Суеверие

Каждую осень, с тех пор, как у Митяя подросли дети, с ним постоянно, как только созреют плоды, ругаются соседи, из-за обломанных его ребятишками ветвей ранетки. А соседский ранет действительно вкусней и слаще, особенно, когда дома нет своего. Вот и решил глава семейства этой весной, купить и высадить у себя на участке, по количеству членов семьи, четыре саженца ранета. Сказано – сделано и вот уже четыре саженца лежат дома в тенёчке под навесом. Вечером, за ужином он, улыбаясь, предложил своей супруге и дочке с сыном выбрать по саженцу и каждому посадить своё дерево. Но Маруська, его жена, как показалась детям – Степану с Санькой, ни с того, ни с сего, почему-то возмутилась и чуть ни с кулаками бросилась на отца.
- Ты что удумал, лешак тебя подери, никаких своих деревьев,- и с размаху ударив кулаком по столу, - забыл, что старуха говорила, у которой мы дом покупали?!
- Да ну тебя, с твоими суевериями, мелешь в пустую почём зря, - разошелся отец, - да что она там говорила, про какие-то берёзы бред несла. Лет-то сколько ей было, ты хоть помнишь?
Мать, быстренько выпроводив ребятишек на улицу, продолжила свой неоконченный спор:
- Суеверие, говоришь? А ты вспомни, друг твой Кочан, в третьем году берёзку под окном посадил.

Степка, отставший от сестры, заинтересовавшись разговором родителей и удовлетворяя своё любопытство, подслушивая за дверью, так ничего и не понял, но после услышанной отрывочной материнской фразы: «Ну, и где он сейчас?» Решил как-нибудь поспрашивать соседского Витьку, сына Кочана о старухе, что жила в их доме, он всё-таки, как никак с рождения в этом низовском околотке города живёт и всех соседей знает, можно сказать с детства. А решив в свои десять лет побыть Шерлоком Холмсом, собрался будто уходить, но голос матери, доносившийся в чуть приоткрытую дверь остановил его:
- Бред, не бред, а Кочан-то помер.
- С вина он сгорел, а не с берёзки той. Да и вспомни, она ведь зачахла-то в день его похорон, а никак не раньше.
-Правильно, старуха-то и говорила, что может и так, и эдак, - заговорщицки прошептала мать. - Ты слушай, что я тебе скажу,- еле донёсся шёпот до Степкиного уха.
- Да, что ты всё шепчешь и шепчешь, - выругался отец,-... говорить так говори толком, а то шипит, как змея себе под нос, ни пойми что.
От дальнейших слов матери, Степан, как-то даже отпрянул от двери, чуть не опрокинув стоящее в сенцах на табуретке ведро с водой.
-Боюсь, ты же знаешь, Стёпка-то у нас любопытный, сыщиком метит стать. А вдруг подслушает. А мне старуха-то тако рассказала, тако, что самой до сих пор страшно, а ребятам-то это никак знать не надо бы.
-Да ладно, не тяни ты кота за хвост, небось саженец себе выбирает покруче, ботаник, что-что, а кустики, цветочки он любит, смотри, вон Санька под навес зашла, наверное, и он там сидит, корешки разглядывает, - постучал в окошко отец.
Здесь Стёпка понял, что разговор у родителей намечается длинный и тихонечко присел у двери на корточки.
А из щелки доносилось: «Когда ты ездил на почту деньги снимать на дом, бабка Дуся меня пригласила к столу чай попить и долго рассказывала про эти места, вот не знаешь, так не маши руками, а лучше послушай, образумись, пока не поздно».
- И что она могла тебе рассказать такого, чего я не знаю.
И правда, подумал Стёпка, отец-то ведь здешний, на соседней улице и бабушка моя живёт.

