Голубцы

                Отрывок из повести "Кто ты, мама?" (проза.ру)

Всё вокруг нас есть символы.
Они скрывают суть вещей, их настоящий смысл, скрывают глубоко – до поры, до времени.
Иногда полвека нужно прожить, чтобы стал открываться этот просвечивающийся сквозь плотную материю и простые предметы жемчужный и золотой – драгоценный смысл…

Голубцы. Блюдо известное. Есть и позатейливее – с каперсами там, с креветками, с мускатным орехом.
Но для нас именно голубцы – слово-то какое! – означали всё самое лучшее в жизни. И вот почему.
Готовились они в нашем доме, в семье – мама-папа и трое детей с иногда приезжающей из Сибири бабушкой  – не часто, по причине трудоёмкости и не самой низкой стоимости. Решения такого рода принимал папа, он, будучи пенсионером по инвалидности,  командовал у нас кухней и прочим бытом, мама же трудилась душой и телом с девяти до шести, а то и дольше, в своей школе, в библиотеке, да еще уроки вела - виртуозно. Сейчас это называют мастер-классами...
Но мечтать и планировать "голубцы" начинали за неделю, а то и две. Папа разыскивал дефицитное в то время мясо (или на худой конец копил его в морозилке, обрезая кости), подходящий кочан капусты, морально настраивался. А мама... Трудно сказать, готовилась ли она. Мысли о земном, практическом ее не волновали. Её удел - вдохновлять...
И наступал день голубцов. Он с утра носил торжественно-предвкушательный характер, ореол имел такой особенный, ни с чем не сравнимый. Даже выпечка пирогов в приезды бабушки не столь магически действовала на нас. Наверное потому, что в пирогах не участвовал папа.
А голубцы! О, это вполне можно было наречь  ритуалом, священнодействием, основанием мира – нашего, единственного, домашнего. Сила которого будет потом долго питать и поддерживать птенцов этого гнезда...
Сразу после завтрака - под передачу "С добрым утром!" - папа начинал делать фарш – дважды прокручивал добытое, отборное мясо двух сортов (только сам, никакого покупного!), пропаривал его, тщательно мешая, с мелко-мелко нарезанным лучком. Затем наступала очередь риса. Папа надевал сильные очки, садился за стол, покрытый клеенкой, насыпал матовые зёрна горкой и не спеша, по одной отбирал годные рисинки в миску.
В это его двухчасовое таинство, в святую святых мы не должны были вмешиваться, не следовало нарушать тишину и сакральность этого действа. Ибо папа при этом о чем-то думал, углубясь в себя и свой космос, и это что-то, недосягаемое для нас, составляло каузальную сущность его души.

Мы только могли ощутить чуть позже неповторимый, волшебный запах, сочившийся из-под кухонной двери. Значит, фарш уже готов, и рассыпчато сваренный, белоснежный рис добавлен, и всё это еще несколько раз перемешано и осторожно посолено, и листики пряной сухой лаврушки положены, и перец черным горошком. Больше папа не признавал ничего. Хотя я вычитала, что надо еще базилик. Нет, папа не менял устои…
В процессе голубцетворения папа особенно любил, если по радио передавали хорошую музыку. Например, исполнение Юрия Гуляева, Бориса Штоколова, Николая Сличенко, ну, и классику – само собой.
Одновременно он ставил вариться огромный кочан капусты – для этого доставалась из кладовки под окном, где, кстати, хранились и овощи, кастрюля-гигант.
После этой длительной увертюры папа отворял дверь и жестом давал знать о том, что теперь наша очередь. Тут вступала скрипка мамы. И наши балалайки.

Хм, папа в это время мог как раз достать свою простушку-гитару и что-то бренькал, сидя в кресле у окна. Но не пропускал и того, что доносилось с кухни.
Надо сказать, мама наша это помещение явно недолюбливала. В отличие от библиотеки. В кухне она чувствовала себя как альбатрос или фламинго в курятнике. И избегала ее, даже несмотря на упреки папы. Редкие, правда. Но с голубцами – может, по причине их семантического намёка на птиц – мамочка совмещалась… Заворачивать голубцы – это её роль. Искусство! Мы с сестрой (а позже - еще и с братом) крутились рядом на этих шести квадратах и могли только подносить  едва остывшие нежно-зеленые капустные листы и деревянным молоточком отбивать на них твердые прожилки.

Но самое главное, что весь этот кулинарный процесс мама озвучивала своим прекрасным, поставленным голосом, и... какое тут уже радио??? Она вдохновенно повествовала нам о героях Бородинской битвы и декабристах, таинственном перстне Веневитинова и шкатулке императора Павла, вспоминала чудные эпизоды из детства Толстого, Аксакова и Багрова-внука, а иногда и своего, читала самые лучшие в мире стихи, и ее окрыленность поражала нас и освещала (или освящала) весь дом. Благодаря этому, аромат, сотворенный папой, усиливался еще более, он курился уже как божественный фимиам…

Теперь я понимаю, каким счастьем одаряла нас тогда жизнь… Голубиным… Которое не создадут и не обеспечат тебе ни дорогие покупки, ни фешенебельные рестораны. Только любовь – как живое и ласковое, общее и вкусное время, посвященное только тебе…

Однако продолжу. Голубцы, запелёнутые мамиными руками, мы обжаривали на масле в огромной сковороде с двух сторон: строго по две минуты – не пережечь ни одного, ни в коем случае, так как папа не простит – ведь испортится весь «компот».
И уже затем голубцы укладывались в старинную, видавшую виды алюминиевую миску габаритами  полметра на полметра. Она напоминала какие-то костры и послевоенные походы, включая рассказ Аркадия Гайдара «Голубая чашка» - один из тех, что слушали мы от  мамы, не всегда ловко справляясь с ингредиентами воскресного блюда-гвоздя. А больше в этот день не готовилось ничего – чтобы не смешивать вкусы. И елись голубцы дня два-три. Последние же – на дне – были самыми вкусными, вобравшими в себя все дивные голубцовские качества…

Так вот, эта подкопченная мега-миска значила для нас гораздо больше, чем мисс Вселенная. Ее ставили в духовку – это снова папа –  ведь мама с облегчением уже упорхнула в этот момент прочь: «Душно, Даня, душно!! Открывай окно!» к своим высотам, в основном книжного характера.
И потом еще часа два голубцы готовились к своему триумфу в жарком чреве газовой плиты – томились. Как и мы, слонявшиеся под кухней, втягивающие носиками чудесные эманации и считающие минуты до вожделенной трапезы. «Пап, может, хватит? Нет, чуток подождите»… И мы, чтобы скоротать время, лезли в словари – узнать, что значит какое-нибудь загадочное слово из маминого сегодняшнего спектакля на кухне. Ну, к примеру, «метафора». Или "казус"... Обнаружить пред ней, богиней, свое невежество мы не могли.

Меж тем, упоительный запах голубцов распространялся уже по всему подъезду, плыл во двор. И соседи говорили: ну, Лазаревы голубцы нынче готовят. Счастливые…
И были в этом абсолютно правы.