко.

                Матушка к себе зовет.

А рядом Матушка покойная была,
Рукою только поманила и еле слышно говорила:
«Иди ко мне, сынок, я по тебе скучала,
Теперь мы будем вместе навсегда.»»

Тут Михаил открыл глаза
И Маменька пропала.
И только впалая грудина,
Истерзанная болью и кручиной
Родной любимый сыну образ берегла.

                Не жилец. 1933 г.

Анисья мужа забрала, совсем уже больного
Врачи при выписке сказали: «Не жилец»
Семья на Баумана жили в коридоре, в коммуналке
Григорий сын в ответе за семью опора и кормилец.

Прошло три года. Зовет Анисью Михаил.
Соседка тут прошла по коридору,
Анисьи нет, она к базару выходила,
Чтоб коврики, что связанные ею были,
Продать и хлеб купить.

Соседку за руку держал больной и хрипло говорил,
Он думал, что жена присела пред ним…
«Анисья, Маменька сегодня приходила,
Я с ней пойду, здесь больше не могу,

Прости за то, что чем тебя обидел,
Прости за сына, за любовь к чужой, прости,
Я жил как смог, детей тебе оставил,
С тяжёлым сердцем ухожу, прости…
Вздохнул, глаза закрыл и Душу к Богу отпустил.

                Совпадения случайны?

Шел 33 год, и 21 августа в 58-ом году
В тот месяц и число, Анюта – дочь его,
Родила доченьку Ритулю, то внучку Михаилу.

Еще одно в семье есть совпадение:
Родной брат Матушки Федюшиной Анисьи
Расстрелян он был 3 августа в 1937 году,
И в тот же месяц и число в 56-ом
Анюта дочку родила Любашу.

                Могила рядом со Старообрядцами.

Вернемся в 33 год. Анисья вечером пришла,
Всю ночь Псалтырь читала,
А утром Гришу призвала
Чтоб съездил в Тарлаши и сообщил Егору.

Егор ведь тоже их семья, хотя и не по крови,
Но по Душе, когда Анисьи дочка умерла Полина.
Егор Полины муж все время помогал
И стал родным по Бога воле.

На Арском кладбище Анисья схоронила Михаила,
В конце, на левую аллею,
Перед могильными холмами Старообрядцев,
Она всю жизнь была верна своей
Старообрядческой вере.

                Кто где? 1930г.

Наталья дочка старшая Анисьи
На фабрику швеей устроилась сама.
Ей дали койко-место в общежитии,
А Муся младшая жила с Анисьей,
И братом старшим Гришей, совсем была еще мала.

А Анна средняя в семье – вне дома у чужих,
Анисья – Мама навещала иногда
Чужой дом, для Анюты стал своим.


Продолжение следует…..