Но мать продолжала заговорщицким голосом пересказывать рассказ бабы Дуси: «Когда-то давным - давно жило на этом месте, ещё до русских казаков одно племя тунгусов, а на этом вот самом месте, где стоит наш дом стояла юрта старой престарой шаманки, а может колдуньи, не знай,  кругом степь, а эта старуха любила лес, с берёзками обниматься и разговаривать. На коне уже не могла ездить, а ближайший лес далеко, вот она и попросила своих соплеменников, вокруг своего жилища рощу берёзовую посадить. Шли годы, роща разрасталась, первых саженцев стволы уже было не обнять, а старуха всё ходила и ходила, разговаривая с каждой, или обнимет какую и стоит часами подпитываясь энергией белоствольной берёзы. Со всей округи к ней ездили и ходили, как в сказочный оазис, за советом иль подлечиться, а то и удачу в охоте попросить, но перед приходом белых людей, почувствовала  старуха себя плохо, умирать вроде, как собралась. Но уйти в мир духов никак не получалось, шепнула она тогда вождю: «Лес держит». Три дня и три ночи, рубили соплеменники белоснежную бабкину рощу и как только упала последняя берёзка, старуха тут же  испустила дух. А всё племя в последствии в боях за свою землю погибло. С тех пор и повелось на этой земле придание, что нельзя возле дома берёзы высаживать. Так как если дерево не приживётся и отомрёт, то после его и тот, кто высаживал это деревце, вскорости помрёт. Но есть и ещё одна легенда, что сначала в битвах с казаками погибло племя, а потом и роща не устояла. Поэтому и верят люди до сих пор, что после смерти хозяина умирает и его сад, не задумываясь о том, что этому могут послужить и другие тысячи причин».
- Ну и что в этой сказке страшного, какая-то байка про берёзки, - в мягкий говор матери ворвался грубый отцовский голос. – Да и ранетки-то здесь наши причём, ни понимаю.
- А при том, что наказала мне ещё баба Дуся, никогда не садите деревья в этом доме, - продолжила тихо мать, - а то говорит сама понимаешь, оно может и так повернуться и эдак. А береженого, сам знаш, Бог бережёт.
-Ладно тебе, затеяла, пойдём лучше, пока не стемнело, воткнём в землю саженцы.
- Не знаю, как-то страшно, может быть, от греха подальше совсем не будем  садить.
-Да ладно тебе, пошли, а то Стёпка скоро все кусты у соседа переломает, а здесь всё же года через два свои ранетки будут. Да это ж не березы, в конце-то концов. Пошли! – подытожил отец.
Степка еле успел отскочить перед открывающейся дверью и тут же ужом выскользнул из сеней на улицу.
- Ах ты, пострелёнок! –  заметила его мать.

В сарае каждый себе выбрал саженец, Степка и тут оказался похитрей, столкал сестре кустик с жиденькими корешками, а себе взял с богатым корневищем. Затем по углам садчика, где садили грядки, каждый выкопал ямку и посадил свой куст, полили, полюбовались и со спокойной душой направились в дом спать. Лето ранетки простояли хорошо, даже реденько, но зацвели, а осенью отблагодарили своих хозяев красно-жёлтыми вкусными плодами. Но для Стёпки это всё равно было мало и он продолжал со своим другом Витькой, лазить в соседский сад, зеленовать ранет, смородину и крыжовник, за что не раз был наказан отцовским ремнём.

