Крылатый маршал

    Крылатый маршал
  1.
Директором Дома культуры
я в городе славном служил,
и был непростительно молод,
и молодо, радостно жил.

Счастливо заигрывал с Музой,
от коей отбиться нельзя.
И трое Героев Союза
меня принимали в друзья.

Их несколько в городе было –
титанов войны и труда.
Но этих судьба заносила,
казалось, совсем не туда.
 
Успешные в мирные лета,
и в прошлых сраженьях лихи,
они обожали поэтов,
и сами писали стихи.

А я был для них вроде мэтра,
« взлетевшего  на пьедестал»,
в журналах «сиял» и в газетах,
и первую книжку издал.

И славные наши герои,
стыдясь своей тайной любви,
смущённо и скрытно порою
вручали мне вирши свои.

А в этих стихах неумелых,
частенько не в рифму, не в масть,
такое величье горело,
такая высокая страсть,
что я, с позволенья поэтов,
в них некие правки вносил
и в местную нашу газету
с весёлой душой приносил.

Когда же ко мне приезжали
поэты – друзья – «соловьи»,
то с ними на встречах читали
стихи и герои мои.

Горели великие звёзды
на праздничных их пиджаках.
И залы смятенно и слёзно
вставали
при этих стихах.

          2.
…А в 20-летье Победы,
улыбчив, и крепок, как дуб,
в наш город на праздник приехал
великий Иван Кожедуб.

Отлично он знал этот город,
как знает любой старожил,
поскольку в военные годы
недолго здесь жил и служил.

Стоял полк на формированье.
И часто из этих вот мест
летал Кожедуб по заданьям
на Яссы и на Бухарест.
Отсюда же в ту же годину
умчался, взорвав тишину,
чтоб в вымершем небе Берлина
победно закончить войну.

            3.
И вот эта новая встреча.
Оркестр, пионеры, цветы,
красивые, яркие речи,
и столько любви, доброты,
объятья и рукопожатья -
все будто сроднились вокруг
и, словно бы сёстры и братья,
собрались на праздничный круг.

И вместе с бурлящей толпою,
как будто хмельной от всего,
все наши поэты Герои
по-братски встречали его.

            4.
А следом приёмы, приёмы.
Завод… гарнизон… институт…
в горкоме,  и в горисполкоме –
все видеть хотят, все зовут.

Но вышел заслуженный отдых.
И вечером, как пожелал,
в гостинице, в номере звёздном.
Герой всех Героев собрал.

И пили заздравно, и пели.
А после, сначала тихи,
но, силу набрав, зазвенели,
во всю загремели стихи.

Они, как военные марши,
звучали, круша тишину,
про горькое прошлое наше,
про выживших, мёртвых, пропавших,
про всех, кто осилил войну.

И мне там пришлось показаться,
и обще одобренным был
и мой «Лейтенант авиации»,
и «Чкаловский» авиацикл.

А после, бокал поднимая,
негромко спросил Кожедуб:
-Ты Феликса Чуева знаешь?
-А как же!
-Он тоже нам люб.
Встречаемся, правда, нечасто,
но он у пилотов в чести.
А стих свой… о чкаловских асах…
ты… это… ты мне посвяти!..

           5.
И были свидания снова,
но краткие и второпях,
на вечере у Смелякова,
у маршала Пстыго в гостях,
который в посёлке «Семхозе»
на даче построенной жил
и с Геною Серебряковым,
товарищем нашим дружил.

            6.
А годы, как пули летели,
и лёт их был лют и свинцов.
И сбитые слёту редели
ряды и бойцов, и творцов.

На кладбище Новодевичьем,
куда иногда прихожу,
с тоской и обидою личной
меж стылых надгробий брожу.

Пред каждой святою могилой
склоняюсь почти до земли.
Зачем ты их, Жизнь, не щадила,
зачем все так рано ушли?

Совсем молодой Маяковский,
и тут же, почти без седин,
лежат Смеляков и Твардовский, 
Островский, Багрицкий, Шукшин…

А дальше, в разрозненном строе,
средь скорбной глухой тишины,
стоят обелиски Героев -
б е с с м е р т н ы х -
Бессмертной Страны.

И с ними, безвременно павший
(как горек их общий поруб!)
небесный покоится маршал,
крылатый Иван Кожедуб.

ххххххххххххххххххххххххх
Ф.Чуев, Ген. Серебряков - поэты.
Пстыго И.И. - маршал авиации, Герой СССР.