К вечеру затихает броуновское движение

К вечеру затихает броуновское движение
Тел в голубых рубашках, смазанных освещением.
Все разбредаются по тетрадным клеточкам
Делиться, складывать, смешивать, вычитать.
Я не умею что-нибудь им сказать,
Я помещаюсь в такой же тетрадной клеточке.
Между которой с первым попавшимся знаком
Можно поставить уверенное «равно».

Каждому здесь единственное «дано»,
Заданный курс поиска дискриминанта,
Сны с невысокими старенькими атлантами,
Про неживых героев пластмассовое кино.
Можно поставить уверенное «равно».
В каждую клеточку здесь умещается деточка,
Чтобы потом заполнить другую пустую клеточку.
Верхние уровни достигают звания «санта».

Клаус, Святой – и одаривают знаменьями,
Черными мощами, длинными стихотвореньями.
Ниже – другие прочие, ждущие радости,
Знающие, что сказать всяким Есениным и Петраркам,
Суровым кнутом, пряниками и подарками,
Чтобы они меньше марали строй.
Где-то к концу – розовенький конвой,
Плотные, за поля забегающие солдатики,
Телом своим образующие кресты и свастики.

Вместе – уверенная тетрадь правильного отличника,
Каждая запятая пухленькая и приличная.
Я не сумею что-то ему сказать.
Несколько лет назад стоило вылезать
Из освещенных ясным очкастым взглядом маленьких клеток.
Где мне набрать для вас одинаковых деток,
Свежих, квадратных, радостных малолеток
С пальчиками в бабочках и халве?

Черные мысли плавятся в голове,
Кляксами портят радостную страницу.
К черту тихие гавани, умершие в руках синицы.

Я растекаюсь в тетради всеми на земле лавами.
Ему придется все начинать заново.

2017