У Витьки про бабу Дусю, он всё-таки, как-то спросил, на что получил исчерпывающий страшный рассказ. Оказывается, она была не только колдуньей, заколдовавшей на одном из озерков старый плот своего утонувшего лет сорок назад сына, который теперь, едва доплыв до середины озера, начинает качаться, вставать на дыбы, сбрасывая в воду всех, кто на нём решил поплавать. Но и ночами раздевшись, ходила в чём мать родила по коньку, теперь уже Стёпкиного дома, а то бывало, сядет на конёк, свесит ноги и материт проходивших мимо в этот ночной час прохожих. И про берёзу он, оказывается, знал, но тоже уверял, как и Стёпкин отец, что она пропала уже после смерти его отца. Наслушавшись всего этого, Степан немного успокоился и уже начал забывать рассказ матери, про погибший лес и смерть колдуньи, хоть до этого и поглядывал с опаской каждый день на высаженные его семьёй кустики ранетки и сильно переживал за каждый увядший листочек. А через год отец купил корову, которая, озарившись весной на сочные зазеленевшие ветви молоденьких ранеток, зашла в раскрытую калитку садчика и обглодала всем четырём кустам макушки.
Степан, придя со школы домой, и как обычно в первую очередь побежал к своему драгоценному кустику, ведь он так ждал когда он на второй год зацветёт, что даже поливая и ухаживая за почвой, последнюю неделю пересчитывал каждый появившийся бутончик будущего цветка, а подглядывающая в шелку в заборе соседская девчонка тихо, но злобно завидовала ему. Ведь она тоже любила цветочки и кустики, а её отец отказывался купить для неё саженец, а ей так охота было ухаживать за кустиком, как Степка. Разговаривать с ним, поливать, цветочки нюхать и пересчитывать, что она даже однажды попросила Степку разрешить ей помогать ему с уходом за подросшими саженцами. Но, получив отказ мальчика и прослушав его нравоучения, как эти кустики ему дороги, она совсем обиделась и затаила на Стёпку и его кусты злобу. А когда отец Степана привёз корову, в маленькой, но хитрой головке семилетней девочки, тут же созрел план, она ведь помнила, как у её бабушки соседские козы в садчике поели всю мелочь. Вот и решила маленькая проказница, когда у соседей никого не будет дома открыть для коровы калитку и пусть она сгрызёт эти его кусты, подумала девочка. И её план оказался удачным, только Степан вошёл в свою ограду и побежал к кустику, как корова, заметив раскрытую калитку в садчик, тут же, на распустившуюся зелень кустика, ринулась во внутрь. И как бы Стёпка не торопился и не кричал, корова бегом обежала все кусты и пообхватав у них макушки, сломав своим огромным животом столбик у калитки, с развороту вышла в ограду и как ни в чём не бывало, направилась в свою стайку жевать прошлогоднее сено. Зинка, так звали девочку, от восторга, аж взвизгнула, подпрыгивая за забором, а Степан, пытаясь помочь кустику, обласкал его, нашёптывая обкусанным веткам добрые слова.

А Зинка из-за забора с язвительной интонацией крикнула:
-Ты ещё скорую ему вызови, чудило.
-А вот и вызову! – побежал Степка домой.
Дома нашёл в аптечки у матери йод, вату и бинт. А, вернувшись к кустику, йодом прижёг все оголённые места надлома или перелома веток, затем всё тщательно перебинтовал, а сломанные ветки скрепил шинками из палочек и так же забинтовал. И только, как управился со своим кустиком, перешёл к другим. К приходу сестры и родителей, у него было всё перевязано и полито, а сам он, усевшись на лавочке, под довольные повизгивания соседской девчонки за забором, опустив голову, бесшумно плакал.
Отец, увидев сломанную калитку и перевязанные ранетки, подошёл присев на скамейку к сыну:
- Ничего, сынок, обещают пасмурную погоду, отживут наши кустики, вишь, как листочки топорщатся, вот-вот глядишь и цветочки распустятся, - и обняв сына продолжил, - а ты молодец, не растерялся, доктором будешь. А калитку не переживай, мы сейчас с тобой починим.
- Хирургом! – слегка возмутился сын.
- Ах, да, извини, совсем забыл – хирургом.

Прошло сорок лет. Нет уже ни отца, ни матери с сестрой, а Степан Дмитриевич, придя на погост и облокотившись на оградку, долго вглядывался в лица глядящих на него с керамик родных. И почему-то только сейчас, будучи уже в пенсионном возрасте, он вспомнил тот случай и тот разговор с отцом. Хирургом, как мечтал с детства, он не стал, но зато выучился и долгое время работал ветеринаром. Тут взгляд с могилы отца упал на фотографию матери и Степан Дмитриевич, ясно услышал продолжение того оборванного разговора с отцом в голосе подошедшей к ним матери:
- Я же тебе говорила, не надо дома деревья сажать, лучше бы смородину или крыжовник заткнули тогда. Вот, что теперь делать, пропадёт ведь вся ранетка, а следом и мы за ней, – последняя фраза прозвучала так тихо, что Степан Дмитриевич, даже не понял, то ли он её слышит сейчас, то ли она доносится из глубины годов, вместе со всеми воспоминаниями того случая с саженцами.
 
