Кунтечи, Тарлаши, Казань продолжение 3

                Стирка на Архиерейском

Успенье скоро, избу прибирали,
На Архиерея озеро пошли стирать белье.
Вдоль берега, чуть выше красовались бани
Там с вечера замочены рубахи и гунье.

Лохани с щелоком и рубель наготове,
И коромысла с ведрами, как шеи лебедей,
А на подмостках простыни бучили и поневы
С песком и мыльным корнем теребили.
В кадушку воду нагревали камнями с печей.

Уже под вечер солнце воротило,
Анисья плещет, силу не щадя.
Белье как накипь, белое в корзинах.
И босых ребятишек гомон на мостках.

Жара уходит, воздух тяжелеет
И бабьей песней стелется туман.
И омуты глубокие в пучине,
И мягких трав цветочный аромат.

Анисья собрала белья беремя,
Корзины коромысло тянут  вниз.
В руках,  у старшей дочке Нали,
Френч  отца военный,
У младшей Нюрочки - большой букет.
Вдруг свист…
Негромкий, словно птица влет за ветку зацепила.

                Знак от колдуна – лекаря.

Букет упал, девчушка рукавом лицо закрыла,
А нос опух, глаз скрылся за щекой и слезы лила.
Анисья про белье забыла, дочурку на руки взяла
И к колдуну на край села спешила,
В защиту Богородицу звала…

Сидел на крыше дед Матвей,
Он понимал язык цветов, зверей.
Его в селе любили, обращались
Когда беда случалась и боялись
Кричит он с крыши  ей:

«Анисья отвернись, иди домой, ужо
Пусть Наля добежит, возьмет настой.
Он приготовлен. В клети под куделью.
Мажь по лице и пол стакана дщери на нутро.

Болезный глаз промой и не буди.
Пусть спит. Читай молитвы, уходи!»
Анисья слова не сказала, все сделала, как он велел.
Наутро бегала Анютка, не зная боли и хворей.


Собрав в котомку кусок мыла
Три чашки соли, гречи и муки
Картошки, луку, свеклу из чулана
Несет гостинец деду за труды.

                ОБС – Одна Баба Сказала…

Криводушны бабы у колодца
Судят-рядят. Гулкое ведро.
Тут Свекровь доходит до Анисьи:
«Слышала, что дед Колдун издох?

Не к добру такое происходит, на исходе дня вчера
Он на крышу влез, добрался до конька,
Развязал платочек, пепел сбросил.
По ветру летя, зло отпущенное дедом на свободу
Глазик внучке Нюрочке  сбедя.
 
Геть домой, все люди осуждают,
Ты зачем продукты с дому унесла?»
 
У Анисьи в жалость давит сердце,
Жмется в душу горькая слеза
Жалко доченьку и дедушку Матвея
И Свекровку тоже жалко. Бог на то судья.
В храм вошла сноха.
                Открылись Царские врата.

Пред  Кануном у Распятья помолилась
Вспомнила живых, ушедших на покой.
Царствие Божье перед ней открылось
Ангелы взошли на Аналой.

Вседержителю коленно преклонилась
Помощи и милости прося:
«Утоли мои печали  Матерь Божья,
Господи, спаси и сохрани меня».

Плакала Анисья у Престола
Вдруг открылись Царские врата
Светом кружит голубь над Амвоном
Херувимской песни слышны голоса.

                Миролюбие открытого лица.

На окраине села изба Матвея.
Замкнута калитка, двор пустой
Только воет пес с цепи уныло.
Сени, сухотравье, скошенный проем.

Дед во гробе,  на устах его улыбка
Миролюбие открытого лица,
Свечи в крест зажгла Анисья. Окропила
Стены дома, печку, голубца…

И святой водою губы оросила
Деду. В леву руку лестовку вложила,
Зеркало завесила и два окна,
Маятник часов остановила,
В печке тлящий уголь затушила.

Саван с белой ткани на двенадцать метров
Шила без узла, вперед иглой, сама
При этом голосила, плакала,
Молилась на отход души деда.

                У старообрядцев раньше было...

Раньше на своем подворье лен растили
Для одежи смертного одра
В гроб на голы доски сыпали опилки,
Строганную щепу и много березОвого листа.

Хвойный лапник, им могилу тоже застилали,
Листьями подушку заполняя,
Волосы, что собраны за жизнь, влагали.
Крышку гроба не гвоздями забивали,
Белой тканью накрывали

И обвязывали лыковой вервьей, в трех местах
И перекрестьем, где колени, пояс и под головой,
И на полотенцах опускали.
До пятнадцати поклонов клали.

И на холм могилы камень возлагали,
Это место отдыха для Ангела с Душой.
В леву руку кутью принимали, ели.
После еще семь поклонов били, провожали
Деда на Святой удел.

И Голубец или ГъЛубец, что значит
«вглубль, иль глубокО- глубОко»,
Старообрядцев над могилой  крест   
С двускатной  крышей, станище душе
А это было далекО далЕко,

Столбец стоял  вверху с малюсенькой  избушкой.
И там клевали птички подаяние на стол - ушедшим
И  иконка, и свеча потухшая лежала...
И также назывался ларь в избе,
Что у полатей, у печи.
Так вот  пристройка-ларь,
Он спуск в подполье закрывал.

продолжение следует...