Я умер вчера, мне было три тысячи лет...

Я умер вчера, мне было три тысячи лет.
Прожив сорок жизней, пройдя все земные дороги,
Как вы выбиваетесь в люди я выбился в боги,
Поверив в добро, мотыльково стремился на свет.

Я стал этим светом, звездой путеводной, огнём,
Пылающим сердцем, готовым вобрать все печали.
Но зла и потерь стало больше, чем было вначале.
Я больше бы пользы принёс, если б стал фонарём.

Тогда я стал бурей, весёлым безжалостным ветром,
Раздувшим пожар, погасившим во мраке свечу,
Под стать потерявшему сердце и ум силачу
В порыве безумном сметая миры и планеты.

Потом я смирился, оставил былые мечты.
Бродил в облаках по тропинкам как горное эхо,
Стал шорохом трав, колокольчиком детского смеха,
Черничной росой на прозрачном крыле стрекозы.

Я был уже древним, без малого три тыщи лет.
Вернулся к началу, пройдя все пути и дороги.
Не зная ни счастья, ни смысла, больной и убогий,
Стал камешком острым, случайно попавшим в штиблет.

В то утро я был как холодный и липкий туман,
Ползущий ужом по булыжникам узеньких улиц.
На краешке крыши, от счастья и страха зажмурясь,
Ребёнок мечтал как нырнёт в голубой океан

Небесных зверей и погладит всех облачных зайцев,
Кудрявых овечек и тучных пушистых котов.
Я к роли Хранителя-Ангела не был готов,
Но кто-то же должен хранить непосед и скитальцев!

Мне было легко, я смеялся светло и беспечно.
И смыслом, и счастьем наполнились серые дни.
В могуществе мало кто может тягаться с детьми.
Нас двое. Ребёнок и древнее, светлое, вечное Нечто.