Степан Дмитриевич знал, что отец был не суеверным человеком и никогда бы не поддержал такого разговора с матерью, но ещё раз взглянув на фотографию матери и уловив в её глазах какую-то затаённую печаль и лёгкую грустинку. То ли ответственности за тот момент, когда она не смогла убедить отца отказаться от посадки саженцев, то ли она хотела что-то ему сказать. И действительно, память вновь вернула его в детство на ту скамейку в объятия отца, и он вновь услышал голос подошедшей матери:
- Стёпку-то хоть отпусти и не уверяй его, что ты прав, ты посмотри, как обернулась, через столько лет, твоя глупость с саженцами, один он у нас на земле-то остался. Степан Дмитриевич, поклонившись дорогим могилам, было уже собрался уходить, как вдогонку ему откуда-то донеслось:
- Внуков береги, сыно-о-ок!

Он обернулся, но сзади осталась только кладбищенская тишина и чуть уловимый запах масляной краски. Дома Степана Дмитриевича ждал очередной сюрприз этого дня. Хоть и дом он отстроил новый, но сносить родительскую избушку с примыкающими к ней сенцами пока не решился. Что случилось, Степан Дмитриевич даже не понял, но ноги сами, лишь только загнал машину в гараж, занесли его в эти уже почерневшие от времени сенцы. У двери, где когда-то он подслушивая в щелку разговор родителей и сидел на корточках, с обвёрнутыми в целлофан корнями стояли четыре саженца ранета. «Вот значит, что хотела сказать мама», - мелькнуло в голове. И он быстро, как смог в своём возрасте,  побежал в свой новый дом, где на кухне его радостно встретили внучки-двойняшки:
-Баба ранетку купила, пойдём деда быстрей посадим их в землицу,- хватая деда за руку, с довольной интонацией в голосе прокричала младшенькая хохотушка Маша.
-А я уже выбрала себе кустик, который буду сама садить и даже имя ему дала «Жданчик», скороговоркой протараторила серьёзная десятилетняя Даша.
-А почему «Жданчик», - обнимая внучек,- спросил расстроенный Степан Дмитриевич.
Здесь Маша не выдержала отсутствия к себе внимания и, смеясь, пропела:
-Ждали, ждали, выждали и дождались! А я тоже свой кустик «Хлопушкой» назвала.
-Ну, а хлопушка-то почему, Машенька? – погладил дед по головке свою белокурую внучку.
-А это чтобы, когда вырастет, соседских мальчишек по попкам хлопала, когда те будут ранетки наши зеленовать,- выпалила всё Машенька.
- Да, ты смотри, как у вас всё серьёзно, - обдумывая дальнейшие свои действия, тихо проговорил Степан Дмитриевич.
-Ну что деда, пойдём в старый садчик, мы уже и место приглядели для наших саженцев, - потянули деда внучки к давно пустому родительскому садчику.
Дед хоть и упирался, но шёл. А когда внучки показали на торчащие из земли колышки-метки для саженцев, Степан Дмитриевич застонав и схватившись за сердце, медленно опустился на ту самую скамейку, на которой они когда-то сидели и разговаривали с отцом.
-Деда, деда, что с тобой? – обняла дедушку Маша.
-Баба! Баба! Деду плохо, побежала к дому за помощью Даша.
Из дому с ковшиком воды в руках прибежала бабушка. Дав деду каких-то таблеток и заставив попить воды, она легонечко присела рядом. Её хрупкое тело и слегка морщинистое, но милое личико, так и излучали любовь и сострадание к мукам своего дедушки.
- Ничего, Зиночка, всё нормально, проходит, - в ответ успокаивал, приобняв свою бабушку, Степан Дмитриевич.
-Как съездил-то?
- Всё нормально, цветочки поставил, крупки птичкам посыпал и с родителями поговорил.
-Дед, а дед, - услышав последние слова, встрепенулась Маша,- они же давно умерли, как ты с ними говорил?
-Душой, дочка, душой, - прижал к себе Машеньку дед.
-А это как? – поинтересовалась Даша.
-Давайте я лучше вам сказку расскажу, потом вы всё и поймёте, - кашлянув, молвил дед.

