The coronavirus lockdown

Затворничество в долгосидении
порождает, как еда на кухне, мух
в мозгах, когда ты стал и слеп, и глух
с атрофированным зрением и слух
сосредоточивается на сведении
счётов с самим собой.
Так начинается запой.

В опостылевшей комнате все углы
изучив, как и трещинки на стене,
домысливаешь умозрительно втайне
(только бы не быть с запоя на дне)
то, о чём не расскажут вовек гуглы,
лезущие с экранов, как в образа,
прямо в квадратные глаза.

В орфоэпию включить такой диалект:
«иди сюда» и «иди отсюда» вводя в оборот, -
пусть знают соседи какой я полиглот
и не бросают камни в мой огород,
где цветёт и колосится мой интеллект.
Пусть займутся своим, где сорняки
достают до поднятой руки.

«Илиаду» перечитать, Шекспира, Дюма,
разбавить стихами Камоэнса прозу…
Жаль нет тёщи, а то б сбросил с возу,
как американцев прямую угрозу,
чтобы не сожрала Россию чума,
или заниматься нехитрым делом,
полируя комнату телом.

А то взять да пойти войной на пыль,
что снимает у меня углы квартиранткой,
превратившуюся для меня в тиранку
или в ушлую среди книг партизанку, -
смести её в мусор хвалёный пыл,
как дают лёгкого в тапке пинка
под зад расшалившегося щенка.

Да и дел получается невпроворот:
подмести в квартире, сварить яйцо,
постирать носки, выбрать рацион
из перловки, в ней утопить мясцо,
чтобы после пролезало в рот,
закусить черёмухой напоследок,
как может делал наш предок.

Говорят, у слепых есть свой обзор –
пусть не видят, но чувствуют местами
там, где они соприкасаются телами,
как раньше страны Месопотамией
чувствовали между собой прозор,
а на самом деле, как в эпидемии,
затворялись в долгосидении.

Вот ведь как в этом мире повезло:
Чёрт заступит черёд и Бога переиначит,
одурачит, а потом девки плачут,
(да и как могло бы быть иначе),
чтобы, где добро, сожительствовало зло.
И об этом хватит, много слов
в этот стих, пожалуй, занесло.   

02.05.2020 г.