Но тут внимание ребятишек отвлёк соседский мальчик лет семи, подглядывающий в щелку в заборе.
- Ты смотри, как ты когда-то помнишь,- повернулся дед к бабушке.
-А вот веришь или не веришь, помню. И ранетки твои помню, всю жизнь такие же мечтала иметь и ухаживать за ними, как ты, разговаривать, гладить, поливать и радоваться, как ты, первым ягодкам! Оттого и купила сегодня внучкам с машины эти саженцы, пусть хоть они порадуются и видят, как растёт дерево, да и ты думала, порадуешься…, - хотела ещё что-то сказать бабушка Зина.
Но Степан Дмитриевич, пока внучки заняты соседским мальчиком, прервал её ласковое щебетание.
- Нельзя нам их садить. Остановить нужно это как-то. Помоги.
- Ну почему старый? Ты же видел, сколько радости в глазах внучек?
- А ты помнишь, где были посажены те наши злополучные кустики?
Бабушка, взглянув на колышки, как-то обмякнув, даже ахнула.
-Ты смотри, девочки пометили те же места, где и ваши ранетки сидели, бывает же такое совпадение!?
- Вот, я и говорю, не к добру это, не надо высаживать эти саженцы, - стоял на своём Степан Дмитриевич.
-Да ты объясни толком, что случилось-то с тобой сегодня? – недоумевала баба Зина, - я-то думала, ты обрадуешься, детство вспомнишь, родителей. И пойдём, все, как вы тогда высаживать вместе твои любимые ранетки. А то ты так и не посадил здесь ни одного деревца, после того как те ваши кусты пропали.
- Вот, хоть напомнила, а ты помнишь, в какой очерёдности они погибли, после того, как их обглодала наша корова? – поинтересовался Степан.
Зинаиде, даже через столько лет, стало стыдно за свой опрометчивый поступок в семилетнем возрасте, что её, как ей самой показалось, бросило даже в краску. Но Степан ничего не заметил, а Зинаида решила, раз у деда болит сердце, пока ни в чём не признаваться. Но, не смотря ни на что всё -таки поднапрягла память и вспомнила, с какого куста начали пропадать ранетки. А Степан Дмитриевич, прикинув в голове, пришёл к выводу, что все его родные, сначала отец, потом сестра, а потом и мать, через много лет, но в такой же последовательности, как и посаженные саженцы, предварительно, перенеся тяжёлые заболевания, умерли. И только сейчас, содрогнувшись, он окончательно понял, о чём старалась предупредить его сегодня на кладбище мать. А что бы не допустить такой же ошибки, как его отец он решил незамедлительно действовать и, рассказав вкратце всю историю, о которой когда-то отцу поведала его мать, а он подслушал, ещё раз попросив Зинаиду помочь ему убедить девочек саженцы в этой земле не высаживать. И только после этого позвал внучек, предложив им послушать старую сказку.

Те уселись напротив дедушки и бабушки и начали слушать, а соседский парнишка, всё также подслушивал за забором.
- Давным-давно в этих местах жил счастливый и удачливый охотник, у него, как и положено было два сына и одна красавица дочь, кругом их юрты не было ничего, только дикая степь с пасущимися на ней лошадьми. Целыми днями, роняя высокие травы, завывал в этой степи вольный свирепый ветер, разнося по округе весть о неописуемой красоте дочери простого охотника.

После чего, со всех концов земли, к старому охотнику стали приезжать гонцы от состоятельных князей, чтобы сосватать и забрать в жёны для своих хозяев красавицу Баирму. А так как девушка была рождена в степи и с детства влюблена в эти просторы, с их вездесущим, но всегда милым ветром, поэтому, обладая огромной любовью к родным местам, а самое главное к дикому ветру и имея такой же вольный и своенравный характер, она, отказывая всем в замужестве, решила поймать и укротить болтливый ветер, заставив его тоже любить себя. Но сначала надо было с ним подружиться и выведать, что ветер больше всего боится.  И Баирма, поскольку она была девушка не только красивая, но и умная, то решила действовать хитростью и, выйдя однажды в ветреную ночь на улицу, пропела:
Ветер, ветер, ветерок,
Расскажи-ка, голубок,
Что тебе всего милей
И что бьёт тебя больней.

Такими льстивыми словами с ветром никто ещё и никогда не разговаривал, поэтому, не заметив подвоха и долго не думая, ветер тут же всё выведал о себе, как оказалось, тоже любимой девушке. Тихо нашептал ей на ухо, как он с детства любит любоваться её красой, вплетаясь в её волосы, прикасаться к её бархатистой коже.
Но когда увидел строгий взгляд девушки, тут же запел уже громче, но совсем по-другому, отлетая и подлетая, начал рассказывать, как любит вихрями в горах играть с жёлтой ковылью, улаживать и поднимать сухие степные травы, путаться в гривах и хвостах лошадей, завязывая их узелками. А так же, закрутив тучку и немного всплакнув мелким косым дождём, поведал свои страхи перед крутыми и высокими скалами, об которые он в чужих местах не раз разбивался, со свистом падая вниз.
- А можно ли эти скалы у нашей юрты поставить? – спросила, никогда не видящая скал, Баирма.
Скалы нельзя, а вот лес, который своими деревьями мешает мне, вольному ветру, развивая скорость, гнать впереди себя и играть перекати полем, а зимой выравнивать снег, у твоей юрты, посадить можно. Но я бы не советовал, он будет мешать своим постоянным шуршанием листвы, нам с тобой разговаривать.
-А что такое лес? - спросила девочка?
-Это много-много зелёных деревьев, – продул ветер.
Баирме, рассказ про лес, сильно понравился и она тут же побежала к отцу и братьям с просьбой, поставить около их юрты лес.

Дочь была младшая и любимая, поэтому отец, долго не раздумывая, согласился, ведь он-то жил на этой земле давно и повидал в этой жизни многое, в том числе и лес. На утро велел братьям седлать лошадей и оставив одного из них дома за старшего с другим выдвинулся к ближайшему берёзовому лесу. Обернувшись за два дня, привёз четыре молодых берёзки. На следующий день, хотели все вместе высаживать саженцы, но девушка, впервые увидевшая деревца и, облюбовав их все, не подпустила к ним никого, а взялась сама в четырёх углах юрты: Запад, Юг, Восток, Север, высаживать свои берёзки. Выкопала ямки, с любовью расправила у саженцев корешки, поставила каждый в свою ямку, аккуратно засыпала корневища землёй, притоптала, полила, а ветер, в это время, приревновав свою возлюбленную к деревьям, в истерической злобе, всё носился и носился вокруг юрты, пытаясь пригнуть ещё не окрепшие саженцы.  Шло время, подобно тому, как расцветала счастливая Баирма так и её небольшая рощица по среди голой неприветливой степи, превращалась в красивый зелёный оазис добра и  любви. Все влюблённые молодые люди округи, старались в тени дышащих прохладой зелёных красавиц, на резных скамейках, поставленных доброй рукой отца Баирмы, назначить свидание и наслаждаясь шелестом берёзовой листвы, нежно шептать и шептать друг другу воздушные слова о своей прекрасной любви. Берёзки росли, окружив себя свежей молодью своих подростков детей, белыми стволами и шикарными кронами спасая влюблённых от ветра и снежных бурь. Но такая идиллия природы с человеком не устраивала вольный степной ветер и поэтому он, как мог, разрушал её. То налетит вихрем, стараясь сломать ветви берёзок или вырвать с корнём молодую поросль, то разгонит тучи, лишив рощицу живительной влаги. А однажды принялся нашёптывать всем завистливым и жестоким людям о красоте и дурном влиянии на их детей леса Баирмы, что тут же дало свои результаты. Если ветер в прямых столкновениях ничего не смог сделать расцветающему лесу, то путём хитрости, лжи и коварства он почти добился своего. Хоть сама Баирма ничего плохого никому не делала, а напротив, славилась добрыми делами и уважением, ровно, как и её отец с братьями, среди своих соплеменников. Но по лживым наветам бессердечного и злого ветра, одни  люди стали завидовать счастью Баирмы, другие в открытую льстить, а третьи распространять разную дурную славу о берёзовой роще. Но как бы ветер не старался, берёзовая роща не сдавалась, а наоборот, крепче вцеплялась в землю корнями, обрастая порослью. А вот Баирма, особенно после того, как её прокляла злая ведьма, не выдержав лжи, предательства и обмана, начала увядать, теряя свою красу, а потом, когда ветер всё-таки высушил и сломал одну из больших берёз, легла и уснула вечным сном. И только когда любимую понесли к её последнему пристанищу, ветер понял свою ошибку, боролся с рощей, обвиняя её во всех своих бедах, а загубил, в конечном итоге, свою любимую Баирму. В последний раз он опустился к земле, легонько, как бы извиняясь, коснулся холодных щёк девушки, запутался в чёрных, густых волосах и слегка прикоснулся, прося прощения, её чуть припухших губ.

 На следующий день, после похорон, отец с братьями, выкопали у погибшей берёзы самый сильный и красивый побег (саженец), принесли и посадили его на могиле своей красавицы Баирмы. Долго родственники рыдали над могилой усопшей, поливая берёзку своими слезами, а ветер тоже не остался в стороне, он пригнал к месту погребения тучу и выплакал на саженец все свои накопившиеся слёзы. Берёзка подняла веточки и распушила свои маленькие, зелёные листочки, омываемые слезами, поздно раскаивающегося ветра. 

Душа же доброй Баирмы переселившись в березку, простила ветру все его прегрешения, за что ветер стал беречь берёзку и ухаживать за ней, то польёт  из тучки-подружки вовремя жары, то прикроет облаком от палящих солнечных лучей, а то и листочки по осени поможет прибрать, а зимой, в безветрие снежком посыплет, укутывая от мороза. Вот так они и жили, поживали, лаская друг друга, а берёзка на радость отцу и братьям становясь всё краше и краше, одаривая их щебетанием своих листьев и нежным прикосновением молодых веточек, однажды даже подарила дедушке двух прекрасных близняшек- росточков.

 Вот какая история случилась давным-давно на нашей земле,- закончив свою сказку и прижав к себе внучек, сказал Степан Дмитриевич,- а рассказала мне её ваша прабабушка, моя мама, когда мы на этом самом месте пытались тоже посадить кусты ранетки, но к сожалению кустики пропали и родители с сестрой умерли.
- Это ты к ней сегодня ездил на кладбище? – спросила старшая Даша.
- К ней, внученьки, и к отцу своему, и сестре, – утвердительно ответил дедушка.
Младшая Маша сбегала в старый дом, принесла свой саженец и на удивление дедушки с бабушкой, положив к ногам дедушки кустик, сказала:
-Возьми, вот и посади завтра на могиле своей мамы, что бы её душа вновь ожила, и она могла угощать нас ранетками, а мы будем постоянно ходить и ухаживать за кустиком.
- И мой кустик посади завтра на могиле своего папы, - обрадовала дедушку Даша.
 А после её слов все трое посмотрели на бабу Зину, которая тут же, без лишних вопросов промолвила:
- Тогда и мой саженец, дедушка, увези и посади у могилы своей сестры, я ведь с ней когда-то даже дружила, а ухаживать будем все вместе. Согласны?
-Согласны! Согласны! – закричали двойняшки.
Даже соседский мальчик за забором, согласился ухаживать.
-Но подождите! – остановил раскричавшихся ребятишек дедушка, - у нас ведь ещё один саженец остался, а коль я за всю свою жизнь не посадил в этом доме ни одного дерева,  давайте, я его сейчас и посажу, прямо посреди этого отцовского садчика, в котором он мечтал вырастить свой сад. Тогда и дома у нас будут свои ранетки. Согласны?
И опять все дружно закричали: «Согласны!!!»
И только одна бабушка:- «Ни за что!»
Но дед обнял свою бабушку, поцеловал в щёчку:
-Мне это уже не навредит, а вот детворе – радость! У нас не было, так пусть, хоть у них будет своя ранетка. Согласны, девочки?!
И громкое:
- Согласны!!! Ура!!!- пронеслось  над округой.
01.02.2020